Александр Грязев - Калифорнийская славянка

• Название: Калифорнийская славянка
• Автор: Александр Грязев
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5019-8

Исторический роман о первых годах Русской Америки, о приключениях девушки-славянки, взятой в плен пиратами у берегов Аляски, и ставшей вождём одного из племён калифорнийских индейцев, о строительстве на тихоокеанском берегу в ста милях севернее испанской миссии Сан-Франциско русского форта Росс.

---

…Погуляв по улицам и переулкам воистину огромного города, Иван Кусков вышел на главную его Богословскую площадь с её таможенной и съезжей избами, избой земских судей, гостиным двором с домами для иногородних торговцев, с амбарами и лавками рядом с ними.

Но самыми главными на этой площади были торговые ряды, где уже шумела, кричала, смеялась, негодовала и пела знаменитая на всю Россию Прокопьевская ярмарка.

Несколько торговых рядов насчитал Иван на Богословской площади: мясной и хмелевой, серебряный, хлебный, харчевный и сапожный, кожевенный и рыбный, да ряд Большой площадный, а лавок тут, у которых толпился и горланил народ и не отстающие от него лавочные сидельцы, сосчитать и вовсе было невозможно. А товару всякого — и своего, устюжского, и привозного, было тут видимо-невидимо.

Вот в кожевенном ряду сапожные швецы присматривают, выбирают, щупают руками сыромятные и дублёные кожи на сапоги, поршни, коты, башмаки, конскую сбрую: гужи, шлеи, подпруги.

В кузнечном ряду свой товар и свой покупатель у лавочных сидельцев, которые предлагают им железные крицы, выплавленные в самодельных домницах, кованые судовые и плотницкие гвозди, огнива, светцы-лучевники, скобы, подковы, топоры, замки висячие и нутряные, ключи и прочий железный товар.

В Большом площадном ряду торговали устюжане разным мелочным товаром: шапочники — шапками, портные швецы рубашками, штанами, холщевыми ширинками, сермягами, кафтанами, епанчами, рукавицами, сетями неводными.

А вон в харчевном ряду молодой и пока ещё безбородый удалец-продавец громко крича, зазывал к себе проходивший тут народ: «Наши молодцы не бьются, не дерутся, а кто больше съест, тот и молодец! У нас один молодец съел тридцать три пирога с пирогом и все с творогом! А как шапка свалилась, по земле покатилась, до реки пихал ногой, а вошёл в воду и почуял: что-то лопнуло. Не брюхо ли лопнуло, подумал. Глядит: брюхо цело — ремень лопнул! Заходите и вы наших пирогов отведать! С творогом, капустой, с рыбой заморской, с грибами и ягодой-черникой! Квас попивать, пирогом заедать! Брюхо лопнет — наплевать: под рубахой не видать!»

Тут же меж рядов и лавок ловко сновали торговцы-лотошники. Они тоже громко предлагали свой мелкий товар: пряники, витушки, соль, пуговицы оловянные, зеркальца, свечи, воск, гребни костяные и деревянные… Да разве можно перечислить всё, что торговцы разложили перед народом устюжским и приезжим людом в этот праздничный для всех ярмарочный июльский день…

Находившись в рядах, насмотревшись на товары и людей главной торговой площади, Иван Кусков не пошёл на другие, Вознесенскую и Варваринскую, а направился на Гостиный двор, где жили в эти ярмарочные дни иногородние гости Устюга и вели торговлю тут же.

Из беломорских городов первые гости здесь издавна холмогорские. Обычаем они приплывают на ярмарку на своих судах. А для продажи везут свежую, солёную и ветряную рыбу: палтуса, треску, сёмгу. В чести у покупателей и оленина солёная, и оленьи шкуры, и особенно любимая устюжанами холмогорская морошка.

В лавках костромичей и галичан лучшее в России мыло, лыко, самодельное железо в крицах, кожи красные и белые, холсты крашенинные, лён на пряжу, а у торговцев с Вятки деревянная посуда: блюда, плошки, липовые чаши, ложки, черпаки, сита, решёта.

Множество народа толпится у лавок купцов из Казани. Они приезжают на Прокопьевскую ярмарку всегда с восточными товарами. У казанцев всегда бывает полно китайского шёлка, чёрного и цветного, тяжёлого турецкого бархата, китайских же легких тканей с вышивкой на них каких-нибудь диковинных птиц с длинными и яркими хвостами, а из мелочного товара в ходу на ярмарке казанские румяна и белила для устюжских девок и молодух.

Говорили, что на ярмарке в Устюге бывают гости торговые и из самой Москвы-матушки, но сегодня Иван увидел только одну лавку москвичей, которые торговали воском, свечами, печатными книгами учебными — псалтырями и часословами, минеями месячными, чернильницами да писчею бумагою. А, зазывая покупателей, лавочник тоже возглашал громко: «Подходи к нам — москвичам. Ведь Москва всем городам мать! Матушка-Москва белокаменная, златоглавая, хлебосольная, православная, словоохотливая, книжная и мудрая»…

Походя ещё немного по Гостиному двору, Иван так и не нашёл того, чего искал: торговых людей из Сибири пока не было. Встретил, правда, гостей из Сольвычегодска, да из Койгорода, но это было не то, на что он рассчитывал. Надо было подождать: ведь ярмарка ещё только начиналась. С этой мыслью он пошёл на вечернюю службу в Успенский собор, а потом в избе священника за самоваром был у них с отцом Алексеем разговор о сегодняшнем ярмарочном дне Ивана.

— Жалко что я пока никого из сибирской стороны не нашёл. Больно ярмарка велика, — в котрый уже раз сокрушённо молвил Иван.

— Ещё встретишь. Из Тобольска люди тут у нас гости частые. Их завтра спрашивай. Ярмарка велика, ты говоришь… А вот старики сказывают, что раньше она ещё больше была, многолюднее.

— Ещё больше? — удивился Иван.

— Да… Когда наша русская торговля с англичанами и голландцами, да шведами через Архангельск бывала. Тогда приезжали к нам в Устюг заморские купцы со своими товарами. А потом, когда Петербург построили, то через него торговля заморская пошла, а у нас только название Немецкой слободы осталось. Тогда ведь к нам со всей России торговать ездили? Со всех волжских городов и даже из Астрахани, с Украины тоже, с Новгорода Великого, Калуги, Рязани, Воронежа, а уж из Москвы, так то само собой.

— А я вот сегодня узрел, что из Москвы на Гостином дворе лавок-то нынче немного, — заметил Иван.

— Ну, тут дива нет никакого. Москвичи обычаем приезжают через Вологду зимой и с товарами немногими, а все больше с деньгами. Здесь на зимнем пушном торгу они целыми возами закупают сибирские меха, увозят в Москву, потом в разные страны.

— Да, у нас в Тотьме такого не увидишь.

— Что и говорить. Ваш город купеческий. Тотьмичей здесь у нас на каждой ярмарке полно. Город наш, хоть и своих купцов много имеет, а слывёт издавна городом землепроходцев и мореходов. Всё потому, что устюжане давно славятся как удальцы-молодцы.

— Мне о том говаривал отец Галактион, — подтвердил Иван.

— Немудрено, что он много знает из истории города нашего. Ведь в Успенском храме едва ли не с начала его ведётся летословец. Он и теперь у нас в древлехранилище. Я читал его, и там всё об Устюге и устюжанах описано погодно.

— Мне любопытно было бы послушать о сем, отец Алексей… О землепроходцах особенно…

— Тогда слушай… Во времена, когда Русь разделена была, — начал свой рассказ отец Алексей, — то Устюгом Москва владела. Это ещё при Дмитрии Ивановиче Донском было. С ним устюжане на Куликовом поле были, а потом он рать устюжан в поход против Новгорода Великого водил. Ведь рядом с Устюгом новгородцы землёй по Двине владели, а кругом Пермь Великая, ханы сибирские, вятчане, булгары волжские и камские. Москва же с ними со всеми воевала. А устюжане с вологжанами первыми в московской рати всегда на врагов шли.

— И с кем воевали?

— Вот со всеми этими соседями и воевали. Только при Иване Третьем устюжане ходили в военные походы шестнадцать раз на булгар, татар казанских, черемис да сибирских ханов. А однажды ходили даже воевать шведских немцев по Двине, по морю Белому и через Мурманский Нос… Правда, и Устюг не один раз сжигали охочие рати новгородцев, татар казанских, булгар, отряды вятских людей… Но зато Пермь Великая, Югорская земля и вся Сибирь, Вятка, Двинские земли, сам Великий Новгород, Казань к нашей русской земле присоединены были, а Русь единой стала. Так что в этом благом деле большая доля устюжан.

— А мореходы откуда в Устюге взялись? Отсюда и до моря-то далеко.

— А всё началось, видно, с этих боевых походов в дальние страны. Наши люди за Камень ещё задолго до Ермака ходили. А после него таких ходоков великое множество было. Возьми сперва хоть Семёна Дежнёва и его сотоварища — устюжанина же Федота Попова. Один открыл пролив между нашей землей и Америкой, другой до Камчатки добрался. А устюжанин Ерофей Хабаров сперва на реке Лене промышлял, потом на реку Амур пробрался. Заметь, Иван, они не просто новые земли открывали, но описывали их и к России присоединяли. Вот как Атласов, к примеру. Он тоже родом из Устюга. Служил же в Анадыре в казаках. Потом двинулся на Камчатку. Всю её прошёл и описал камчатскую землицу от края до края. От него узнали в России о Курильских островах и Японии, а Камчатка присоединилась к русским землям. Мореход-устюжанин Афанасий Бахов первым их русских со своими товарищами зрил берег американский. Василия Шилова сама императрица Екатерина Великая наградила золотой медалью за описание Алеутских островов… А мореходы Василий Поярков, Михайло Стадухин, Василий Гусельников по прозвищу Скорая Запись… Да разве всех перечислишь… Впрочем, устюжане и ныне бороздят на своих компанейских судах волны Великого океана от Камчатки и до самой Америки.