Марк Рафалов - Футбол оптом и в розницу

• Название: Футбол оптом и в розницу
• Автор: Марк Рафалов
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-9697-0348-3

В прессе его называют: «Беспротестный судья и конфликтный инспектор» и пишут о нем: «Он был единственным в стране инспектором, который боролся с договорными играми». За 23 года судья Всесоюзной категории Марк Рафалов провел более 200 футбольных матчей на первенство и Кубок СССР, а после завершения судейской карьеры инспектировал матчи чемпионата страны. И всегда любимое занятие — судейство — совмещал с литературной работой: он автор многих книг, посвященных футболу, и острых газетно-журнальных публикаций о договорных матчах...

Эта книга — откровения скандального футбольного арбитра, но она не только о футболе.

Она о целой эпохе нашей страны, в которой «сын врага народа» Марк Рафалов, пройдя войну, стал кавалером 20 государственных наград!

---

В Челябинском танковом училище я тоже играл в футбол, но немного — сказывалось тяжелое ранение. А после капитуляции Германии нас направили на Дальний Восток, где шли бои с Японией. Я в составе танковой дивизии оказался на Забайкальском фронте. Но японцы после окружения Квантунской армии тоже капитулировали, и мои офицерские познания механика-водителя тяжелого танка в боях с самураями не понадобились.

Зато весьма пригодились навыки футбольные. Я начал играть за команду танкового полка, потом дивизии, а затем и армии. На их базе вскоре образовалась команда мастеров класса «Б», именовавшаяся Читинским ОДО (окружной дом офицеров), Поиграл я в ней недолго: в конце 1947 года по моей личной просьбе командующий округом маршал Родион Яковлевич Малиновский подписал приказ о моем увольнении в запас.

В степях Забайкалья

Должен признаться, что, несмотря на все тяготы военной службы, крайне тяжелые и неблагоустроенные бытовые условия и жизнь в землянках, страшные забайкальские морозы и прочие неудобства, — предстоящего расставания со своими боевыми друзьями я ожидал с тревожным беспокойством. Что предстояло мне встретить в Москве, как будет с работой и учебой, было еще далеко не ясно. А здесь, на 77-м разъезде, в далеком Забайкалье, хоть и жилось тяжеловато, но были верные друзья — Коля Максимов, Леша Редька, Вася Бирюков, привычный быт и любимый футбол. Плохо было только то, что из-за сурового климата футболу мы могли отдаваться не более трех-четырех месяцев в году. А зима с ее пятидесятиградусными морозами терзала нас более полугода.

Несмотря на все эти тяготы, двадцатилетний парень не мог равнодушно ожидать расставания со своей прославившейся на полях величайших сражений дивизией. Одно название нашего соединения побуждало желание немедленно вскочить, вытянуться, расправить плечи и, приняв стойку «смирно», с замиранием сердца слушать: «Пятая гвардейская Сталинградско-Киевская, орденов Суворова и Кутузова танковая дивизия!» Звучит! Не правда ли?

Надо отметить, что наша Гвардейская танковая армия, которой командовал дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Андрей Григорьевич Кравченко, снабжалась великолепно. И питание, и обмундирование у нас были отменными. Хотя, повторюсь, быт был тяжким. Война закончилась, нервы стали приходить в норму, простые житейские потребности все больше давали о себе знать, а кругом забайкальская степь, и никаких тебе радостей жизни.

Правда, у нас на 77-м разъезде красовался среди солдатских казарм и офицерских землянок Дом культуры. В нем регулярно крутили старые довоенные фильмы, проводились даже вечера танцев. Только танцевать было не с кем. Из женского пола мы почти ежедневно наблюдали лишь... верблюдиц.

Вообще-то регулярные экзотические визиты в расположение нашей танковой дивизии монгольских крестьян, привозивших нам верблюжье молоко, вносили известное оживление в наш армейский уклад. Дело в том, что в послевоенный период советско-монгольская граница была, можно сказать, абсолютно прозрачной, что позволяло монголам беспрепятственно верхом на верблюдах регулярно навещать нас. Несмотря на караульные службы и часовых, во весь голос оравших приближающимся к стоявшим в степи танкам монгольским всадникам уставные: «Стой, кто идет?!» или еще страшнее: «Стой, стрелять буду!», монголы посещали нас регулярно. Они спокойно слезали с верблюдов, привязывали их к дульным тормозам танковых пушек и отправлялись торговать замороженными плошками верблюжьего молока.

Мало того что монголы грубо нарушали границу и игнорировали уставы караульной службы, они еще позволяли себе порой вести у нас в частях «антисоветскую агитацию». Их любимым изречением была традиционная жалоба: «Ваш Сталин нашего Чойбалсана совсем обобрал: весь баран забрал». Замечу, что вместо глагола «обобрал» они использовали более ходовое выражение нашей российской лексики.

Жизнь в степи многотысячной армии здоровых молодых мужчин, вынужденных обходиться без представительниц прекрасного пола, стимулировала другое отрицательное явление. У многих наших однополчан, особенно среди офицерского состава, росла, как сегодня бы назвали ее, алкогольная зависимость. Прежде всего это проявлялось в явно повышенном спросе на «Тройной» одеколон, который, едва появившись в офицерской лавке; мгновенно с полок исчезал. Спиртное к нам вообще не завозили. Но, как говорится, голь на выдумки хитра. Среди молодых танкистов вдруг сразу распространилась эпидемия... кариеса. А так как штатных стоматологов в армии тогда не было, офицеры вынуждены были целыми группами отправляться поездами на расположенную в 80—90 км от Читы узловую железнодорожную станцию Карымское, где работала стоматологическая поликлиника. Разумеется, что каждая «жертва кариеса» не забывала прихватить с собой в дорогу по четыре бортовых танковых канистры. Эти плоские штатные емкости для питьевой воды крепились вдоль бортов на всех боевых машинах. Они были очень удобны для Перевозки самогона или «водяры», так как четыре плоских канистры легко укладывались в обычный стандартных размеров чемодан. Не нужно знать бином Ньютона, чтобы рассчитать, что каждый визит к стоматологу пополнял личные запасы «тяжело больных» на... 16 литров остродефицитного «горючего». Стоит ли говорить, как разнообразили нашу холостяцкую жизнь подобные «посылочки»?

Прощание с легендарной и непобедимой

Здесь я хотел бы коротко упомянуть, как мне удалось «объехать» строгие воинские уставы и воспользоваться правом, дарованным мне сталинской конституцией. Как известно, воинские уставы запрещают обращаться к вышестоящим начальникам не по инстанции. Пользуясь добрым ко мне и ко всем футболистам отношением начальника политотдела дивизий Полковника Супруна, я два или три раза пытался через него подавать прошения о демобилизации. Но бдительные чиновники неизменно возвращали их командиру моего 110-го полка подполковнику Попову. А его как раз никак в любви к спорту и футболу я упрекнуть не смею. Частенько на офицерских собраниях он, бросая в мою сторону испепеляющие взоры, строгим голосом сообщал: «Кто служить нормально не хочет, тот либо пузырь гоняет, как Рафалов, или Глотку дерет, как Мишнев». (Последний был отменным тенором и частенько уезжал с военным ансамблем на различные конкурсы и концерты.) Ну а я, разумеется, тоже не мог особо усердствовать в боевой и строевой подготовке и изучении славной биографии генералиссимуса, ибо почти все летние месяцы отлучался на сборы и многочисленные соревнования. Словом, моя затея с демобилизацией казалась лишь несбыточной надеждой.

Признаюсь, что мои отнюдь не любовные отношения с подполковником Поповым однажды претерпели существенные изменения. Дело в том, что с первых дней службы в прославленной дивизии я регулярно вел занятия по политподготовке с сержантским составом нашего 110-го танкового полка. Относился я к этим обязанностям с большим рвением и интересом. У нас в части была хорошая библиотека, где я имел возможность уделять много времени не только для подготовки к семинарам, но и для чтения художественной литературы.

Как-то весной 1946 года в округе проводилась тотальная проверка организации политзанятий. Совершенно неожиданно для меня мой слушатели, бравые сержанты, уже прошедшие суровую школу войны и поднабравшиеся знаний в тяжелых сражениях и маршах по городам Европы, изловчились сдать все зачеты только на «отлично» и занять ПЕРВОЕ МЕСТО В ОКРУГЕ!

14 мая 1946 года окружная газета «Защитник Родины» опубликовала обо мне статью под заголовком «Пять лет спустя». В ней отмечались мои «недюжинные способности», «глубокие знания политических событий» и «высокий педагогический талант». Прочитав о себе такое, я почувствовал, что вполне мог бы возглавить политотдел дивизии. Правда, припомнив некоторые немаловажные детали своей биографии, я благоразумно от таких карьеристских настроений отказался. Тем не менее из Карымского кто-то весьма кстати доставил очередную партию «горючего», и мой феерический успех на ниве политвоспитания личного состава советских Вооруженных сил был «обмыт» в лучших традициях, принятых в бронетанковых войсках. Хорошо еще, что мой постоянный оппонент Попов о наших забавах ничего не прослышал. Зато, узнав из прессы о моих «недюжинных способностях», командир полка, встречаясь со мной, не только мило улыбался, но даже пожимал мне руку!

Однако главная радость еще ожидала меня впереди: командующий округом маршал Малиновский поощрил меня внеочередным отпуском на целых 64 (ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ) дня! Столь продолжительные отпуска нам давали не от щедрот великих, а потому, что в полуразрушенной стране железная дорога работала с огромным напряжением и осуществлять быстро все перевозки была просто не в состоянии. Поэтому из 64 дней отпуска 32 отводилось на дорогу до дома и обратно. Но даже в эти сроки не всем удавалось укладываться. Мне и еще многим счастливчикам, едущим в отпуск, приходилось несколько сотен километров от своей части перемещаться довольно экзотическим способом: на крышах вагонов! Там мы привязывали себя и свой скудный скарб к вытяжным трубам ремнями и веревками и, рискуя свалиться, добирались до какой-либо крупной станции, где удавалось как-то проникнуть в вагон. В народе подобные поезда величали достаточно метко: «пятьсот веселый».