Елизар Мальцев - Войди в каждый дом (книга 1)

• Название: Войди в каждый дом (книга 1)
• Автор: Елизар Мальцев
• Жанр: Советская классическая проза

Введите сюда краткую аннотацию

---

—   Но я же боялась, что тебя убьют! — чуть не плача, крикнула Ксюша.

Константин замолчал. Тихо скрипели уключины, плескалась за бортами вода. Кровь постепенно отливала от горящих щек, но Ксюша все еще не решалась поднять голову и посмотреть в глаза человеку, которому она этим неожиданно вырвавшимся криком сказала то, чего никому никогда не говорила...

Мажаров вдруг опустил руку на ее плечо и тихо приказал:

—   Не шевелитесь! Ни слова!

Ксюша не сразу поняла, в чем дело, и, увидев па пригорке стадо пятнистых оленей, замерла. Лодку снесло почти к самому берегу, и они могли вблизи любоваться красивыми животными.

В стороне от стада, охраняя его покой, стоял на страже златогрудый вожак, запрокинув дымчато-серые ветви рогов. Застыв как изваяние, он ловил чутким ухом каждый подозрительный шорох. Вот над озерной рябью взмыла белая чайка, и вожак проводил ее медленным поворотом головы, переступил ногами и снова окаменело врос в травянистый бугор.

Мажаров прижался к Ксюше, касаясь чубатой головой ее щеки, и словно забыл о лежавшей на ее плече руке. Струившаяся мимо вода, вся в солнечных искрах и бликах, бросала на его лицо трепетные отсветы, и оно бронзово вспыхивало.

«Он, конечно, теперь будет презирать меня,— с горечью подумала Ксюша.— Разве он станет уважать какую-то обывательницу!»

Мажаров вдруг привстал в лодке, гикнул и, вложив два пальца в рот, ошалело засвистел.

Вожак вздрогнул, одним прыжком метнулся к стаду, и через мгновение олени взлетели над волнами густой травы и пропали в чаще.

Какая красота-а! — Мажаров, смеясь, обернулся к Ксюше, глаза его восторженно сияли.— Мне хотелось по-смотреть, как они прыгают!..

О борта лодки зацарапали прибрежные кусты. Мажаров выскочил  па дернистый  берег и загремел  железной цепью.

- Ну что же вы сидите? — спросил он.— Посмотрите, кап тут хорошо! Или, может быть, вы обиделись на меня? Я? — Ксюша не сдержала благодарной улыбки.— А я как раз боялась, что вы на меня сердитесь...

Он протянул ей руку, и Ксюша чуть не свалилась ему в объятия. На берегу розово светились мачтовые стволы сосен, за ними на пологих склонах прятались в густой траве розовые колоски горлянки, качались на легком ветру голубые бокалы горечавки, а еще дальше, за долинным распадком, полыхал малиновыми кострами цветущий маральник. Мажаров быстро прошел вперед, наклоняясь к земле, и не успела Ксюша догадаться, что он делает, как Константин подал ой букет, еще мокрый после недавнего дождя. Это были простые лесные цветы, почти без запаха, от них шел лишь тонкий и нежный аромат зелени, по Ксюша была счастлива, как никогда в жизни,— ведь еще никто ни разу не дарил ей цветы!

Она готова была тут же броситься на шею Мажарову и расцеловать его. Искушение было настолько сильным, что, взглянув в лицо ничего .не подозревавшего лейтенанта, забыв даже поблагодарить его, она кинулась прочь, вверх по скользкой от хвойной осыпи тропинке. Ей хотелось смеяться, и плакать, и петь, и бежать, бежать безоглядно, не обращая внимания на хлещущие по рукам ветки.

Деревья и кусты были унизаны крупными каплями, в каждой капельке горело и дрожало солнце, срываясь, они обрызгивали ее сверху, и Ксюша, хохоча, ловила их ладонями и ртом. Высоко в зеленых кронах гомонили и высвистывали птицы, косые потоки света рассекали лес и то обласкивали Ксюшу теплом, то одевали в пеструю веселую кутерьму теней. На взгорье она остановилась, нетерпеливо поджидая Мажарова, и, когда он поднялся, шагнула к нему навстречу, стремительно и легко.

— Ну что вы? — переведя дыхание, спросил он.

Влажный свет струился из его широко открытых темных глаз, полных доверчивого ожидания.

«Я, наверное... наверное, люблю тебя!» —хотела крикнуть Ксюша, но только  молча  улыбнулась, с нежностью глядя в разгоряченное потное лицо, ставшее вдруг дорогим и близким.

—  Я хотела сказать... Если вы, конечно, пе против... Давай будем на «ты», и зови меня Ксюшей, ладно?

Мажаров, нелжиданно посерьезнев, с минуту молча смотрел на него.   

—  Хорошо, - согласился он, точно ему стоило труда убедить себя в этом.

Он протянул ей руку, сцепил в замок свои пальцы с ее пальцами, и они медленно стали подниматься пологим травянистым склоном.                                              

через неделю, когда Ксюша явилась домой в Черемшанку, отец встретил ее у порога, загадочно усмехаясь.

— Как-то неладно  получается,— подмигивая жене, проговорил ои.— В деревне уже все давно просватали тебя, говорят, что свадьбу твою скоро играть будут, а мы с матерью ни сном ни духом не ведаем!..

Ксюша почувствовала, что щеки ее занялись жаром.

—  Хоть бы показала нам жениха своего, а? Какой он из себя? Бравый или морда как решето?

—  Я не знаю, тятя, о ком вы. Мне никто руку и сердце не предлагал.

Меньше всего Ксюше хотелось сейчас шутить над тем, чем она жила и дышала все последние дни.                 

—   Совсем похожа на мать! — не унимался Корней.-Когда я каждый вечер чуть ноги не отмораживал в сапогах, пока стоял у ворот, она тоже считала, что за ней никто не ухаживает.                                                     

—   Кто ж тебе виноват! — посмеиваясь, ответила мать и, потянув дочь за руку, усадила рядом с собой.— Намучилась я с твоим отцом!.. Собираешься на свиданку, думаешь — ну уж сегодня-то обязательно в любви признается, а ои о чем угодно языком мелет, а о самом главном ни слова!

—  А чего ж говорить! И так все должно быть ясно, раз человек околевает в сапогах. Ради одного уважения мерзнуть не станешь.— Корней подсел к дочке, не оставляя ее в покое.— Значит, это врут люди, что какой-то лейтенант за тобой приударяет?

— Нет, не врут! — Ксюша вскинула голову, и одного этого гордого и независимого движения было достаточно, чтобы отец перестал улыбаться.— Что вас еще интересует? Какого цвета у него глаза? Какого он роста? Или сколько получает денег?

- Ты нос-то не задирай! Не задирай; становил ее Корней.— Ишь зашипела, сковорода горччаш. Такие там у него глаза — это ты сама смотри, но так как ты нам сродни немного приходишься, то не худо бы узнать, что он за человек.         

Кончилось все тем, что Ксюша пригласила Мажарова в Черемшанку й, сгорая от смущения и неловкости, познакомила его с родителями, братьями и младшей сестрой Васеной. С этого дня Константин частенько стал бывать у них в доме, и как-то само собой подразумевалось, что этот общительный, но сдержанный офицер должен скоро стать их родственником..                              

У Ксюши было такое чувство, словно вся ее жизнь превратилась в плошной праздник, с утра и до ночи звучала в ней, не стихая, одна и та же ликующая песнь...

Константин обычно поджидал ее в сквере, когда она возвращалась с очередного экзамена в техникуме, провожал до квартиры, вечером они снова встречались и гуляли до рассвета. Для Ксюши было мукой прожить день, не увидев Константина, пе поговорив с ним, не высказав ему всего, о чем передумала за краткие часы разлуки. Если он бывал занят, то обязательно присылал с кем-нибудь записку, где всегда были написаны одни и те же слова: «Приходи к озеру, буду ждать тебя у серых камней». В ответ она царапала карандашом на обороте бумажки; «Жди», а когда не могла вырваться из дома, посылала с большим письмом Васену. Мажаров ничем не походил на тех разбитных ухажеров, которые в первый же вечер клялись любить до гроба и лезли обниматься; он относился к Ксюше с такой бережностью, что было непонятно — то ли боялся обидеть слишком открытым проявлением своего чувства, то ли просто сдерживался.

Только один раз он словно решил изменить себе, своей натуре, и этот день круто изменил и Ксюшину жизнь. Они гуляли около небольшого озерца, заросшего густой травой и осокой. Шли по колено в разнотравье, срывали колокольчики, бегали, как дети, взапуски, дурачились, смеялись до упаду. Висели над светлой чашей озерка изумрудные стрекозы, тянулся позади волнистый след по траве и смыкался, как вода. Константин не выпускал из своей руки ее руку,

и, когда оглядывался на нее, лицо его каждый раз поражало Ксюшу каким-то новым, незнакомым ей выражением — так мгновенно отражалось на нем то, чем он жил в эту минуту, что чувствовал, о чем думал. В его лице вдруг промелькнуло что-то такое, она не могла бы сказать, что это было, но ей стало тревожно и даже боязно. На какой-то миг Ксюша почти физически ощутила, что Константин будто ушел от нее куда-то, далеко. Однако возврат был таким же быстрым, но  стоило ему остановиться и задержать на ней странный, будто  изучающий ее взгляд, как ей стало как-то не по себе. Она сама не знала, чего испугалась, но ей захотелось вырвать свою руку и убежать.                 

—   Пойдем назад! — сказала она.— Я хочу домой!..

Не отпуская ее взгляда Константин положил ей на плечи руки, легко, как неживую, притянул к себе и поцеловал в твердые сжатые губы.