Андрей Измайлов - Трюкач

• Название: Трюкач
• Автор: Андрей Измайлов
• Издательство: Текс
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 5-7462-0030-1

«Трюкач» – новый роман мастера отечественного триллера Андрея Измайлова. Каскадер, решившийся самостоятельно снять остросюжетный фильм. Но…там, где крутятся большие деньги, идет своя игра, а нынешняя жизнь богаче представлений о ней людей от искусства. Однако в трюк инвесторов, задумавших крупную аферу, никак не вписывается строптивость профессионального трюкача. И приходит время платить…

---

И неважно, какова будет интонация – истерическая, доверительная, непроницаемо-дипломатическая, проверочно-вкрадчивая (а ну как Солоненко выдаст себя жестом, мимикой, взглядом – действительно имеет отношение к гибели Гоши! раньше и не намекнуть было – только себя самого в смешное положение поставишь… но визит неуточненного армянина, намекающего на причастность «Ауры плюс» к известному происшествию, позволяет Кудимову требовать ответа!).

Ответа не будет. Будет вопрос: какой-такой армянин?!

Да приходил тут один. Паспорт показывал – Гурген Джамалович Мерджанян. Нет у господина Солоненко в штате сотрудника с таким ФИО?! Ах, не-ет?! Но сдается Игорю Василичу, что мелькал в «Ауре плюс» человечек с физиономией, чем-то схожей с физиономией визитера.

Интересно, интересно. Выясним! А где именно в «Ауре плюс» мелькал перед Игорем Василичем человечек? Не помните… Ладно. Ради такого случая давайте посмотрим кое-какое кино. У нас тут фирма подрядилась кино снять, проект провалился, но пленочки кое-какие сохранились. Глядите внимательней, Игорь Василичь. Не он? Ну-у, спаси-ибо, Игорь Василичь! А то мы этого беглого должника днем с огнем ищем, а он, значит, армянином переоделся и лучшим друзьям «Ауры плюс» клевещет на «Ауру плюс» же! Как вы сказали? Мерджанян Гурген Джамалович? Сейчас мы скоренько через ЦАБ уточним адресок неуточненного гражданина и пошлем туда… бригаду.

Вот и пришлось Ломакину держать рот на замке. Кудимов опасался провокации. Ломакин опасался, что Кудимов, опасаясь провокации, спровоцируется на действия, проявляющие Ломакина перед Слоем.

Не получилось беседы. Еще и Дик прыгнул к горлу, когда Ломакин излишне резко встал: «Не получилось у нас, Игорь Василичь!». Реакция спасла – Дик прыгнул к горлу, Ломакин прыгнул вбок, будто вратарь, достающий мяч из «девятки». Мяч – нет, но край матово-стеклянного стеллажа достал, порушил с оглушительным дребезгом.

Дик извернулся еще в воздухе, упал на все четыре лапы, сжался пружиной для повторного прыжка – уже безошибочного, на поверженного врага.

Кудимов не скомандовал Дику: «Место!».

Ломакин ощутил: через секунду его начнут терзать челюсти, крепкие, острые челюсти, только и предназначенные для того, чтобы терзать.

– Место! – прозвучала команда. Нет, не Кудимов сжалился. Детка-Лера подала голос, возникнув на пороге комнаты.

Ротвейлер, такое впечатление, завис в воздухе и, как в обратной съемке, вернулся на исходную позицию. Но продолжал опасно рычать: может, передумаете, хозяева? он же вот он!

– Папа! – сказала детка-Лера. – Ты что?! Рехнулся?!

Кудимов пожал плечами, мол, он-то при чем?! Но некое удовлетворение в этом пожимании было. Так вас, гомиков! Собаками травить! На сто первый километр гнать! Каленой метлой! Поганым железом!

– Дик! Гулять! – отвлекла детка-Лера пса от добычи.

Ротвейлер взвизгнул, щеняче затяфкал, запрыгал, норовя лизнуть хозяйку в нос, засуетился. Бог с ней, с добычей! Гулять! Наконец-то!

«Добыча», прежде чем встать на ноги, стряхнув с себя клыкастые обломки стеклянного стеллажа, удостоверилась на ощупь – не съехал ли парик, не отклеились ли усы (хрестоматийное: «У вас ус отклеился!»). Парик не съехал, ус не отклеился. А, к слову, хорошо, что – парик. Хоть какая-то защита, когда он долбанул головой стекло. Нечто подобное имело место быть на съемках «Ну-ка, фас!». Улдис, пройдя по тому самому, ранее упомянутому, выступу шириной в ладонь, впрыгивал сквозь оконное стекло в комнату, где куражился маньяк. Помнится, коллеги режиссера Брадастого усмехались-подначивали на просмотре: «Ка-а-анечно! Прогнулся ты, Егор, перед родной милицией! Герой по карнизу ползет, равновесие держит, но – фуражечку милицейскую ручкой придерживает на голове. Как же без фуражечки! Тогда и непонятно будет, что герой – наш, мент, представитель!» – «Кретины! – ответно усмехался Егор. – Да та фуражечка – единственная страховка для Улдиса, чтобы он себе башку не покалечил, не рассек, проламываясь сквозь стекло!». Это только в западных боевиках давно научились заменять натуральное стекло на безопасную то ли слюду, то ли еще какую-то ерунду. Наши же трюкачи по сю пору вынуждены сигать сквозь натуральное… Что такое один-два рассекающих пореза в сравнении с экономией! До свадьбы заживет! Зато дешево!

– Спасибо… – сказал Ломакин, осторожно-аккуратно вздымаясь из груды обломков.

– Не за что… – протокольным тоном выразил сожаление Игорь Василичь. – Вас проводить? Вы не порезались?

«Не за что» – в том смысле, что отнюдь не милость к павшим проявила дочь, распорядившись «Место!». Просто дорогущий ротвейлер Дик мог ненароком поранить лапы, кинувшись в мешанину стеллажных брызг.

– Я не порезался. Вам возместить ущерб? – и Ломакин потянулся рукой за спину, в задний карман.

Дик отвлекся и снова сжался пружиной.

Ломакин замер, показывая дорогущему Дику: замер я, замер! место, Дик, место!

– Пустое! – с превосходством отмахнулся Кудимов. – Спишем на представительские расходы. У нас этого добра… Вас проводить?

– Пустое! – передразнил Ломакин. – И кстати, Игорь Василичь! На будущее. Если вы так дорожите своей тачкой, то служебную собаку лучше держать не дома, а в салоне машины. Тогда точно никто не рискнет сунуться. И в «Титане» нужда отпадет. И пистолетиком игрушечным не надо будет размахивать.

– Ну-ну! – отреагировал Кудимов, указывая глазами на выход. Поговорили и хватит.

Все-таки у пса должен быть один хозяин. И хозяин этот – не Кудимов, а детка-Лера. Воспротивилась дочь, значит, – неча собачке мерзнуть в иномарке, которая отцу дороже и ближе живого-теплого. А то Кудимов на эту тему не конфликтовал с дочерью!

Иди, Гурген Джамалович, не сыпь соль на раны! Вас проводить? До автобуса?

– Я провожу! – безапелляционно объявила детка-Лера. – Мы с Диком проводим. Ему давно пора.

Давно пора. Ему – это Дику. Ему, Ломакину, тоже давно пора. То есть – погулять.

– Я сам Дика выгуляю! – вякнул Игорь Василичь.

– Еще что скажешь? – погасила папашу дочь. – Вы идете?

Чего опасаться отцу, потерявшему сына? Дочь на очереди? Но ведь все невысказанные пожелания невыявленного Солоненко выполнены. Солоненко – в доле с Игорем Василичем. Значит, дочери ничего не грозит. Тем более в сопровождении натасканного ротвейлера. Не так ли? Ах, да! Еще маньяки по городу где-то бродят, норовят в один лифт с ребенком втиснуться и зверски выдрать кишечно-желудочный тракт. Между прочим, от Коломяжского шоссе до Богатырского проспекта, где и нашумел случай, – рукой подать. Не ровен час… Тем более, маньяка ищут пожарники, ищет милиция – а он канул.

Бросьте, папаша! Стал бы вам маньяк паспорт предъявлять! Стал бы он беседы беседовать!

– Дик! Место! – рявкнул Кудимов.

– Дик! Гулять! – возразила дочь.

Ротвейлер выбрал «гулять».

– Жаль, что у нас не получилось… – еще раз выразил сожаление Ломакин.

– Жаль… – поступился искренностью Кудимов. Вполне вероятно, в последний миг действительно сообразил выгоду от внезапного визита, но… поздно. Как бы смешным не показаться: а то еще посидим- обсудим, мысль одна появилась! Поезд, что называется, ушел. А вдруг все-таки?! – Где вас найти, если что…

– Если что – что?

– Ну… мало ли…

– Я вас сам найду, если что! – отомстил Ломакин за вынужденные ужимки и прыжки перед угрозой Дика.

– Если что – что?! – всполошился Игорь Василичь.

– Сами знаете! – многозначительно изрек Ломакин. Сам не знал, чем пригрозил. Но пригрозил. Молчи, Кудимов, что к тебе являлся некий Мерджанян. А то хуже будет. Дочь, опять же, у тебя. Вполне самостоятельный ребенок, сколь бы ты ни полагал, что держишь ее на привязи.

– Лера… Только… недолго. Я прошу… – сдался Кудимов. – Только до автобуса, ладно?

– Дика? До автобуса? – прикинулась идиоткой детка-Лера.

– Перестань! – взвился отец.

– А ты не начинай! – отразила дочь. – Что со мной может случиться?! Все уже случилось, папа. И не со мной!

Явно нестыковка у дочери с папашкой.

Да. Нестыковка. Папашка и в самом деле мнит виновниками гибели Гоши только и только друзей Гоши. А среди друзей Гоши – масса друзей Леры. Папашка несправедлив, он старомоден и не понимает… А между тем…

Ломакин вынужденно кивал и поддакивал. Дик зигзагами и кругами носился по местности, вынюхивая островки опорожнения. Ломакин вынужденно повторял эти зигзаги и круги. Компенсируя афронт в квартире, Лера доверила гостю поводок. Скомандовала Дику: «Свой!». И доверила поводок.

Да, Ломакин, то бишь манерный армянин, близкий друг покойного брата Гоши был свой.

Она говорила взахлеб: Фредди Меркури, Элтон Джон, Рудольф Нуриев, Брайан Эпстайн… Да что там! Чайковский! Короче, влечение к однополым – не мерзость, а свидетельство особо тонкой душевной организации, чуть ли не признак априорной гениальности. А папашка – косный-невежественный тип. Он и Гошу не любил за… тонкую душевную организацию. А какие у Гоши композиции остались, если бы вы знали! Его даже Шорохов планировал в передачу включить, его даже Крунюхов поощрял! А папашка всячески препятствовал. Она, Лера, целиком и полностью на стороне Гургена. Она, Лера, будь то в ее силах, сама бы нашла убийцу Гоши и своими руками расстреляла бы! Но папашка, похоже, считает: что ни делается, все к лучшему. Представляете? Сына шилом закололи, а отец считает – к лучшему. Они, Лера и Гоша, двойняшки. Гоша на полчаса старше. Никто так его не понимал, как Лера. А папашка абсолютно ничего не понимает!