Гомзяков Владимир - Belov.indd

• Название: Belov.indd
• Автор: Гомзяков Владимир
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Боюсь, что и я не отвечу на этот вопрос, который, как я уже замечал раньше, может быть поставлен и в более глобальном контексте. Скорее всего, окончательный ответ на него и вправду может быть получен только в отдаленной перспективе. А пока его нет, уверен, что системность в подходах ко всему, что важно и значимо в жизни общества, включая спорт, обязательно должна иметь приоритет. Что касается политики и тактики, то без них не обойтись. Но они никогда не должны переходить определенной грани, за которой начинаются нечестность, непорядочность, недопустимые методы. И вот эту грань каждый для себя определяет сам.

Воздадим должное обоим великим тренерам, героям нашего баскетбола. Их имена навеки вписаны в историю отечественного спорта. Да, кому-то может показаться, что Кондрашин проиграл, что его путь окончился трагически. Но не стоит забывать и о том, что именно ему было суждено подарить своей стране самую великую и самую долгожданную победу в ее баскетбольной истории.

Глава 12 ЗОЛОТАЯ ДЮЖИНА

Накануне главного старта

В начале 70-х, по окончании последнего предолимпийского сезона, в главной команде страны сложился мощный коллектив игроков, способный решать самые сложные задачи. В ней были яркие таланты и крепкие работяги, опытные мастера и амбициозная, ничего не боящаяся молодежь. Мы были сильны на всех игровых позициях, костяк команды был прекрасно сыгран, пас друг другу мы могли давать с закрытыми глазами. Мы обладали бойцовским характером, многое повидав в баскетболе. У нас был новый талантливый тренер с хорошим видением игры, сумевший за короткий срок создать рабочую, творческую обстановку в коллективе. И мы стали всерьез задумываться о том, что нам по силам одержать наконец-то самую главную победу в мировом баскетболе. Начинался сезон, кульминацией которого должен был стать олимпийский Мюнхен.

Решить эту задачу могла только суперкоманда, в которой каждый должен был быть яркой личностью, полностью подчиненной интересам общего дела.

В 1972-м наша сборная была очень разношерстной командой с точки зрения индивидуальности игроков, их жизненных установок. В то же время в команде было ядро, внутри которого люди идеально понимали друг друга. Важнейшей составляющей команды в игровом виде спорта является ее сыгранность. Именно на ней во многом базировался успех советских сборных в хоккее, когда игроки тихоновского ЦСКА годами играли вместе. По образному выражению Владислава Третьяка, не было ничего удивительного в том, что игроки были способны давать друг другу пас с закрытыми глазами — после ежегодных 9 месяцев на сборах у них только что дети друг от друга не рождались.

Нашими преимуществами по сравнению с американцами, у которых играли в основном баскетболисты 20-23 лет, были более зрелый возраст (из наших совсем молодым был только Сашка Белов) и соответственно более высокая психологическая устойчивость.

Многие игроки нашей сборной на протяжении нескольких сезонов играли вместе и хорошо знали друг друга. Долгое время первая пятерка ЦСКА была одновременно первой пятеркой сборной. С приходом Кондрашина коллектив национальной команды несколько разбавился «свежей кровью» в лице закрепившихся в составе М. Коркия и А. Белова, никому не известного новичка Вани Едешко. Однако распада команды на несыгранные фрагменты не произошло. Основное ядро, вобрав в себя новичков, сохранило качество монолита. В этом тоже было наше преимущество.

В нашем коллективе сложились хорошие, рабочие отношения. В нем никто не тянул одеяло на себя, но при этом каждый хорошо представлял себе собственные возможности и возможности партнера. При необходимости практически каждый мог в определенный момент игры исполнить собственную партию, а в нужный момент — дать сыграть партнеру. Это как у Ремарка в его страшной и пронзительной книге «На западном фронте без перемен»: если известно, что кто-то швыряет гранаты дальше всех, то другие и не оспаривают его преимущества, потому что это вопрос жизни и смерти всего взвода. Когда тебя придавят в концовке, уже нет времени выяснять, кто лучше — в такие моменты дорога каждая секунда. И эти секунды — время лидеров.

Вольнов

Самым опытным и титулованным игроком мюнхенского состава был Геннадий Вольнов — легенда советского баскетбола. Он, кстати, один из очень немногих баскетболистов, с которыми меня связывали не только профессиональные, но и товарищеские отношения. К моменту моего появления в большом советском баскетболе он был четырехкратным чемпионом Европы, двукратным серебряным призером Олимпийских игр. Казалось, в игре он умеет все. Во многом он открыл новую страницу в отечественном баскетболе. Он стал первым двухметровым игроком, который предпочел не играть в тупую под кольцом, толкаясь задницей, а действовать разносторонне — примерно так, как сейчас играют легкие форварды. В его арсенале были и хорошее ведение, и приличный бросок со средней дистанции; практически одним из первых в СССР он стал забивать в игре сверху.

Моему самолюбию льстило общение с Вольновым, то, что он выделял меня и в сборной, и в ЦСКА, что предложение о переходе в армейский клуб поступило мне именно от него. Даже первая квартира в ЦСКА досталась мне после Вольнова, когда он улучшал свои жилищные условия. При этом я, во-первых, никогда не лебезил перед заслуженным ветераном, а, во-вторых, стремился перенять от него все лучшее, что он умел, — это и было главным в наших взаимоотношениях.

Вольнов вносил в свою игру значительный элемент творчества. При этом он мог себе позволить и «отдушины». Например, забив в феерическом матче тридцатник Бразилии, затем мог сыграть на ноль с США. Что меня в нем не устраивало, так это некоторый апломб по отношению к окружающим — тренерам, партнерам. «Я такой, какой есть, меняться не собираюсь. Нужен — берите в состав, не нужен — я не навязываюсь», — такова была его жизненная позиция.

Этого я не понимал: как это, «не собираюсь меняться»? Ты можешь не меняться в главном, в своих жизненных принципах, если ты их правильно для себя определил. Но в игре, в тренировочном процессе, в тактике ты обязан постоянно развиваться, стремиться к максимальной конкурентоспособности. Особенно это актуально, когда твои кондиции после 30 объективно ухудшаются. «Геша, пойдем, покачаемся» — нет, «я такой, какой есть» Эта негибкость на каком-то этапе подвела Геннадия, ускорив окончание его блестящей карьеры.

Отношение к ветеранам в СССР было часто откровенно бесчеловечным. Показательна такая история. В 1969-м накануне чемпионата Европы проводился международный турнир, во время подготовки к которому Вольнов подвернул ногу. Видимо, уже замысливший скорое расставание Александр Яковлевич стал сомневаться: брать или не брать его в состав? На вопрос о моем мнении (уже тогда «главный» нередко считал возможным о нем осведомляться) он получил твердый контрвопрос: «А кому еще играть-то?»

Вскоре как-то вечером Вольнов вернулся в номер со злым лицом и стал швырять вещи в сумку, играя желваками: «Все, б..., ухожу.» Оказалось, чтобы решить вопрос о месте в составе, тренеры устроили ветерану, с которым они пуд соли съели и прошли вместе Бог знает какие передряги, жесточайший полуторачасовой тест на бетонном покрытии. Это с травмированной-то ногой. Больших трудов мне стоило тогда уговорить Геннадия не принимать скоропалительного и эмоционального решения. На том международном турнире он был лучшим в составе сборной.

Отодвинули от сборной Вольнова перед чемпионатом мира 1970 года. Накануне последней игры международного турнира в Таллинне, незадолго до чемпионата, история годичной давности повторилась — Геннадий пришел в номер расстроенный: «Все, меня отцепляют». Основным претендентом на его место в составе тогда считался молодой Михаил Коркия, ездивший со сборной на тренировочные сборы и турниры. Через некоторое время я увидел. их обоих, как они сидят и пьют в ресторане на первом этаже гостиницы. Бросать старшего товарища в таком состоянии я не захотел, и, хотя и не был особым любителей возлияний, тем более в течение сезона, всю ту ночь прокеросинил в номере вместе с Геннадием и присоединившимся к нам Яаком Липсо.

Развязка наступила на следующее же утро. При погрузке в автобус Гомельский, уже как-то осведомленный о нашем загуле (никто нас в состоянии опьянения не видел, наши утренние остаточные явления в глаза в ту пору еще не бросались), устроил безобразный разбор полетов, орал и на Вольнова, и особенно на меня («он решил, что он незаменимый, знает, что я его не отчислю.»).

Кончилось все тем, что Гена, чтобы как-то скрасить свой уход, на ближайшей тренировке «подвернул ногу» и, по официальной версии, из-за травмы покинул расположение сборной, а его место в составе занял. Липсо. Неправым себя в той ситуации я не считаю, хотя формально и нарушил спортивный режим. Просто я не хотел бросать товарища в тяжелой жизненной ситуации и, как умел, по-мужски поддержал его.