Руслан Киреев - До свидания, Светополь!: Повести

• Название: До свидания, Светополь!: Повести
• Автор: Руслан Киреев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1988

В свою во многих отношениях итоговую книгу «До свидания, Светополь!» известный прозаик Руслан Киреев включил повести, посвящённые землякам, жителям южного города. В этих произведениях писатель исследует духовный мир современника во всем разнообразии моральных и социальных проявлений.

---

— Садись, — сказала ЕМУ. И вдруг дотронулась до Раиного плеча. — На минутку.

— Сейчас…

— Ну, кто так разговаривает с матерью? И даже с дядей Лёшей не поздоровалась. Не стыдно?

Рая взяла какую‑то книгу и, направляясь в свою комнату, буркнула:

— Здравствуйте.

Мать прикрыла за собой дверь.

— Ты что позоришь меня! — гневно прошептала она. — Сколько раз я тебе…

— Я не позорю…

— Тише говори! Чего ревела?

— Я не ревела.

— Я что, слепая, по–твоему? Сейчас же говори, что произошло.

— Ничего не произошло. Поцапались…

— Как поцапались?. С кем?

— Поругались.

— Так и надо говорить — поругались. С кем?

— Ты не знаешь — с нашего класса.

— Ну и нечего реветь. Уроки сделала?

— Сделала.

— Ешь и можешь гулять идти.

— Я не хочу гулять.

Мать удивленно вскинула брови.

— Как не хочешь?

— Не хочу…

— Ну, как хочешь. Будешь в этой комнате, со взрослыми нечего торчать.

Ушла, а Рая села у окна. Света не зажигала. Среди листьев темнела слива — та единственная, что уцелела на дереве.

— Поссорилась с кем‑то, — вполголоса объясняла мать в другой комнате. — Ты ведь знаешь — у них сейчас такой возраст. Вот подожди, обзаведёшься своим…

Он тихо ответил что‑то, мать засмеялась и, наверное, погрозила пальцем.

Когда совсем стемнело, Рая вышла из дома. На площадке ярко горела лампа — мужчины вворачивали её, когда садились за домино. Ивановой не было. Все, как дети, теснились рядышком на скамейке, сложив впереди себя руки лодочкой, — в «кольцо налицо» играли. Даже Кожух — из‑за Жанны. Рая постояла и тихо пошла обратно.

Она сидела в палисаднике на скамейке, сколоченной ещё отцом, и слушала пластинки. Мать ставила их одну за одной. Она обожала цыганские песни и под настроение пела их, перевирая мотив.

Скоро Жанну и Шурика позвали домой — значит, ровно девять. Ни минутой дольше не позволяли им пробыть на улице. Рая посидела ещё немного и тоже пошла.

На столе, среди закуски, возвышалась продолговатая и узкая — не наша — бутылка.

— Раиса, садись ужинать, — размеренно проговорила мать. Это она хотела казаться трезвой. — Руки мыла?

— Они чистые.

— Руки моют перед едой. Что тебе дать? Шпроты будешь?

Она всего положила Рае и снова завела «Очи черные».

— Раисе не нравится, как поёт её мама, — скорбно проговорила она. Потом медленно повернула голову к НЕМУ. — Между прочим, у неё безукоризненный слух. Но голос… — Она вздохнула и закатила глаза. — Голос у неё в маму.

Патефон умолк. Мать глядела перед собой повлажневшими глазами. Рая покосилась на бутылку — и половины не выпито. ОН ещё налил ей вина, а себе — из графина — водки.

— Выпей сам, — попросила мать. — Мне ещё укладывать ребёнка.

— Я сама лягу, — огрызнулась Рая.

— Как ты разговариваешь с мамой? — удивилась мать. И — ему: — Ты бы рассказал ей что‑нибудь серьёзное. Между прочим, Раиса, дядя Лёша во втором институте учится.

— Ты уже говорила.

— У неё с математикой трудно, — пожаловалась мать. — Ты бы помог ей с математикой.

Рая доела и сразу же ушла. Не успела, однако, разобрать постель, как явилась мать. Осведомилась:

— Ты все приготовила в школу? — Голос плыл, как на старой пластинке. — Уроки сделала? — Не думай, дескать, что я что‑то забыла.

— Сделала…

Рая легла, и она поправила на ней одеяло.

— Ты не хочешь сказать маме спокойной ночи?

— Спокойной ночи.

Мать коснулась лба накрашенными губами, а затем вытерла это место.

— Спи. Кастрюля под кроватью.

Рая ждала этих слов. Ещё давно, когда ОН только появился у них, мать однажды поставила ей на ночь кастрюлю, в которой обычно лежали прищепки и кусищи хозяйственного мыла. Волнуясь, объяснила нетерпеливым шепотом, что им с дядей Лёшей ещё надо поговорить и будет неудобно, если она пойдёт на ведро.

— Не буду я в кастрюлю…

— Тогда терпи. Ты уже большая девочка.

Она окинула взглядом комнату, будто не спешила к НЕМУ и проверяла, все ли в порядке, потушила свет и медленно вышла.

Рая лежала на спине. Как славно было ей вчера в это время! А может, так делается специально: день хороший, день плохой? Тогда завтрашний должен быть хорошим… Она закрыла глаза. В той комнате приглушённо смеялась мать.

Приснилось ей, будто она играет на пианино, а рядом, с баяном на коленях, дожидается своей очереди Иванова. Раины руки летают, а вместо платья на ней ситцевый халатик.

СУББОТА

Иванова хорошо улыбнулась ей.

— Ты вчера так быстро — я и опомниться не успела.

Оправдывалась… Иванова — сама Иванова! — оправдывалась перед ней.

— Я в кино спешила, — вспомнила Рая.

На большой перемене вышли из класса вместе. «Только не тарахти, как сорока, — мысленно наказывала она себе. — Ничего особенного не произошло. Две девочки познакомились — это вполне естественно».

После уроков, как всегда по субботам, Харитон делал политинформацию. Вид у него был такой, словно это он подстроил события о которых рассказывал. Тепа, придвинувшись, зашептала что‑то, но Рая строго показала глазами на Харитона: слушай. А у самой замирало дыхание: неужели вместе с Ивановой пойдут домой?

Вместе… Набравшись духа, о завтрашнем дне заговорила Рая.

— На море идём. Весь двор. Хочешь с нами?

— На какое море? — удивилась Иванова, и так мило вышло у неё это.

— Светопольское. Водохранилище у нас так называют. Но там и пляж есть, и навесы… И место специальное, если кто плавать не умеет, — прибавила она на всякий случай.

Иванова нерешительно молчала.

— А вы одни пойдёте?

— Как одни?

— Без взрослых?

— Конечно, одни! — засмеялась Рая, но тут же сообразила, что без взрослых Иванову могут не пустить. — С нами Вадька Конь идёт… Вадик Коннов. Из семнадцатой квартиры. Он в десятом классе учится, ему даже курить разрешают.

— Я не знаю… Как мама.

— Ты скажи ей — весь двор идёт. Там как на море настоящем, вот увидишь. И катера, и спасатели, и радио даже… — Осеклась, спохватившись, что опять трещит, как сорока. Прибавила безразлично: — В общем, сама решай. Сбор в девять, на площадке. Ты это… Выйдешь сегодня? — выговорила она, поправляя воротничок.

— Сегодня музыка, — грустно ответила Иванова. — А на море постараюсь…

Они стояли с портфелями в руках у её дома — две девочки, две подруги… Так, во всяком случае, решила соседка Валентина Потаповна, моя двоюродная бабушка, которая, склонив набок голову, проходила мимо. Все пело внутри у Раи, но виду не подавала, и сколько усилий потребовалось ей, чтобы не помчаться сломя голову, а степенно пройти через весь двор. Она понравилась Ивановой; конечно, понравилась — иначе разве был бы её голос грустным, разве ждала бы она Раю у парты, когда Харитон отпустил их!

Прямиком направилась к зеркалу, но остановилась и круто повернулась к зеркалу спиной.

— А фигушки не хочешь? — сказала себе. — Ты ужасная кокетка, Раечка, тебе бы только в зеркало смотреться.

Погляди лучше, что делается в квартире. Убери кровать, перемой посуду, а потом посмотрим на твоё поведение.

Деловито начала застилать постель, но не выдержала, засмеялась, закружилась с подушкой по комнате. К зеркалу подлетела. На неё глядела, вжавшись подбородком в подушку, рыжая счастливая рожица, и даже дырочка между зубами казалась прелестной.

Вволю полюбовалась собой, потом строго сказала: хватит валять дурака! Дел — непочатый край. Проворно убрала все, поела, отнесла матери щи (как везло ей сегодня! — даже щи были, несмотря на сентябрь, её любимые, зеленые) и села за уроки. Прямо, положив локти на стол, как учили их в первом классе.

Не получалась задачка по алгебре. Рая отложила было тетрадь — спишет завтра у Майки, но сейчас же упрямо сжала ладонями виски.

От задачки оторвала Зина: пришла на море проситься. Рая обрадовалась, что можно передохнуть, и тотчас осудила себя за эту нечаянную радость.

— Ты сама скажи матери, а так она не пустит, — плаксиво тянула Зина. Губы и подбородок её были в шоколаде.

— Вытрись! — грубовато сказала Рая. В голове гудело — с непривычки: никогда не занималась столько — и она решила, что для пользы дела можно развеяться. Дыню достала.

— Садись!

Зина, точно зверёк какой, проворно вскарабкалась на стул. Не так дыни хотелось ей, как посидеть с Раей, и Рае это было приятно, хотя понимала, конечно, что Зина — червяк, только перешла в третий класс. Тоже ещё, подружка!

— А мамаша опять врала, —прошепелявила она, и глаза её, поднятые от дыни, заблестели. — Говорит, тётям делают специальный укол в больнице.

Как‑то, месяц или два назад, хвастала она, что её матери сделали укол и скоро у неё появится братик. Рая тогда объяснила ей, откуда берутся дети. Зина слушала, разинув щербатый рот. Не верила, и Рая, взяв с неё слово, что не проболтается, показала половинку открытки, которую подарила ей Тепа. Другую половинку Тепа потеряла, но и так все было понятно.