Генри Каттнер - Ярость

• Название: Ярость
• Автор: Генри Каттнер
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1992
• ISBN: 5-8352-0011-0

Шестьсот лет прошло с момента гибели Земли. Наука смогла создать искусственную среду на дне океана Венеры. В башнях живут бессмертные, исчисляющие свои года столетиями. Они мудры, поэтому они могут принимать ответственные решения, управлять жизнью короткоживущих. Но раса, живущая в комфорте и не развивающаяся, обречена рано или поздно на загнивание и гибель.

И вот среди бессмертных родился человек, способный двигать мир вперед. Если бы Сэм знал, что век его долог, он бы не торопился так яростно жить…

Генри Каттнер (1915–1958) — известный американский писатель-фантаст, одно из самых ярких имен 40–50-х годов — начала «золотого века» научно-фантастической литературы США. За время своей недолгой (около двадцати лет) писательской карьеры Каттнер зарекомендовал себя как мастер различных направлений НФ. Его произведения оказали заметное влияние на последующее развитие этого жанра в Америке.

---

Он был непредсказуем даже по отношению к самому себе. Он сам себя ненавидел и сгорал в огне собственной ненависти. Когда этот огонь вырывался наружу, Сэм начинал действовать особенно дерзко. Его репутация была более чем двусмысленной. Никто не рисковал слишком доверяться ему. Да это было и невозможно, поскольку он сам себе не доверял. Но на его голову и руки был постоянный спрос, его уважали, и очень многие планы строились из расчета, что нет такого ограбления или убийства, которое не мог бы совершить Сэм Рид. Слишком многие в нем нуждались. А кое-кто находил его даже очаровательным.

Жизнь в Куполах была настолько гладкой и спокойной, что становилась просто неестественной. Бунтарский дух, который пожирал Сэма Рида, во многих тлел слабым огоньком и вырывался на поверхность самым странным образом, принимая весьма необычные формы — в дни молодости Сэма все Купола вдруг захлестнула волна увлечения старинными пиратскими балладами. Не таким странным, но зато более показательным был внезапно возникший культ эпохи Свободных Компаньонов, старых добрых дней последнего романтического периода человечества.

Глубоко в человеческих душах жило убеждение, что война — это прекрасно, но сейчас, правда, совершенно невозможно. Разумеется, то, что было тысячу лет назад — это просто ужас, но человеческий разум имеет свойство очаровываться ужасным, преобразуя его так, чтобы им можно было восхищаться.

Свободные Компаньоны, которые были серьезными, честными работягами, обслуживающими военную машину, представлялись чуть ли не странствующими рыцарями. Мужчины и женщины вздыхали о том, что им не выпало счастье пожить в это захватывающе интересное время.

Они пели заунывные баллады, которые Свободные Компаньоны получили в наследство от первопроходцев Венеры. А к тем они, в свою очередь, пришли из невообразимо далеких дней прежней Земли. Но пели их сейчас по-другому. Маскарадного вида «Свободные Компаньоны» заводили зрителей, повторявших все их ужимки, и не подозревали о том, насколько все это фальшиво.

Ни в словах, ни в музыке не было истинного чувства. В Куполах царил застой, а во время застоя люди забывают о том, что такое смех. Они шутят туманно и сложно, возбуждая не смех, а кривую усмешку. Их юмор слишком тонок, он происходит не от избытка жизненных сил и строится на иносказаниях и намеках.

Настоящий смех должен быть откровенным и жестоким. Люди снова вернутся к жизни тогда, когда запоют старые кровавые баллады, имея в виду именно то, что они поют; и когда засмеются от всего сердца над тем, что достойно смеха — над собственными бедами. Потому что только смех противостоит слезам, а слезы — это поражение. Только первопроходцы смеются просто и искренне. В те дни уже никто в Куполах никогда не слышал настоящего смеха, со всей его смелостью и жестокостью, за исключением, может быть, очень старых людей, еще помнивших былые времена.

Считая Свободных Компаньонов чем-то вроде ископаемых динозавров, Сэм Рид тоже увлекся новой модой. Как и всех остальных, его привлекала напыщенность новой романтики. Но он понимал истинные причины этого всплеска эмоций и в глубине души подсмеивался над собой. Ведь по сути дела люди мечтали не о Свободных Компаньонах, а о свободе.

Но на самом деле она была им совсем не нужна. Она бы напугала и оттолкнула большинство из них, привыкших как овцы подчиняться всякому строгому окрику. Но романтическая ностальгия была так приятна, что все с удовольствием отдавались ей целиком.

Когда Сэм читал о днях освоения Венеры, его охватывало страстное нетерпение. Такой войне, какую разбушевавшаяся планета вела против пришельцев, стоило посвятить жизнь. Он читал о Земле и чувствовал жгучую тоску по широким горизонтам. Он мурлыкал себе под нос старинные песни и пытался представить, на что могло бы быть похоже открытое небо.

Его удручало, что его мир был слишком прост. Трудности были искусственными, интрига велась ради интриги — нельзя было со всей силой броситься на препятствие, потому что оно готово было рухнуть в любую минуту. И если одной рукой ты собирался его сокрушить, то другой приходилось его поддерживать.

Единственный противник, с которым Сэм мог бы бороться на равных, было Время — длинные, емкие столетия, которых, он знал, ему не суждено прожить. Ему оставалось только ненавидеть — мужчин, женщин, весь мир, себя… С этим противником он и боролся за неимением другого достойного соперника, боролся непримиримо и беспощадно.

Так продолжалось сорок лет.

Только одно оставалось неизменно значимым для него, хотя он и не обращал на это особенного внимания. Синий цвет трогал его душу так, как ничто другое. Он вспоминал об этом, читая рассказы о старой Земле, о ее немыслимо голубом небе.

Здесь же всюду была вода. Воздух набухал туманом, тяжело висящие над континентом тучи были переполнены влагой и казались такими же мокрыми, как и сам океан, серым одеялом окутывающий Купола. Поэтому синева так надежно спрятанного неба сливалась в его мозгу с представлениями о свободе.

Первой его любовницей стала маленькая танцовщица из дешевого ресторанчика. Когда он увидел ее в первый раз, она танцевала в бикини, отделанном синими перышками. У нее были синие глаза, правда, не такие синие, как эти перышки или как фантастическое земное небо, но синие. Сэм снял для нее небольшую квартиру на задворках Купола Монтана, где они прожили полгода или около того, ежедневно скандаля, как настоящая супружеская пара.

Однажды утром, вернувшись домой с очередного дела, на которое он с ребятами Шеффилда потратил всю ночь, он еще с порога почувствовал странный запах. Тяжелый сладкий аромат имел знакомый кисловатый привкус, который вряд ли бы различили многие из этих травоядных обитателей Куполов.

Маленькая танцовщица, раскинув руки, лежала у стены, и уже успела окоченеть. На том месте, где было лицо, раскрыл, наподобие многопалой ладони, свои трепещущие лепестки большой бархатистый цветок. Он был ярко-оранжевым, но прожилки лепестков уже налились красным. Такое же красное пятно расплылось на синем платье на груди девушки.

Рядом с ней на полу валялась оклеенная зеленой тисненой тканью подарочная коробка, из которой она и достала присланный неизвестно кем цветок.

Сэм так никогда и не узнал, кто и зачем сделал это. Это мог быть один из его врагов. Это мог быть кто-нибудь из его друзей, — какое-то время он подозревал Проныру — решивших, что девчонка возомнила о себе слишком много и не дает Сэму как следует заниматься делами. А может быть, это была одна из ее соперниц по ресторану — среди девиц ее профессии постоянно шла жестокая борьба: ресторанов было мало, а их — много…

Сэм навел справки, выяснил, что хотел, совершил правосудие над теми, кто мог оказаться виноватым. Эта история занимала его недолго. Девушку никак нельзя было назвать очень уж привлекательной, пожалуй, даже еще меньше, чем самого Сэма. Она была удобной, и у нее были синие глаза. А что касается мер, которые Сэм принял по отношению к убийце, так это больше для поддержания репутации.

После этого приходили и уходили другие женщины. С задворок Купола Сэм переехал в район поприличнее. Потом он провернул одно исключительно выгодное дело, бросил старую квартиру вместе с любовницей и перебрался в почти шикарные апартаменты в высотном здании с окнами на одну из центральных улиц. Обустроившись, он подобрал себе миловидную синеглазую певичку.

Ко времени начала нашего повествования у него было три квартиры в разных Куполах: одна дорогая, одна попроще и одна совсем дешевая, расположенная в грязных трущобах Купола Вирджиния. Обитательница каждой квартиры была под стать обстановке. Сэм любил пожить в свое удовольствие. Теперь он мог себе это позволить.

В дорогой квартире у него было две личные комнаты, заставленные все разрастающимися рядами книг и кассет, тщательно подобранными напитками и наркотиками. В его кругах этот адрес был неизвестен. Он приезжал туда под вымышленным именем и обычно выдавал себя за путешествующего бизнесмена из какого-то неопределенно далекого Купола. Так Сэм Рид вплотную приблизился к тому образу жизни, на который он, будучи Сэмом Харкером, имел все права.

«О ком, королева ночи,
Ты горькие слезы льешь?
Да все о тебе, мой милый,
Ты нынче утром умрешь».

В первый день последнего в его жизни ежегодного карнавала Сэм Рид сидел за маленьким вращающимся столиком и спокойно беседовал о любви и о деньгах с девушкой в розовом бархатном платье. Было, вероятно, около полудня, поскольку тусклый свет, пробивавшийся через толщу воды и гигантский свод Купола, был ярче обычного. Все часы в городе были остановлены, чтобы три праздничных дня никто не беспокоился о времени.