Даниил Краминов - Сумерки в полдень

• Название: Сумерки в полдень
• Автор: Даниил Краминов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Политика
• Год: 1975

Роман «Сумерки в полдень» рассказывает о сложной и порою опасной работе, которую вели за рубежом советские люди — дипломаты, корреспонденты, разведчики — в тот предвоенный период, когда правящие круги Англии, Франции и некоторых других стран решили использовать Гитлера для новой попытки разгромить Страну Советов. Действие романа развертывается в Москве, Берлине, Нюрнберге, Мюнхене, Лондоне. Перед читателями проходят как вымышленные герои, так и государственные деятели и дипломаты того времени.

---

В большом отеле, стоявшем на набережной, им дали два соседних номера с окнами на море, и Антон, войдя в свою комнату, распахнул окно. Был отлив, и море отступило далеко, оставив позади себя лишь мелкие озерца и лужи, которые поблескивали на неровном грязном дне, как куски стекла. У самого берега бродили, выискивая ракушки, взрослые, подальше от них носились друг за другом дети, а еще дальше важно вышагивали, выклевывая что-то, цапли и стайки чаек. Ветер, летевший с моря, сырой и зябкий, пронизывал до костей. Но Антон, долго стоял у окна, всматриваясь в ушедшее почти к самому горизонту море. Оно было темнее, чем оставленное им дно, и лишь пенистые гребни расчерчивали его белым пунктиром. До этого Антон видел только Черное море, которое мирно покоится в своих берегах, никогда не покидая их.

Елена — она пожелала иметь номер непременно с видом на море, хотя он стоил дороже, — была разочарована и, войдя минут через тридцать в комнату Антона, возмущенно спросила:

— А где же море? С нас взяли на полфунта больше за вид на море, а моря-то и нет. Нельзя же эти лужи считать морем!

— Оно вернется, — сказал Антон мягко, увидев, что Елена действительно расстроена. — Оно уходит и возвращается дважды в сутки.

Елена встала рядом с Антоном, всматриваясь туда же, куда глядел он. Они простояли минут десять. Море не приходило, и Елена, поежившись, тихо попросила:

— Закрой окно, Антон, холодно.

Он закрыл окно и повернулся к ней. Дорога утомила ее, лицо побледнело, и в глазах, которые обычно сияли ласково или насмешливо, пряталось горькое недоумение.

— Ты разочарована тем, что не увидела море? — спросил он.

— Я многим разочарована.

— Чем — многим?

— Это трудно объяснить, Антон.

— Ну, если трудно, не объясняй.

— И тебе все равно, объясню я или нет?

Антон хотел было сказать, что нет, ему это не все равно, но Елена уже отодвинулась от него, ее глаза раздраженно сверкнули, и в углах рта появились те самые жесткие скобочки, которые делали ее старше, некрасивей. Она злилась.

— Я думаю, Лена, все испытывают разочарование, когда неизвестное становится известным, — сказал он. — Почему-то почти всегда оказывается не то, чего ждешь, на что надеешься. Я ведь тоже в какой-то мере разочарован.

— А ты чем же? — Елена не взглянула на него и не спрятала своих жестких скобочек.

— Тоже многим, — ответил Антон не сразу. — Собой, то есть ролью, которую я играю, Лондоном с его дризлом, туманами, толкотней на улицах, страной, которая так не похожа на нашу, и больше всего поведением этих людей, которые держат в руках власть и крутят всеми, как им хочется, прикрываясь болтовней об уважении воли народа.

— Это не то, Антон, совсем не то, — проговорила Елена, поморщившись. — Это все — не от самого тебя, а от разных причин, которые ты не можешь, бессилен изменить. Ты же не можешь сделать Лондон солнечным городом, страну — похожей на нашу, а лицемеров превратить в честных, искренних людей, заботящихся об интересах народа не на словах, а на деле. Это разочарования того рода, к которым можно приспособиться, хотя их причины устранить не в твоих силах. У меня другое, совсем другое….

— Ты разочарована собой?

— Если бы только собой…

— Кем же или чем же?

— Да почти всем, — тихо проговорила Елена, отвернувшись от Антона.

— Ну, ты сегодня просто мрачно настроена, Лена. — Он попытался успокоить ее. — Это так на тебя не похоже.

— А что ты знаешь обо мне, чтобы говорить, похоже или не похоже?

— Ну, кое-что знаю, — начал он. — Вместе столько проехали, тут встречались, Катя рассказывала…

Елена усмехнулась.

— И что же Катя рассказывала обо мне?

— Ну, что ты самоуверенная, настойчивая, целеустремленная и всегда добивалась того, чего хотела, и…

— И что же еще?

— Ну, будто бы ты сказала, что поедешь за границу, и поехала, — закончил Антон, смутившись тем, что невольно оказался в роли сплетника, пересказывающего чужие слова.

— Да, сказала, что поеду, и поехала, — повторила Елена с горечью.

— Теперь ты, кажется, недовольна этим?

Елена поглядела на Антона, прищурив глаза.

— А чем мне быть довольной? — зло произнесла она. — Тем, что стала домработницей или домохозяйкой человека, который настолько увлечен своим делом, что ничего иного не знает и знать не хочет? Тем, что купила три платья, костюм и шляпу? Тем, что могу иногда разговаривать с англичанами? Не очень-то это много, чтобы быть довольной.

— Да, конечно, не очень, — согласился Антон, вспомнив слова Георгия Матвеевича, который, отговаривая Катю от поездки за границу, уверял дочь, что Антон готовит ей участь не то домохозяйки, не то домработницы — разница между той или другой в общем-то невелика. Хотя тогда Антон считал это грубым искажением его намерений и поругался с профессором, сейчас он готов был согласиться: участь жены здесь действительно незавидна.

— Довольной быть нельзя, — сказал он, все же решив ободрить Елену, — но и тревожиться сильно еще рано. Все может измениться в лучшую сторону. При нынешней нехватке людей тебе, безусловно, найдут какое-нибудь дело.

— Мне? — многозначительно произнесла она. — Мне не найдут никакого дела.

— Почему?

— Виталий Савельевич считает невозможным позволить мне работать. Наши будут зубоскалить насчет семейственности, иностранцы станут спрашивать, неужели мистер Грач не в состоянии содержать жену…

— Но это же вздор! Чистейший.

— А для него не вздор, — с горечью сказала Елена. — Не вздор, а принцип. Он обещает брать меня на приемы, чтобы я могла поговорить с англичанами, ходить в театры, в кино, в гости к англичанам.

— Это же неплохо.

— Может быть, и неплохо, — согласилась она, скривив губы, и тут же добавила: — Для тех, кого устраивает приятное безделье.

Антон не знал, что сказать, и только вздохнул. Они помолчали. Сославшись на усталость, Елена ушла, и Антон, снова открыв окно, опять начал всматриваться в далекое море, которое стало в густеющих сумерках почти черным. Ему показалось, что оно двинулось к берегу, но стайки чаек все еще копошились вдалеке, не улетая: они первыми взмывают вверх, пропуская под собой бегущий и все поглощающий вал прилива.

За ужином они разговаривали мало, хотя Елена немного соснула и выглядела отдохнувшей и свежей. Красивые губы опять стали яркими, в глазах появился ласковый и насмешливый блеск, но она оставалась молчаливой и необычно тихой, точно оробевшей. Лишь раз она вспомнила, что вот так же вдвоем они сидели однажды в Берлине.

— Вечером мы вдвоем ни разу не сидели, — уточнил Антон.

— Разве? — Она удивилась. — А мне почудилось, что мы уже не первый раз ужинаем вдвоем.

— С нами был Хэмпсон.

— Ах да, верно, с нами был Хью, — вспомнила Елена и задумчиво добавила: — Бедный Хью…

— Почему же он бедный? — поинтересовался Антон.

— Так… — Елена немного помолчала, рисуя что-то черенком ножа на скатерти; потом, положив нож, подняла глаза на Антона. — А знаешь, ты совершил преступление, оставив нас в воскресенье вдвоем с Хэмпсоном.

— Мне показалось, что тебе хотелось этого.

— Мне нет, но я видела, что ему хочется остаться вдвоем, и не стала его разочаровывать.

Антон обеспокоенно тронул руку замолчавшей Елены.

— Он плохо вел себя?

— Нет, он был безукоризнен во всех отношениях, — ответила Елена, улыбнувшись. — Повел меня обедать в ресторанчик недалеко от нашего дома, а потом отвез на такси куда-то на окраину Лондона к матери. Мать сказала, что сразу узнала меня: Хью так много рассказывал ей о своей русской знакомой.

— И что же вы там делали? — настороженно спросил Антон.

— Ничего. Пили чай, говорили о погоде, а потом Хью вызвал такси и отвез меня домой.

Антон побарабанил пальцами по столу.

— Не думал, что ты решишься на это.

— Я тоже не думала, — отозвалась Елена тихо, — а вот решилась.

Сразу же после ужина Елена пожелала остаться одна, но, простившись с Антоном у двери в свою комнату, почти тут же выскочила в коридор с восторженным криком:

— Оно пришло! Пришло под самые окна!

— Кто? — удивился Антон, еще не успевший открыть свою дверь.

— Да море же! Море! — радостно воскликнула Елена. — Оно плещется под самыми окнами.

Она схватила Антона за руку и потащила в свою комнату, Антон подошел к распахнутому окну и едва не отпрянул назад: огромное черное море швыряло крутые волны в каменный парапет берега. Гранитный барьер отражал их, заставляя отваливаться и падать назад в море, бросавшее волны вновь и вновь, и только белые космы пены перелетали через барьер и звучно шлепались на каменные плиты «променада», проложенного между берегом и домами. Засветившись под высокими фонарями необыкновенной белизной, они тут же исчезали, оставляя после себя лужи.