Сильвен Райнер - Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон

• Название: Эвита. Подлинная жизнь Эвы Перон
• Автор: Сильвен Райнер
• Издательство: Русич
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-88590-875-3

Книга Сильвен Райнер рассказывает о легендарной Эвите Перон — жене президента Аргентины Хуана Перона, самой богатой и влиятельной женщине Латинской Америки 40–50-х годов. С самых низов общества ей удалось подняться к вершинам политической власти, обрести известность во всем мире, прославиться своей благотворительной деятельностью. Эту удивительную женщину, прожившую короткую, но яркую жизнь, отличали неукротимая энергия, небывалая целеустремленность, неудержимая страсть к роскоши и драгоценностям.

---

Перон, пользовавшийся популярностью в военной школе благодаря своим утонченным манерам, влюбленный в теории Клаузевица, не терял безмятежности взгляда, излагая эти теории. Он был мягок с учениками, объяснял степенно, не горячась, принципы тактики уничтожения, и стерильная улыбка примадонны не сходила с его лица.

* * *

Перон приглашен на обед к одному из преподавателей военной школы. Красивый дом с террасой, холл увешан громоздкими картинами с батальными сценами.

Статная и миловидная дочь хозяина дома прикована к инвалидному креслу. Хуан Перон становится частым гостем. Он взволнован шушуканьем, царящим в доме, покорен интеллектом отца и кротостью его дочери. Хуан Доминго часто торопится опередить жест отца и подкатывает кресло к столу, наливает девушке вина, испрашивает разрешения нарезать мясо на ее тарелке.

Эта сцена разворачивается в 1935 году. Перон только что отметил свое сорокалетие. В сущности, никто бы не дал ему этих лет. Выглядит он вечным юношей. В сорок лет Перон еще не женат, но при этом не скрывает никакого изъяна, никакого тайного порока. Жена, по мнению полковника Перона, не является ни воплощением прелести, ни идеалом. Она — помеха в повседневной жизни.

Но такая отстраненность от женщин рискованна: того и гляди начнут роиться смутные слухи. А ведь нужно, чтобы весь мир был с тобой заодно, никого нельзя огорчить, поэтому следует воспользоваться случаем и погрузиться в терпкое сладострастие женитьбы, не заразившись страстью. Женитьба на прекрасной калеке — вот средство заслужить уважение и обрести завершенность. Ее отец — великодушный друг, который приглашает его к себе, наставник, формирующий его взгляды; Перон убеждает себя, что ему ничего не стоит доставить другу радость.

Когда однажды вечером полковник сообщает хозяину дома о своих намерениях, тот вскакивает с места:

— Я не позволю вам сделать это!

Полковник умиротворяюще улыбается и шепчет:

— Амиго…

Наконец, отец успокаивается, а полковника охватывает вдохновение. Он говорит, мечтает вслух, превозносит очарование той, на руку которой претендует. Никогда ни один влюбленный не восхвалял женщину лучше, чем он. Для него эта девушка, недвижимая, как кусок гранита, более реальна, чем любая другая молодая и пылкая подруга. Кротко улыбающаяся, она полностью зависит от мужчины. Предмет мечтаний, который подкатывают в кресле то к одному окну, то к другому. Жена, которая не может последовать за вами, так что вы не испытываете угрызений совести, оставляя ее одну в своей темнице, а мимолетный поцелуй значит для нее так же много, как какая-нибудь сладострастная оргия.

Молодая женщина в инвалидной коляске, которую он не возжелал — было бы преступлением возжелать ее, — окидывает полковника нежным взглядом. А он тепло предлагает ей дружбу далекого и великодушного мира. Нужно защитить ее. В обмен она не навяжет вам никакой обузы, только нежные взоры. Это потрясающее братство не ведет к каким-либо последствиям. Арминда Феркес не представляет опасности для своего мужа-полковника. Взяв ее в жены, он убивал двух зайцев. Перон доставлял удовольствие своему наставнику и становился героем-стоиком в глазах остальных.

Брачная церемония была совершена конфиденциально в той самой комнате, где всегда жила девушка. Отныне Хуан стал женатым человеком и мог заставить смолкнуть зловредные слухи.

7

«Супруга» с нетерпением ждала возвращения полковника. Страдания, вызванные этим ожиданием, были не менее тяжкими, чем страдания женщины, ожидающей разрешения от бремени. Полковник давно уже пространно объяснил, какой он сделает выбор. Он хотел дьяволенка, девочку, игривую и капризную.

Документы на удочерение были готовы, оставалось лишь проставить в них имя. Сиротский приют находился в десяти километрах от столицы, и Перон снова совершил эту прогулку, но на этот раз в машине, предоставлявшейся в распоряжение офицеров.

Перон нашел то, что искал, уже при первом визите, однако сделал вид, что колеблется, взвешивает в раздумье недостатки и достоинства. Та девочка, которую он выбрал, была похожа скорее на ожесточившегося мальчишку. Ей было всего восемь лет. Пока в секретариате приюта выполнялись формальности и девочку вводили в курс дела, Хуан Перон расхаживал взад и вперед у дверей приюта. Девочка восприняла новость спокойно, как будто ей объявляли о предстоящей прогулке. Она широко улыбнулась. Ничего больше.

Час спустя полковник впустил ее одну в дом женщины в инвалидном кресле. Сам скромно остался снаружи, дожидаясь конца излияний.

Наконец-то он обзавелся женой и ребенком, не вложив в это ничего от своей личности.

* * *

Когда его жена испустила дух между окном и кроватью, полковник опечалился, но в то же время испытал облегчение. Он потерял свое благопристойное прикрытие. Арминда Феркес не успела понять, что она представляла собой для полковника. Она стыдливо упивалась его присутствием, его тенью.

Полковник неожиданно стал вдовцом Пероном. Это слово было так же чуждо ему, как и слово «муж».

Вдовец и нелюдим по натуре, он сохранял свою репутацию вечного «первого любовника».

8

Нацистский пират «Адмирал Граф Шпее» 13 декабря 1939 года был застигнут врасплох британскими крейсерами в Рио-де-Ла-Плата. Понадобилось пятнадцать часов, чтобы вынудить немецкий корабль, уже потопивший немало союзнических судов, искать убежище в нейтральном порту Монтевидео. В течение пяти дней германский консул вел борьбу, стараясь добиться права продлить заход в порт на время ремонта. Так как Уругвай никоим образом не хотел нарушать нейтралитет в пользу нацистов, Гитлер лично отдал приказ из Берлина потопить «Графа Шпее», которого в открытом море поджидал британский флот, чтобы пустить ко дну.

Вечером 17 декабря, в час, когда Монтевидео пробуждается для ночной жизни и окна кабаре зажигаются синими и красными огнями, на середине Рио-де-Ла-Платы раздались взрывы, взметнулись ввысь языки пламени. Британские крейсеры даже не успели послать ни одной торпеды. Чрезвычайно быстро корабль превратился в костер и завалился на бок.

Девятьсот пятьдесят членов команды «Графа Шпее» во главе с капитаном Лангсдорфом, единственным хозяином на борту, на следующий день в полдень высадились в порту Буэнос-Айреса. Утром 20 декабря крупные заголовки газет известили, что капитан корабля Ганс Лангсдорф покончил с собой. Капитан, который не остался на борту тонущего корабля, решил все же защитить немецкую честь самыми крайними мерами. Он пустил себе пулю в лоб в номере гостиницы. С некоторым опозданием, разумеется, но эта деталь лишь придавала еще больше романтизма поступку, что должно было произвести впечатление на толпу.

События разворачивались в «Отеле Иммигрантов» в Буэнос-Айресе. Управляющий Виг был немцем, обосновавшимся в Аргентине с 1936 года, но никогда не подававшим прошения о натурализации. Он часто посещал немецкое консульство, и когда его спросили, кто нашел труп капитана, заявил, что капитана обнаружил его матрос-ординарец Фишер.

Германский посол фон Терманн изолировал Фишера. Никому ни из гостиницы, ни со стороны не позволили проникнуть в комнату, где лишил себя жизни Лангсдорф. Только Фишер и немецкий военно-морской атташе присутствовали при положении самоубийцы в гроб. Капитан Лангсдорф вошел в эту гостиницу с двумя рубашками и дорожным несессером. Откуда у него взялся белоснежный парадный мундир с золотым шитьем, в котором он, наконец, упокоился, как сообщала пресс-служба немецкого посольства? Судебно-медицинский эксперт не констатировал кончину. Посол фон Терманн оказал большое давление на аргентинские власти и потребовал, чтобы те проявили хоть какое-то почтение к несчастью и позволили немцам самим деликатно заняться расследованием этого харакири национального героя.

Лангсдорф был похоронен с королевскими почестями. Батальон аргентинских морских пехотинцев отдал ему честь. Более пяти тысяч зевак следовали за катафалком, усыпанным цветами, кортеж насчитывал более трехсот автомобилей.

Опечатанный гроб капитана с вышибленными мозгами в 1941 году был отправлен в Германию на борту шведского судна, а затем официально захоронен в фамильном склепе Гурлау в Восточной Пруссии. Но когда в конце войны офицеры-союзники пришли на могилу Лангсдорфа, чтобы отдать почести побежденному, то увидели там пустой гроб, послуживший созданию чудовищного спектакля. Эта постановка сыграла важную роль в пропаганде Германии в Буэнос-Айресе.

Только один аргентинец знал о ложной смерти Лангсдорфа. Это был полковник Перон. Он прятал капитана в своих апартаментах на вилле Посадас. В течение нескольких дней довелось ему с восторгом слушать рассказы невозмутимого пирата, повествовавшего с помощью обыкновенных спичек, разложенных на столе, о своих победах над англичанами.