Голда Меир - Моя жизнь

• Название: Моя жизнь
• Автор: Голда Меир
• Издательство: Аурика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-86020-183-4

Она была дочерью плотника из Киева — и премьер-министром. Она была непримиримой, даже фанатичной и — при этом — очень человечной, по-старомодному доброй и внимательной. Она закупала оружие и хорошо разбиралась в нем — и сажала деревья в пустыне. Создавая и защищая маленькое государство для своего народа, она многое изменила к лучшему во всем мире. Она стала легендой нашего века, а может и не только нашего. Ее звали Голда Меир. Голда — в переводе — золотая, Меир — озаряющая.

---

«Две опасности подстерегают тех из нас, которые появились в качестве новых самостоятельных государств: во-первых, опасность засидеться в прошлом; во-вторых, иллюзия, что политическая независимость немедленно разрешит все наши проблемы.

Что значит «засидеться в прошлом»? Естественно, многие новые нации сохранили неприятные, иногда горькие воспоминания. Естественно, они имеют зуб на своих прежних правителей и склонны считать свои, сегодняшние трудности наследием прошлого. Они видят жестокий парадокс в том, что некоторые страны озабочены проблемами перепроизводства и излишков, в то время как они влачат нищенское существование. Глядя на свою землю, полную минеральных и растительных богатств — золота и бриллиантов, бокситов, железа и меди, какао и хлопка, сахара и каучука, — они не могут не прийти к выводу, что голодают не по Божьей воле.

Как могут африканцы восхищаться чудесами космического века, если их собственные народы до сих пор еще неграмотны? Не может мать в африканской деревне радоваться успехам медицины в мире, если ее дети страдают от трахомы, малярии и туберкулеза. Все это надо понять. Вполне естественно, что вновь возникшие свободные нации должны помнить о прежних страданиях и унижениях. Народ не может строить свое будущее, если он забыл о прошлом. Но жить, продолжая размышлять только о прошлом, невозможно: всю свою энергию, все способности следует вложить в будущее».

Потом я заговорила о будущем.

«Мы, новые страны, получили независимость в эру величайших достижений человечества. В некоторых частях света уровень жизни и развития достиг невероятной высоты. Не следует говорить нам, чтобы мы не торопились со своим развитием; не нужно рассказывать нам, что развитым странам понадобились столетия и множество поколений, чтобы достигнуть теперешних высот. Мы не можем ждать. Мы должны развиваться быстро. Как сказал один друг из Конакри, недавно посетивший Израиль: «Неужели я должен в эпоху сверхзвуковых самолетов ходить пешком только потому, что те, кому эти самолеты сегодня принадлежат, много поколений назад ходили пешком?»

Это относится не только к новым нациям, но и ко всему миру. Многое было сказано и сделано в отношении, я бы сказала, «первой помощи» — стали делиться с неимущими едой, отдавать голодным свои излишки. Хочу сказать, однако, что мы не будем по-настоящему свободны, пока наших детей будут кормить другие. Мы будем по-настоящему свободны лишь тогда, когда научимся получать то, что нам нужно для пропитания со своей собственной земли. Из Азии и Африки доносится крик: делитесь с нами не только продуктами, но и вашим умением их производить. Самая жуткая пропасть в сегодняшнем мире лежит между теми, кто буквально достиг луны, и теми, кто не знает, как достичь плодородия собственной почвы, чтобы она удовлетворяла насущные человеческие потребности».

Мы не только создали израильскую программу международного сотрудничества и открыли (это сделал Гистадрут при поддержке АФЛ) Афро-Азиатский институт; мы приняли участие в работе многочисленных специализированных агентств ООН, которые занимаются развивающимися странами. Существовали — и существуют — два рода деятельности, которую проводит Израиль и которые мне особенно по душе; притом они до некоторой степени дают ответ на тот вопрос, который я когда-то задала в Объединенных Нациях. Летом 1960 года под руководством Аббы Эвена, только что возвратившегося после нескольких лет успешной службы в качестве посла Израиля в Вашингтоне и при Объединенных Нациях (в 1966 году он сменил меня на посту министра иностранных дел), состоялась в Реховоте в прекраснейшем кампусе Вейцмановского института Первая международная конференция о роли науки в развитии новых государств. Целью конференции было навести мосты между развитыми и развивающимися странами, разведав эффективнейшие способы использования науки и техники в странах, только что получивших независимость. Половина участников состояла из африканцев и азиатов, другая половина — из ведущих европейских и американских ученых. Не я одна — все участники были растроганы и воодушевлены этим первым в своем роде замечательным сборищем.

Что говорить, некоторые речи были слишком длинны, некоторые ученые доклады — слишком трудны для понимания, некоторые вопросы, да и ответы, прозвучали неуместно — но это был гигантский шаг к настоящему международному сотрудничеству, который в чем-то был даже важнее формального равенства в Организации Объединенных Наций. В Реховоте встретились представители двух культур, чтобы сообща проложить путь, на котором одна половина человечества всего эффективнее сможет помочь другой. Я не могла наглядеться на африканских государственных деятелей (многие были в национальной одежде), с которыми я так недавно встречалась в Африке, — на новых министров образования, здравоохранения, технологии, поглощенных беседой с нобелевскими лауреатами и другими всемирно прославленными членами научной братии, с которыми они постепенно находили общий язык. Первая реховотская конференция положила начало традиции. С тех пор в кампусе Вейцмановского института каждые два года собираются подобные конференции — по здравоохранению, по экономике по образованию, по сельскому хозяйству… Каждая из этих конференций дала участникам то, чего за деньги не купишь: чувство, что когда все сказано и сделано — мир в самом деле един.

Другой наш проект, который все так же мне дорог, как и в первые дни его осуществления (1960 год), — это Кармелский центр. Его официальное название Международный центр подготовки работников коммунального обслуживания. Здесь женщины развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки готовятся к новому для них роду деятельности. Уже пятнадцать лет я наблюдаю, как сотни женщин в этом центре учатся играть производительную роль в своих странах будь то руководительница детского сада из Непала, диетсестра из Лесото, работник социального обеспечения из Кении или учительница из Малайи. Для всех этих женщин Израиль был как бы живой лабораторией, потому что как сказала мне студентка из Кении, «если бы я поехала учиться этому в США, то я выучила бы историю развития, а в Израиле я вижу, как это развитие происходит».

Этот центр занимает особое место в моем сердце не только потому, что я вместе со шведкой Ингой Торсон и израильтянкой Миной Бен-Цви помогала его основать, но и потому, что меня восхищают все эти женщины, оставившие свои насиженные места в городах и деревнях, свои семьи и приехавшие в далекую чужую страну, чтобы получить специальность, которая когда-нибудь поможет их народу жить богаче и лучше. Есть что-то героическое — а я нечасто употребляю это слово! — и в усилиях, которые делают эти женщины, вступая на долгий и трудный путь самообразования во имя лучшей жизни для себя, своих детей и внуков. Помню особенно ясно поразительную женщину — судью из Ганы; скромную молоденькую акушерку из Свазиленда, пожилого врача, возглавлявшую семейное планирование в Нигерии и преданную делу, дисциплинированную диетсестру-эфиопку. Все это были жены и матери, и каждая стала пионером в своей области, и каждая надеялась, что африканские женщины займут в африканском обществе надлежащее место как равные строители будущего подобное тому, какое, они видели, занимают в еврейском государстве женщины-израильтянки. Пожалуй, я больше не встречала таких тружениц, таких энтузиасток, таких привлекательных созданий, как женщины этой группы, с которыми я, бывало, часами беседовала в Хайфе. Иногда казалось, что наш жизненный опыт совершенно различен — а в действительности мы боролись примерно за одно и то же.

Но наше участие в обучении африканцев не ограничивалось тем, что мы делали в Израиле. В 1963 году, когда я впервые посетила Восточную Африку, пролетев на маленьких самолетах тысячемильные расстояния над Кенией, Танганьикой, Угандой и Мадагаскаром, главной целью моей поездки было посещение школы для социальных работников, открытой сообща Кенией и Израилем (при поддержке Кармелского центра) в Мачакосе. Не раз нам случалось приземляться в маленьких деревушках — потому что там трудился, не покладая рук, какой-нибудь израильский советник; я проводила часок-другой с ним и его семьей и видела своими глазами любовь и доверие, которые выражали им африканцы, и восхищалась решимостью и увлеченностью молодых израильтян, добровольно живущих и работающих в таких непривычных примитивных условиях.

Нельзя сказать, что все они справлялись с делом успешно и что кругом все шло как по маслу. Нередко требовались месяцы, чтобы израильская семья привыкла к климату, к пище, к традиционной африканской медлительности; поняла, что кроется под африканской чувствительностью и суеверностью, научилась сдерживать нетерпение и заносчивость, которые в два счета могли свести на нет все добрые дела. Бывали ссоры, обиды, неосуществившиеся планы. Но в большинстве случаев сотрудничество приносило плоды, ибо и африканцы, и израильтяне по-настоящему понимали, как ценно то, что они стараются делать. Не было для меня большей радости, чем встречаться с африканцами, прошедшими подготовку в Израиле, которые показывали мне свои клиники, фермы и школы, весело давая пояснения на иврите; и повсюду я видела африканских «сабр», черных малышей, родившихся в Израиле, чьим первым языком был иврит. Какими бы «крайними» ни стали потом эти дети и что бы они потом ни говорили, они никогда, я знаю, не будут в душе считать своими врагами тех, с кем подружились в Беер-Шеве, Хайфе или Иерусалиме — да и меня тоже.