Дэвид Хьюсон - Седьмое таинство

• Название: Седьмое таинство
• Автор: Дэвид Хьюсон
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-063120-9, 978-5-271-31224-3, 978-5-4215-1427-5

Семилетний сын знаменитого профессора археологии Джорджио Браманте загадочным образом исчезает в храме персидского бога Митры, культ которого был распространен в свое время наравне с христианством.

Найти ребенка не удалось. От горя Браманте едва не теряет рассудок и попадает в тюрьму за убийство студента, которого считает виновным в случившемся.

Но вот проходит четырнадцать лет, и кто-то начинает убивать всех свидетелей пропажи ребенка, и делает это в точном соответствии с жестоким ритуалом жертвоприношения Митре.

Подозрение падает на недавно освободившегося из заключения профессора, однако опытный детектив Лео Фальконе знает наверняка: все не так просто. Чтобы распутать цепочку загадочных убийств, ему приходится снова поднять дело о пропаже маленького сына Браманте…

---

И еще одно воспоминание. Внизу, под брюхом животного, были и другие существа, странные и знакомые, занятые чем-то, чего он не понимал.

— Игра, — тихо произнес мальчик. В конце все приходит именно к этому, что бы ты ни делал: разыскивал чудовище в пещерах, доказывая, что достоин уважения, или смотрел в замочную скважину в воротах в сад древних рыцарей, высматривая знакомый силуэт за рекой, могущий сохранить равновесие мириад миров, видимых сквозь эти идиотские очки.

Игра такова, какой ее хотел видеть Джорджио. Именно поэтому они пришли сюда в первую очередь. Это просто некий вызов. Может быть, даже вполне определенный вызов, такой огромный, такой пугающий, такой трудный. Как Минотавр, вставший перед Тесеем, он поможет его становлению, превращению в мужчину. Джорджио Браманте ждал от сына, что тот поймет свою судьбу, дорастет до нее и примет, найдет в себе мужество войти во тьму и отыскать отца. А потом?..

Тут до него дошло. Внезапно осенило. Это же первая ступень посвящения, испытание новичка страхом. После чего он станет Кораксом при Патере-Джорджио, частью огромной тайны. И неуловимая внутрисемейная связь, это вечное единство троицы — отца, матери и ребенка, — будет еще больше усилена, укреплена. Однажды даже станет идеальной в результате этих перемен, вечной, никогда не подвергаемой сомнениям, даже в самые мрачные моменты, такие, когда Джорджио и мама орут друг на друга, набравшись вина и переполненные яростью.

Алессио оглянулся по сторонам и засмеялся. Темные проемы его не пугали, и звуки, которые, как ему казалось, он продолжал слышать, эхом доносились из какого-то отдаленного укромного места.

Фантазер встал и прошел вдоль всех семи проемов, думая, рассматривая, прислушиваясь. И представил себе, что где-то там, в глубине и отдалении, он различает голос отца, что-то насмешливо кричащего из мрака.

Игра всегда включает в себя двоих. И оба должны играть.

Фантазер вернулся к столу и взял большой фонарь, что оставил там отец. Намеренно оставил, это мечтатель теперь знал точно. Фонарь был большой, длинный, в половину руки Алессио, заключенный в прочную резиновую оболочку. Когда мальчик его включил, в стену ударил длинный желтый луч.

От света фонаря на стене, ближайшей ко входу, появилась полная луна. Свет слабой лампы почти не рассеивал мрак. Алессио приставил к стеклу два пальца и изобразил силуэт животного. Зверя с рогами. Тесеева Минотавра. Быка, которого сразил Митра.

У дверного проема, который он выбрал, лежала куча разных инструментов. Кирки, лопаты, железные крюки и костыли, что забивают в стену, отмечая путь, спиртовые уровни. И большой моток толстой нити, конец которой был зашпилен чем-то вроде длинной вязальной спицы.

Маленький герой положил фонарь, поднял с полу моток и вытащил спицу. Потом сделал петлю на конце нити, привязал к поясу и подергал. Нить легко разорвалась, и оборванный конец, болтаясь, повис в руке. Алессио внимательно осмотрел его. Кто-то явно пытался перерезать нить, расслоив ее возле самой петли. Мальчик сделал новую петлю, протащил под пояс, вновь подергал, убедился, что теперь все в порядке, и бросил клубок на пол.

Потом поднял фонарь и повернулся к длинному коридору, раздумывая над тем, что он — или отец — осмелится сказать маме, когда они в конце концов вернутся домой.

Да ничего, решил мечтатель. Это их тайны, которые не следует разглашать. Это часть огромного, замечательного приключения, восхождения по пути от мальчика к мужчине, от невежества к знанию. И фантазер пошел вперед, чувствуя, как нить касается ноги, словно отрезанные крылья какого-нибудь умирающего насекомого, и падает на пол, в древнюю пыль.

ГЛАВА 20

Все четверо смотрели вслед Кальви, дожидаясь, пока он уберется в свой маленький кабинетик рядом со входной дверью. Там было одно окно, выходившее на то, что Коста принял за поточную линию забойного цеха; еще живые животные поступают сюда с одного конца, где Уччелло сейчас сметает грязную воду, там их оглушают, затем умерщвляют, потом туши подвешивают на свисающие с движущейся цепи крюки, и они плывут по цеху, подвергаясь дальнейшей разделке.

Тереза прикрыла глаза от слепящего света потолочных ламп, поглядела вверх, на механизм, который перемещал туши по цеху, и взялась за один из этих огромных крюков:

— Вещдок номер один, джентльмены. Именно такой проделал дырку в спине Тони Ла Марки.

Перони, моргая, осматривал длинный цех.

— Тут их, наверное, сотня, если не больше. И…

В противоположной стене было множество дверей, а за ними — такие же белые, клинически чистые помещения меньших размеров с таким же слепящим освещением. В них висели весьма солидные туши — сплошное кроваво-красное, с белыми прожилками, мясо, напоминающее мрамор.

— …все остальное. Плюс этот яркий свет…

— Когда имеешь дело с мертвыми телами, нужно хорошенько видеть, что делаешь, — буркнул Капуа. — Пойду погляжу, — добавил он и пошел через цех, незаметно достав откуда-то пару белых пластиковых перчаток.

Человек, орудовавший огромной шваброй под последним кронштейном с лампами, остановился и посмотрел в сторону вошедших, не понимая, кто они такие и откуда взялись. Поток грозной воды у его ног медленно обтек сапоги и продолжил путь к каналу в центре цеха.

— Энцо! — позвал его Перони.

Тот кивнул. Полицейские подошли ближе. Коста предъявил свое удостоверение.

— По имени называете, — проворчал уборщик. — Видать, дело плохо.

Небольшого роста, тощий, с вытянутым, довольно привлекательным лицом, выступающими вперед зубами и задумчивым взглядом, Уччелло выглядел лет на тридцать пять, но был уже явно потрепан жизнью.

— Нам нужна помощь. Когда ты в последний раз видел Джорджио Браманте? И где сам был прошлой ночью?

Энцо пробормотал что-то под нос. Затем повторил громче:

— Джорджио закончил смену вчера в три дня. После этого я его не видел. Сам в прошлую ночь сидел дома. Выпил обычную банку пива — больше-то я себе позволить не могу, — потом смотрел телик. Один, хоть вы про это и не спрашивали.

Уччелло выложил все легко, как по писаному, бойко и без напряга — любой коп сразу узнает такую манеру. Он, сразу видно, имеет опыт общения с полицией.

Косту это заинтересовало.

— А где ты живешь, Энцо?

— В Тестаччо. В том же доме, что и Джорджио. Бывшие зэки всегда держатся вместе.

Тереза пристально уставилась на уборщика:

— И ты его больше не видел?

— Синьора! — Уччелло вздохнул. — Мы с Джорджио довольно долго сидели в одной камере размером с собачью будку, почти восемь лет. Я сильно уважаю этого человека. Такого ни за что не следовало сажать в тюрягу. И он никогда не сел бы, если бы вы понимали, чем Браманте занимался. Но после отсидки вместе очень недурно некоторое время побыть порознь. Можете мне поверить.

— Это понятно, — согласно кивнул Перони. — Он тебе не говорил, что все еще на кого-то зол? Может, искал случая как-то отыграться? Отомстить?

— Чего?

Уччелло работал весь день, догадался Коста. И теперь плохо слышал.

— Он вчера убил человека. Одного из тех студентов, которых подозревали в похищении его сына.

— Ну нет… — пробормотал Энцо.

— И это к тому же не первое убийство, — продолжал Перони. — Ты уверен, что он ничего такого тебе не говорил?

Бывший заключенный отбросил швабру в сторону, и та забрызгала всех грязной водой.

— Нет! Послушайте… Я на условно-досрочном. И если даже просто не вовремя перну, меня засунут обратно в эту вонючую дыру. Не знаю ничего насчет того, что сделал Джорджио. Это его дела. И ваши, если хотите. Я к этому отношения не имею. Никакого.

Полицейские не стали его дожимать. Уччелло был весь в поту. У Перони появилось такое выражение лица, которое Коста сразу опознал: Джанни категорически не любил давить на людей, если на то не было должных причин. Если Энцо изображает невинность, то изображает хорошо. Выглядит все так, словно он очень серьезно настроен на то, чтобы избежать нового тюремного срока.

— Что ты вчера делал? — спросил Перони. — Мы легко можем это проверить, я просто хочу услышать это от тебя самого.

Уччелло сплюнул на пол, поднял швабру и стал бесцельно помахивать ею, не глядя никому в глаза.

— Вернулся домой, обнаружил, что местный акула-ростовщик трахает мою жену, и застрелил его.

Перони скривился.

— Скверно…

— Ага. И совсем хреново стало, когда явились ваши и обнаружили, что я к тому же еще и местный наркодилер. Так что не надо меня слишком жалеть. Джорджио… он другой. Ему в тюряге не место. Я туда рано или поздно все равно загремел бы. Но сейчас освободился и торчу здесь. Пусть мне всю оставшуюся жизнь придется смывать тут кровь и дерьмо. Еще вопросы будут? Нам тут скоро подадут новую партию на убой…