Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2013)

• Название: Новый Мир ( № 9 2013)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Дробов достал телефон, нашел номер маминого мобильного, нажал кнопку с зеленой полоской. Остановился на краю тротуара, слушал длинные гудки.

— Да? Алло?! — как всегда по телефону испуганно стала спрашивать мама. — Алло?!

— Привет, это я, — сказал Дробов. — Извини, что только сейчас звоню.

— А, да-да…

— Как у вас?

— Да так… Сейчас… — Слышно было, что мама куда-то перешла, наверное, подальше от папы. — Успокоился вроде. Телевизор смотрит весь день…

— Ты скажи ему, если снова… Скажи, что съездим. В какие-нибудь ближайшие выходные… Надо все-таки…

— Что — надо? — Голос мамы стал сухим и напряженным.

— Ну, чтоб он побывал…

— Нет! И не надо думать даже!

— Почему?

— Как… как вы туда поедете? — Теперь в голосе послышались слезы. — В поезде трястись с его здоровьем… А потом?

— Ну там ведь автобусы…

— Ты уверен?.. До Ермиша, может, и ходит, а дальше? Там еще километров двадцать… Как? На чем?.. Ну вот вы приедете… приедете, и что? Куда вы там?

— Наверно, гостиничка есть какая-нибудь…

— Господи, да какая гостиница!.. А если он скандалить начнет, людей из дома гнать?.. Сами тридцать лет назад продали, а теперь вот спохватился… И как обратно, если упираться станет? Заявит вот: «Я здесь жить буду!» — и что делать? Что-о?

— Ладно, мам, успокойся. Подумаем… Но надо тоже и ему навстречу…

— Раньше надо было… Ты же видишь, в каком он состоянии… До лифта порой дойти не может, а тут — на край света…

— Ну какой край света.

— Край-край! Ты не помнишь, а я помню. Довезешь его, и там он и... И… — Мама заплакала, — и похоронишь.

— Мам, перестань! — Но странно, Дробов внутренне согласился с этим: «Наверно, так и нужно. Может, отец для этого и рвется на родину — чтоб там умереть». — Я приеду завтра, скорее всего, и решим.

— Ты… — Мама задыхалась от плача. — Ты только обещаешь… Как в другом городе…

— Ну, дел полно. Завтра приеду.

— И Настю хоть привези…

— Да, да. Извини, деньги кончаются… До завтра, мама. Не плачь.

Ткнул в кнопку с красной полоской. Сунул телефон в карман куртки, закурил… Курил очень редко — по три-четыре сигареты в день, — но после таких разговоров не покурить было невозможно.

И главное, общаясь с родителями что по телефону, что вживую, Дробов ощущал себя ребенком, именно каким-то четырнадцатилетним подростком. Невольно продолжал искать у родителей защиты, помощи, а оказывалось, они давно уже не могли ему этого дать… Нет, наверняка могли, но больше ждали помощи от него.

И как быть в этом вот случае? Он понимал отца — отцу необходимо было увидеть родные места, а с другой стороны, как туда его довезти, как там хотя бы ночь перекантоваться, действительно? И что будет в этом Свестуре? Может, глянет на дом, в котором на свет появился, и — инфаркт… Не мог Дробов отговаривать от поездки, отказаться помочь, но и помогать тоже не мог. Как? — оттолкнуть мать с дороги и везти?

Да, надо по крайней мере навестить, внучку им показать. Уже почти месяц не были… А там сентябрь, учебный год. Закрутится колесо жизни с новой силой.

 

Репетиционная база находилась в бомбоубежище во дворе двух двенадцатиэтажек неподалеку от метро «Профсоюзная». Меж домов — детская площадка, скамейки, стол для домино, деревья и — три толстые трубы, видимо, вентиляции, неприметная бетонная арочка и дверь — вход в бомбоубежище. Несколько комнат там оборудованы для репетиций — есть барабанные установки, усилители, штативы, шнуры; заведует всем этим бывший металлист Валя…

На скамейке возле входа сидели Паша Гусь, Андрей и Ольга. Дробов не видел их почти все лето и сразу отметил некоторые перемены во внешности.

Ольга, три года назад моложавая, сочная, иногда, оживляясь, становившаяся почти юной, еще пополнела, еще больше обабела, что называется; гитарист Андрей, все двадцать лет носящий косуху (настоящую, но все-таки уже почти распавшуюся, истертую местами до дыр), полысел так, что залысины добрались до макушки, и его хвост, собранный из остатков волос, выглядел уж слишком комично, почти как косичка у старинного китайца, и еще это круглое брюхо под майкой с надписью «Dead Kennedys»; Гусь зато был по-прежнему сухощав, аккуратен и издалека выглядел лет на двадцать пять. Точнее, он, наоборот, с годами словно бы молодел и уж точно становился аккуратней; Дробов помнил, каким он был в начале девяностых, — малолетний панк, бухающий, что и сколько дают, угреватый, без зуба, в рваных джинсах, с вечными фингалами и ссадинами на роже… Потом стала меняться одежда, появился зуб; Паша меньше пил, а вот три года назад предложил подрабатывать, играя советскую попсу. «Жить без любви, без любви, без любви не могут лю-уди. Час без любви, без любви, без любви — напрасный ча-ас…»

— Здорово, — сказал Дробов. — А вы чего здесь?

— А где нам быть? — хмыкнул Андрей. — Отель «Челси» далеко…

— Я думал, уже тренируетесь по полной.

— У Вали опять сгорело что-то… паяет… Да и все равно ни Макса еще, ни Игоря. — Гусь достал из чехла с барабанным железом банку «Холстена». — Будешь?

— Блин, ты зачем висельнику веревку суешь. Я и так весь день на пиво смотрел. — Но Дробов взял ее, открыл. — Вообще-то, спасибо. Надо глотнуть.

Ольга сидела на краю лавки, смотрела вперед, но каким-то невидящим взглядом. Рефлекторно подносила зажатую в прямых пальцах сигарету к губам, затягивалась. На земле у ее ног уже лежало несколько окурков.

— Как, смотрел, чем можно репертуар обновить? — спросил Гусь.

Дробов дернул плечами, хотел уже сказать: «Нет, времени не было», — но вспомнил про Барби.

— Была такая певичка когда-то — Барби звали. На самом деле, конечно, по-другому…

— И? — перебил Паша Гусь. — Хорошие песни?

— Не сказал бы, что хорошие, но лет двадцать назад была популярной.

— А что пела-то? — подал голос Андрей. — Любовь-морковь?

— Такую песню помню, — и Дробов не напел, а проречитативил: «Красишь ты ресницы в ярко-синий цвет, ждешь любви прекрасной, а ее все нет».

— А, точно! — оживилась Ольга. — Ба-арби, — протянула с грустной улыбкой, от которой лицо стало еще более бабьим. — Только у нее не эта вещь лучшая, другая была… Сейчас…

— Ну, она нам подходит? — подождав, спросил Гусь.

— Подожди… Как же там… «Часики с секретом… часики с секретом…»

— Попсня наверняка махровая, — проворчал Андрей и глотнул пива.

— Нет, отличная песня. Лирика. — Ольга поднялась, вытянула из кармана узких джинсов мобильник. — Сейчас наведу справки. — Стала искать номер, еще раз улыбнулась: — Барби… Сто лет прошло…

— Кто она такая вообще? — теряя терпение, уставился Паша Гусь на Дробова. — Откуда ты ее выкопал?

— Да вспомнилась вчера. — Дробов начал было рассказывать о том, как собирали с дочкой игрушки и он наткнулся на барби с нарисованными ресницами, но тут же осекся — зачем посторонним это знать? Ограничился лаконичным: — Стал прокручивать в голове, что там было, на стыке восьмидесятых и девяностых, и вспомнилось… Полез в Интернет — почти никакой информации. 

— Доча! — заговорила Ольга в телефон. — Там в тумбочке под телевизором кассеты лежат. Для магнитофона! Найди срочно кассету, там на обложке написано «Барби»… Певица такая… И найди песню «Часики с секретом». Спиши слова… Да, очень надо, срочно! По работе!

— Ну, может, это и не стоит того, — сказал Андрей, — раз инфы нет.

— Не знаю, может, — легко согласился Дробов; торчать здесь было скучно, лучше бы спуститься, подключить гитару, поиграть. Хоть что поиграть — просто поизвлекать звуки.

— Сейчас дочка найдет! — объявила Ольга. — Нет, это отличная песня — «Часики с секретом». Спасибо, Леш! — Теперь уже радостно улыбнулась, на несколько секунд став симпатичной девчонкой.

Появился клавишник Игорь с синтезатором в длинном футляре.

— Привет! Репа-то будет?

— Ну да, надеемся. У Валька поломка опять какая-то, обещал позвать. — Гусь достал очередную банку. — Подкрепись пока.

— М-м, спасибо. А чипсов нет?

— Хм!

— Понял… Когда выступление?