Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2013)

• Название: Новый Мир ( № 3 2013)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

Тут, на этом уровне бытия и происходит в основном человеческая история. Традиционное общество сменяется миром модерна. На смену ему приходит «бетономешалка» глобальной цивилизации. Исчезают сословия, институты, социальные формы, меняются мораль и природа социальных противостояний, все упрощается, смешивается, выравнивается, но по-прежнему страстная жажда жизни оборачивается невыносимыми страданиями и мучительной смертью. И выхода нет. На витальном уровне его нет уж точно.

«Анна Каренина» — вечный роман, роман о грехопадении, точнее — о неисцелимых ранах и неизбывных противоречиях, являющихся уделом наличного человечества. И экранизировать его сегодня можно, вероятно, только так, как это сделали Райт со Стоппардом, — в форме детской игры, со всем трагическим легкомыслием, свойственным нашему инфантильному времени.

ДЕТСКОЕ ЧТЕНИЕ С ПАВЛОМ КРЮЧКОВЫМ

Фрида и Фридл (ч. 1)

 

Мне кажется, более всего на свете она любила маленьких детей. Она знала их во множестве, собирала и как превеликую радость показывала друзьям их фотографии — грудные и постарше — записывала детские слова, монологи и диалоги; дружила с детьми — ответственно и строго, по-учительски, и в то же время талантливо, весело, так что и со стороны было весело видеть ее вместе с детьми.

Лидия Чуковская, «Памяти Фриды»

 

 

Она излучала особое, материнское тепло.

Георг Айслер, художник (ученик Фредерики Дикер)

 

 

Наша рубрика адресована взрослым, — которым мы рассказываем преимущественно о произведениях, читаемых нашими детьми самостоятельно, или о текстах, читаемых взрослыми — детям — вслух. Но сегодня ее название пусть притянет несколько иной смысл, сохраняя ключевым слово «дети». Я чувствую себя обязанным представить тут два совсем не детских произведения. И — двух героинь, посвятивших себя детям и во многом воплотившихся в заботе о них. Это русская журналистка и писательница Фрида Вигдорова (1915 — 1965) и австрийская художница и педагог Фридл Дикер-Брандейс (1898 — 1944). Подчеркну, что обе женщины по своему происхождению были еврейки.

В судьбе и той и другой случились события, принесшие каждой из них (одной при жизни, другой — посмертно) — мировую известность: Вигдорова законспектировала заседания позорного суда над поэтом Иосифом Бродским в начале 1964 года, и эта запись широко разошлась по миру; а Фредерика Дикер с 1943 по 1944 год обучала детей в концлагере чешского городка Терезин рисованию и занималась с ними искусствотерапией.

Фрида Абрамовна умерла от рака в Москве, сегодня ее художественные книги и журналистские труды понемногу переиздаются, публикуются и материалы из домашнего архива [16] . Фридл погибла от нацизма в Биркенау, а проще говоря, в Освенциме, среди миллиона других евреев. Сегодня ее картины стоят больших денег, а выставки проходят по всему свету (как и рисунки ее маленьких учеников).

 

Помянуть здесь этих двух великих подвижниц меня побудили две публикации, которые, надеюсь, привлекли и еще привлекут внимание — особенно! — тех из нас, кто пребывает в нелегком статусе родителя, тех, кто всерьез думает о том, как воспитывать и любить детей. И что в этой связи делать с самими собой, любимыми, что же такое особенное искать и обнаруживать в самих себе, могущее пригодиться детям?

Итак, в течение почти двух лет (2010 — 2011) ставший, кажется, уже полусуществующим журнал «Семья и школа» [17] публиковал заветную книгу Фриды Вигдоровой «Девочки (дневник матери)». В свое время эти дневники в той или иной мере были известны: Фрида Абрамовна давала их читать друзьям и знакомым (Корней Чуковский упоминал рукопись в «От двух до пяти» и цитировал из нее), художественно обработанные извлечения из дневника под названием «Маша и Катя» Вигдорова готовила для так и не вышедшего из печати и загубленного цензурой тома «Литературной Москвы».

«Девочки» так и не вышли в свет, Ф. А. оставила их своему близкому другу — Лидии Чуковской, которая подготовила их для печати (и дала то самое название — «Девочки (дневник матери)» и даже сдала в работу издательства «Просвещение». И в апреле 1968 года записала в своем дневнике: «У меня надежды на выход этой книги, да еще в этом, темнейшем, изд-стве, да еще сейчас, — нету никакой. Уж очень она очаровательная, домашняя, талантливая. Но мой долг исполнен». В конце концов издательство отговорилось реорганизацией (имена автора и публикатора в это время еще и были в опале у властей), и рукопись постигла судьба Атлантиды. Но, как видим, не навсегда. Публикацию выполнила — сократив и одновременно расширив текст — младшая дочь Фриды Абрамовны и ее наследница — Александра Александровна Раскина, живущая ныне за границей. Сегодня, читая этот дневник (а дочь Саша присутствует в нем с рождения и до двенадцати с небольшим лет), рассматривая фотографии и живописные изображения, я наткнулся на одно удивительное факсимиле. На послание человека, который назвал автора дневника «большим сердцем, самой лучшей женщиной, какую я знал за последние 30 лет». На доброе и шутливое письмо от Корнея Чуковского, адресованное дочери автора и одной из героинь «Девочек», причем адресованное в тот самый год, внутри которого я пишу эти заметки.

Правда, Корней Иванович несколько ошибся в своих расчетах, 2013-й превратился у него в 2025-й, но тем не менее: «Дорогая Саша. Спасибо Тебе и за лягушку, и за белого медведя, и за лисицу, и за ворону, и за кролика и за цветы, — синие, желтые, красные, — которыми окружено твое письмо. Твое поздравление доставило мне радость. В 2025 году тебе тоже будет 71 год и так как по некоторым причинам у меня не будет возможности поздравить тебя в 2025 году, спешу заранее принести тебе свои поздравления. И тоже рисую кое-какие картинки. Вот это — бабочка, залетевшая сегодня к нам в окно и усевшаяся на кухаркин напёрсток. Так как в 2025 году напёрстков уже не будет (все будут шить машинами), я нарисовал его особенно тщательно. Бабочка у меня не вышла, но напёрсток как живой. <…> Привет Маме, Папе и Гале. Твой друг Чуковский (Корней Иванович, род. 1882)».

Жанр такой книги, которую создала Фрида Вигдорова, хоть и малыми проявлениями, но в истории нашей словесности — существует, взять хотя бы «Нашу Машу» Л. Пантелеева. Я догадываюсь, что существовали и существуют (пусть единицы, но все-таки) и совсем не «литературные» люди, бравшиеся за подобное дело. Но писательский случай — особый, ведь точная, фиксирующая событие, поступок или детское высказывание запись тут может быть преображена в искусство. В послесловии к одной из книг Вигдоровой Лидия Чуковская писала о своеобразии писательско-журналистского дара своей любимой Фриды, об особом качестве ее  записей: «То, что сделаны они на лету, не помешало им: они вполне точны и вполне завершены. И достоверность, точность, которая составляет их прелесть и силу, — не стенографическая, а самая драгоценная на свете: художественная».

Я понимаю, что времена изменились. Что ушла советская эпоха — своеобразно, интересно и крайне драматично отразившаяся в этих записях, в характерах и становлениях героинь. Что преломилась сама антропология — что любой современный ребенок в сравнении с этими девочками середины сороковых-пятидесятых годов прошлого выглядит просто каким-то инопланетянином. Что, скорее всего, книга покажется многим из тех, кто прочитает ее, чем-то вроде «памятника домашней педагогике». Изменилось все — время, нравы, язык, характеры, страна и мир, наконец.

Но главное-то осталось: это те же самые дети и те же самые мать с отцом (дневник чуть-чуть полифоничен: глава семейства, писатель Александр Раскин оставил тут и свои записи). «Девочки» пропитаны, если угодно, драгоценным веществом родительской любви, сущность которой неизменна. И те испытания и искушения, которым время от времени подвергаются и автор и ее героини, — тоже ведь в основе своей извечны, как восход солнца.

Читая, я настолько сдружился с Сашей и Галей [18] , до такой степени привязался к их родителям, что, после того, как записи завершились, долго не мог с ними мысленно проститься.

Если когда-нибудь «Девочки (дневник матери)» будут изданы отдельной книгой, мне бы очень хотелось приложением к ней видеть и «Памяти Фриды» — Лидии Чуковской, вот так — книгу в книге. Наверное, если бы эти записи вышли в шестидесятые, отдельного рассказа об авторе и не потребовалось бы: Вигдорову знали все. Она была, что называется, народным заступником и положила жизнь свою «за други своя». Но теперь, несмотря на переиздания, ее имя в читательском сознании существует исключительно как приложение к судьбе нашего знаменитого нобелиата. А это не вполне справедливо.