Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 6 2012)

• Название: Новый Мир ( № 6 2012)
• Автор: Новый Мир Новый Мир
• Жанр: Современная проза

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/

---

 

В Днепре глубоком, где кромешен ил,

Утопленник-старик слезу пустил,

И Водяной, которому всё по…

 

 

2

 

На небе будут с бельмами века,

Мимозы, наподобие песка,

Осыпятся, как будто при раскопках...

 

Но даром под землей гробы лежат:

Ненайденный тобою тайный клад

В последних не указан гороскопах.

 

Все позабудь — планет бездумный лад,

Виденья пирамид и анфилад,

Как книгу пожелтевшую, эпоху…

 

И вечный эпос, где на фоне плах

Есть всадники на клячах и ослах,

И рифмоплет, которому всё по…

 

3

 

Приют всегда найдется для двоих:

Их носит Бог в кармане брюк своих,

А что карман с дырою — позабудет.

 

А может, так задумал — ибо вниз,

К лесам, цветам летят под видом птиц

Блаженных опечаленные люди.

 

Так усмири же ветхий свой испуг,

Встречай рассвет, щенка корми из рук

И Смерти не буди любовным вздохом —

 

С высот, куда глазам не прорасти,

Взирает ибо (Господи прости)

Предряхлый Бог, которому всё по…

 

 

Снега

 

равен шелкам

снег на погосте

он должникам

кутает кости

гаснет не в миг

вещая зорька

слово горит

светом и только

 

сходят снега

встанут как поросль

не на врага

но и не порознь

алеет март

в медленной скорби

слово-бастард

тряпкою в горле

 

снежный посев

слетает тихо

кто насовсем

выбелил лихо

заревом рок

грозно сияет

слово-зверек

полем петляет

 

 

*      *

    *

 

Былые буквы выводя по новой,

прочитывая жизнь свою назад, —

ты, будто в палиндроме бестолковом,

в нелепости отыскиваешь лад.

 

То вещий сон, то снег, то росчерк дивный,

то строфы — утру тесен их размер...

Картинки вешаешь, бормочешь непрерывно

про музыку одну, про пенье сфер.

 

Мелодий, букв и красок поселенья,

полки тщеславия, чья плоть была легка!

На ваши башни ветер провиденья,

как самолеты, выдвинул века.

 

 

 

*      *

    *

 

Оком ли, словом ли, пеньем

сглазил тебя ворожей?

Злою неправедной тенью

год омрачился. Уже

 

трижды свеча отгорала —

и не развеяла тьмы.

Трижды слеза набегала —

ты отмахнулся дверьми.

 

Так пропадай же без сна и

не приходи никогда!..

Ты оглянулся:

босая

       свечка

               спешит

                         сквозь снега .

 

Острые плечи ласкаешь...

И пропадает зимой

свечка живая, другая —

отзвук волшбы земляной.

 

 

*      *

    *

 

Стена веков. Стихов лоза гибка.

Ищи, ищи!.. — найдешь одну подкову.

Да высмотришь нечаянное слово

в звезду — как будто в дырку от сучка.

 

Ищи! — и остановится рука,

впотьмах нашарив острие полыни:

уколешь душу, но расколешь имя,

оцепенеешь — легкий, как река...

 

Такую участь ты найти готов

во тьме стихов, во тьмущей тьме венков?

Стена веков — в Иванов день оконце.

 

Река времен — крутой круговорот,

мгновенною полынью свяжет рот,

как тем, другим, что встали раньше солнца.

 

 

 

Игорь Рымарук — вечная загадка таланта

 

Его уже нет с нами почти четыре года. И, как это часто бывает, его уход только подчеркнул, оттенил важность личности в контексте украинской поэзии периода перелома столетий.

Он появился в украинской поэзии где-то в начале 1980-х, по крайней мере для автора этих строк. Выглядел как настоящий поэт — длинные волосы, худощавая фигура, очки. Два-три года разницы (в его пользу) только подчеркивали в глазах младших по возрасту его значимость. Первая книга Рымарука называлась «Высокая вода» — она увидела свет в относительно свободные годы, когда сотрудники издательств уже не так пристально искали двойное и тройное значение в самых простых фразах и предложениях. Тогда и пришли к читателю первые «восьмидесятники» — Василь Герасимьюк, Иван Малкович, Светлана Короненко. Игорь был среди них — среди первых.

Но Рымарук не только блестящий версификатор и глубокий философ. Игорь сделал нечто большее: он практически создал наше поколение. Прежде всего, это именно он, а не кто-то другой, составил, отредактировал и подготовил к публикации знаменитую антологию с названием «Восьмидесятники» — сорок имен, составлявших в то время еще не окрепший костяк новой, уже не советской украинской поэзии. Книга вышла в Канаде, в далеком Эдмонтоне. Издал ее KIUS — Канадский институт украиноведческих студий. Позже были и серьезные статьи об этом издании, и банальные обиды тех, «кого не взяли», — но Игорь действительно сделал,  совершил это: сформировал поколение. Далеко не каждый поэт может записать себе в актив такое достижение. Игорь Рымарук имел на это право и как поэт, как талантливый редактор, — а такой талант встречается гораздо реже писательского.

Благодаря мягкому и ровному сангвиническому характеру Игорь не имел и не мог иметь врагов, недоброжелателей. Люди любили или по крайней мере уважали его. Он никогда не обидел, не унизил другого поэта при обсуждении чужого творчества. Хотя вкус имел тончайший и фальшь чувствовал за версту. И сказать об этом — редкостное свойство! — умел тихо и убедительно, ни на йоту не оскорбляя автора. В то же время чувство юмора у Рымарука было ярким и сильным.

Он не был публичным поэтом, хотя свои (да и чужие) стихи читал красиво — негромко и проникновенно. Но что еще важнее — он умел слушать, когда читали другие. На него ориентировались, его реакция была важной и ожидаемой. Не печатный отзыв, а сказанное в глаза, по горячим следам замечание почти всегда поражало глубиной видения и ясностью восприятия.

В жизни он дружил с Василем Герасимьюком. Ни в какие литературные объединения и группы (кроме очень недолго просуществовавших «Псов святого Юра») Игорь Рымарук не входил принципиально. А с Герасимьюком их объдинял возраст (всего лишь около двух лет разницы) и общие взгляды на литературу. Мы, поэты помладше, уже в конце 1980-х относились к Игорю и Василю как к мэтрам. Слово каждого из них имело огромный вес в нашей внутренней «тусовке». Это должно быть знакомо каждому, кто грешил сочинительством, — когда мнение старшего товарища равно вердикту высшего суда и либо повергает в уныние, либо возносит все естество молодого поэта к небесам.

Игоря Рымарука нет с нами, но он остался надолго — если не навсегда — неотъемлемой частью пейзажа украинской поэзии. И его незримое присутствие будет ощущаться еще очень долго. Как минимум — несколько поколений.

Александр Ирванец

 

 

Власов Герман Евгеньевич родился в 1966 году. Окончил филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Публиковался во многих литературных журналах и альманахах, автор пяти поэтических книг. Лауреат Международного литературного Волошинского конкурса (2009). Переводит стихи и прозу с английского, белорусского, грузинского, узбекского, украинского и других языков. Живет в Москве.