Райнер Шрёдер - Амулет воинов пустыни

• Название: Амулет воинов пустыни
• Автор: Райнер Шрёдер
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8189-1248-6

1291 год. Свершилось падение Аккона, последней твердыни крестоносцев в Святой Земле.

Четыре рыцаря-тамплиера, чудом сумевшие вынести из осажденного города христианскую реликвию — Святой Грааль, отправляются в далекое путешествие. Они дали обет: в целости и сохранности доставить священную чашу в парижский замок тамплиеров. По пути в Париж им придется объехать почти весь мир. Их подстерегают коварные враги и тяжелые испытания: арены ристалищ, холодные подземелья дворца эмира, странствия по пустыне и сражения со слугами самого дьявола.

Против них обращено все оружие средневековья: яд, огонь, железо, коварство, леденящая душу жестокость. Победа тамплиеров будет означать спасение мира. А поражение может привести к воцарению вечной тьмы на Земле.

---

Это здание еще сохраняло прежние черты внушительного сооружения. Но то, что его давно не использовали по назначению, удивления не вызывало. В самом центре Каира было множество караван-сараев, способных вместить сотню нагруженных верблюдов или мулов и их погонщиков. С началом расцвета Аль-Кахиры и утратой Фустатом значения торгового центра Байат аль-Дхахаб оказался слишком далеко от ядра города, в котором только и могли совершаться крупные сделки.

Округлую арену, устроенную по приказу Амира ибн Садаки в центре внутреннего двора, Тарик уже не мог увидеть. Собравшиеся к этому времени зрители обступали ее со всех сторон. Но в задней части двора левантиец увидел высокий помост, на котором находился большой металлический бубен, подвешенный к перекладине толщиной с руку, — это устройство напоминало виселицу, а также глиняная доска, на которой мелом записывалось число спорщиков, делавших ставки на того или иного борца. Сейчас на арене дрались два добровольца из толпы, которая подбадривала их свистом и криками. Победитель должен был получить пять дирхамов.

Тарик украдкой оглянулся. Слева и справа, там, где раньше были стойла, хозяйственные помещения и места для хранения товаров, перевозимых караванами, теперь находились трехступенчатые трибуны, сделанные из широких досок. Зрители, сидевшие на трибунах, могли смотреть на арену поверх голов остальных собравшихся.

Но лучшие места все же находились на верхнем этаже бывшего караван-сарая. К ним вели стершиеся ступеньки лестницы, начинавшейся справа от ворот. Там, наверху, Амир ибн Садака сломал кирпичные стены отдельных комнат и установил деревянные ложи различной величины. Они подобно эркерам выступали из стен. В эти ложи не получалось заглянуть снизу. Они были снабжены мушраби, деревянные решетки которых сделали таким образом, что, как и рассказывал Маслама, для зрителя, смотревшего через них, арена лежала как на ладони. При желании мушраби можно было полностью раскрыть, дабы видеть все, что происходит снаружи.

К сожалению, Гарун уже бежал обратно. Неуклюже кланяясь, юноша, бессчетное число раз извинившись перед Тариком, сообщил, что лучшие ложи наверху уже сданы другим посетителям.

— В чем дело, Гарун? — раздался грубый голос, тут же ставший сладчайшим, когда обладатель его обратился к роскошно одетому Тарику: — Ахлан ва сахлан! Добро пожаловать в мой скромный дом отдыха после проведенного в трудах дня! Скажи, незнакомец, есть ли у тебя жалобы на моего недостойного слугу? Мальчишке предстоит еще многому научиться.

Тарик неторопливо обернулся и увидел, что перед ним стоит не кто иной, как сам Амир ибн Садака. Маслама описал его очень точно. Впрочем, хватило бы и одного указания на монгольские черты лица Амира.

Хозяин Байата аль-Дхахаба резким жестом руки остановил испуганное лепетание Гаруна. На лице юноши отразилось облегчение, когда Тарик сказал, что, возможно, при последнем посещении «дома золота» он высказал свои пожелания недостаточно ясно.

— По воле Аллаха, — да будет благословенна воля его! — далеко не всем человеческим желаниям суждено исполниться, — миролюбиво добавил Тарик.

На лице Амира ибн Садаки появилась маслянистая улыбка.

— Твои речи — признак великой мудрости, — льстиво произнес он. — Но позволь мне услышать твое имя, которое я, к величайшему своему стыду, забыл.

— Салак Мусаллим ибн Катир, — представился Тарик. — Но стыдиться тебе нечего, дорогой Амир ибн Садака. Ты ведешь огромный дом и принимаешь множество гостей. Даже самая светлая голова не сможет запомнить имена людей, имеющих несравненное удовольствие стать свидетелем твоих увлекательнейших зрелищ.

Содержатель притона скромно опустил голову.

— Твои слова делают мне слишком много чести, уважаемый Салак Мусаллим ибн Катир. И твоя снисходительность не уступает твоей мудрости.

Тарик помотал головой:

— Нет, твои заслуги говорят сами за себя, и говорят они весьма красноречиво!

Амир ибн Садака совершенно растаял от лести.

— Ты слишком добр ко мне. Но давай перейдем к тому, что тебя удручает, друг мой. Позволь мне лично проводить тебя в покои, которые почти ни в чем не уступают тем, которые ты хотел занять раньше.

Левантиец милостиво кивнул и отправился за хозяином вверх по лестнице. На некотором отдалении за ними последовал Гарун. Когда все трое вошли в сумрачный коридор и остановились перед дверью первого эркера, Тарик вскользь спросил Амира:

— Говорят, сегодня гостям будет показано что-то необычное?

Амир ибн Садака остановился. Лицо его расплылось в улыбке, и он таинственно произнес:

— Достопочтенный гость, ты не пожалеешь о том, что сегодня совершил путь к моему дому.

— Не томи меня, — нетерпеливо проговорил Тарик. — Или, быть может, ты не желаешь, чтобы я побился об заклад ради какого-нибудь борца?

Амир ибн Садака усмехнулся.

— Клянусь головой пророка, сегодня будет выступать неверный! Он поступил ко мне всего лишь несколько дней назад. Это проклятый крестоносец из ордена тамплиеров. Он уже получил кличку Железный Глаз. А если сегодня он победит, то послезавтра будет сражаться и в главном состязании вечера.

Левантиец с трудом удержал вздох облегчения. Божественному провидению было угодно сделать так, чтобы он успел прийти на подмогу своему другу.

— Тебе удалось уговорить тамплиера сражаться на арене? — спросил Тарик.

— Есть надежные средства убеждения, если ты понимаешь, что я имею в виду, — с гаденьким смешком произнес Амир.

Тарик сочувственно кивнул и выдавил из себя улыбку.

— Хорошо бы полюбоваться на его бездыханное тело, — сказал он. С этими словами левантиец достал кошелек и вынул из него монету в десять золотых динаров. — Я ставлю на Абуну Волка.

Глаза Амира ибн Садака загорелись. Тем не менее он осторожно спросил:

— Так много? Ведь ты еще даже не видел этого тамплиера.

— Я буду ставить по десять золотых динаров против проклятого тамплиера до тех пор, пока не увижу его бездыханное тело лежащим в луже крови, — сквозь зубы произнес Тарик. — Даже если он победит во многих сражениях, в чем я сомневаюсь. К тому же сумма, которую я указал, для меня незначительна. — Тем самым Тарик дал понять, что отданные им деньги — это не более чем бакшиш[27].

Амир ибн Садака уже открывал перед Тариком двери ложи, которая находилась рядом с той, которую левантиец указал первоначально. Пол ложи был покрыт огромными кожаными подушками, места на которых хватило бы трем зрителям. Там же стояли два удобных кресла и низкий приставной столик. Свет масляных ламп, висевших на стенах слева и справа, был приглушен занавесками. Грубая решетка мушраби нисколько не ограничивала обзор.

— Требуй все, что пожелаешь, — подмигнул Амир ибн Садака, прежде чем удалиться. — Гарун доставит все, что только может пожелать здоровый мужчина.

Амир вышел из ложи, и мальчик тут же осведомился о пожеланиях Тарика.

— Принеси пальмового вина и жареного миндаля, — сделал заказ левантиец, усаживаясь в кресло. — Принеси также воды и хлеба.

— Слушаюсь, господин, — отозвался Гарун, продолжая, однако, стоять в дверях. — Может быть, господин желает наблюдать сражение в обществе других зрителей? Могу также привести девушку, которая исполнит любое желание господина. — Последние слова Гарун сказал так, будто он повторял заученную фразу, произносить которую ему приходилось не так уж часто.

Тарик помотал головой. Гарун не ушел, но смущенно продолжил:

— Если же господин более склонен к умным, изящным, нежным мальчикам…

Маслама предупредил левантийца о возможности такого предложения.

— Нет, сегодня мне ничего такого не хочется. Я желаю посмотреть на сражение, и чтобы мне никто не мешал, — ответил он, вкладывая в ладонь Гаруна дирхам. Юноша радостно убрал монету куда-то в глубины своей одежды.

Чуть позже Гарун принес заказанные гостем яства и бесшумно вышел из ложи. Волнение Тарика и его страх за жизнь друга продолжали нарастать.

6

Герольт и Морис были погружены в вечернюю молитву, когда до них донеслись шаги человека, который спускался по лестнице, ведущей на задний двор. Они увидели также слабый свет переносной лампы. Француз тут же вскочил, звеня цепями на ногах, подошел в решетке и прижал лицо к железным прутьям.

— Ты что-нибудь видишь? — прошептал Герольт. Кто-то явно спускался к ним.

Морис напряженно вглядывался в темноту.

— Думаю, это наш человек, — ответил он. — Да, это Махмуд… Наконец-то он один!

— Только не подавай вида, что ты с нетерпением дожидался, когда он придет один, без Саида или Кафура, — недовольно проговорил Герольт.

Морис обернулся и взглянул на него, высоко подняв брови.