Ольга Чигиринская - Мятежный дом

• Название: Мятежный дом
• Автор: Ольга Чигиринская
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Новый роман Ольги Чигиринской «Мятежный дом» — долгожданный сиквел космооперы «Сердце меча» — продолжение истории об экипаже и пассажирах «Паломника».

---

Сейчас он не мог предложить надежды, но мог предложить поддержку. Ему казалось, что именно в этом Дик отчаянно нуждается.

Сам Дик, похоже, считал иначе.

Он улыбнулся при виде Рэя и вяло махнул ему рукой — а теперь сидел, упираясь локтями в барьер и склонив лоб на неплотно сжатые кулаки. Когда в зал вошли с одной стороны — Шнайдер, а с другой — леди Констанс, охраннику пришлось ткнуть юношу между лопаток, чтобы он встал.

Рэй поднялся сам. Трудно было отказать себе в удовольствии посмотреть на Шнайдера сверху вниз.

«Когда-то ты заменял мне Бога. А ведь ты всего лишь плоть и кровь, такая же, как и я».

Ноги все еще болели, но Рэй улыбнулся во весь рот.

На тайсё это не произвело никакого впечатления.

— Я, Рихард Шнайдер, от имени Дома Рива буду обвинять этих людей, — сказал он. — И я обвиняю их в захвате заложников, многочисленных убийствах, разрушении имущества Дома, этологический диверсии. Здесь, в этом зале, я не тайсё, но один из граждан Дома, говорящий от имени всех.

— Я Констанс Ван-Вальден Мак-Интайр из рода Риос-и-Риордан, государева пленница, выступаю в защиту этих людей. В этом зале я, по всей видимости, все равно Государева пленница, — леди Констанс улыбнулась, демонстрируя следящий браслет.

— Пусть обвиняемые назовут свои имена и объявят о своем подданстве, — проговорил абитр.

— Я Порше Раэмон, — сказал Рэй. — Я считаю себя гражданином дома Рива, что бы остальные об этом ни думали. Ибо я родился в Доме Рива, здесь, на Картаго, вырос и воспитывался здесь, я сражался за дом Рива против дома Кенан и против Империи. Правда, в свое время, не зная, что я могу считать себя гражданином, я принес присягу императору Брендану Риордану. Но это не меняет дела: не одного имперца вы признали гражданином, значит, и я могу считать себя таковым.

Усмехнувшись в ответ на гул из зала, он сел.

— Я Йонои Райан, которого знают здесь как Ричарда Суну, — проговорил Дик ровным голосом. — Первое имя я получил от кровных родителей, второе — от приемных. По рождению, если верить вашим законам, я ассоциат дома Рива. Наверное. Я не знаю, считается это или нет после того, как вы уничтожили Минато. Все равно я присягал Императору Брендану Риордану. Я гражданин Империи. Считать ли меня военнопленным, решайте сами. Мне как-то уже все равно.

С этими словами он сел и снова опустил голову на руки.

— Приступаем к опросу свидетелей с целью установить личности обвиняемых, — сказал невозмутимый арбитр. — Кто подтвердит, что… Порше Раэмон действительно тот, за кого себя выдает?

— Я, — раздался голос с галереи.

— Назовите себя.

— Северин Огата, глава дома Сога.

— Пройдите на место для свидетелей.

Огате подвели гравиплатформу и он спустился к барьеру.

— Кто-нибудь возражает против этого свидетеля?

Ни Шнайдер, ни леди Констанс не отозвались. Арбитр продолжил допрос.

— Как давно вы знаете Порше Раэмона? -

— Больше десяти лет.

— Он тогда назывался Порше Раэмоном?

— Нет. Он носил номер тридцать четыре в моей роте.

— Как он получил имя?

— Попал в плен одновременно со мной в бою за Андраду. Мы защищали космопорт Пелей. Нас взяла Двенадцатая десантная манипула Синдэнгуми. Ее корабль назывался «Раймон Порше». Отсюда имя.

— Откуда вам знать, что этот морлок и ваш Тридцать Четвертый — одно и то же лицо?

— Другие морлоки из моей роты живыми в плен не попали.

— Боюсь, нам нужны более веские свидетельства.

— Тридцать Четвертый на моих глазах получил разрывной в грудь. У него должны были остаться шрамы.

Рэй ничем не выдал своего удивления, хотя оно было изрядным. Он прекрасно помнил туртана Огату, прежнего хозяина Динго, и прекрасно помнил, что того ранили первым. Плазменный заряд пришелся по ногам, их отожгло по самый пах, и с трудом верилось, что в таком состоянии туртан помнил, куда ранили Рэя. Неужели он лгал? И если лгал, то зачем? А с другой стороны — всяко бывает, нехорошо обвинять человека во лжи только потому, что тебе кажется… в конце концов, он мог и запомнить…

В любом случае, Рэй упустил момент, когда можно было поймать туртана Огату на слове. Арбитр приказал засвидетельствовать след ранения, силовые кандалы с тихим гудением зафиксировали Рэя неподвижно, чтобы охранник мог расстегнуть на нем тюремную робу — и тут леди Констанс подняла руку.

— Протестую, ваша честь.

Арбитр удивленно поднял брови — в вавилонских судах такое обращение к арбитру было не принято.

— Простите?

— Нет необходимости унижать моего подзащитного, раздевая его при всех. Вот запись осмотра, сделанного медиками сразу после помещения Раэмона Порше под стражу, — леди Констанс показала мнемопатрон. — Среди свежих следов истязания упоминаются и старые шрамы, в том числе залеченный крестообразный рубец в правом нижнем квадранте груди, начинающийся под правым соском и заканчивающийся на боку, над одиннадцатым ребром, двенадцатое и тринадцатое ребра хирургически удалены полностью.

— Не скажу насчет ребер, — ввернул Огата. — Но Тридцать Четвертый словил разрывной именно туда.

Рэй встал и поднял руки, сложив их над головой.

— Сударыня, спасибо, но я не считаю это унизительным. Пусть они посмотрят.

Впрочем, и осмотр не удовлетворил арбитра.

— Вы вернулись из плена вместе?

— Нет. Меня обменяли. Морлоков не обменивают.

— Прошло, как вы сами сказали, больше десяти лет. И именно этот морлок из всех запомнился вам?

— Морлоки, может, и похожи друг на друга, — согласился Огата. — Хевронские косы уникальны.

— Поясните.

— Вместе со мной и Тридцать Четвертым в боевой машине находился хевронский кос по кличке Динго. Я подобрал его раненым на равнине Соланы во время учений. Понятия не имею, откуда он там взялся, но в бедную животинку кто-то стрелял из игольника. Тридцать Четвертый возился с ней по моему приказу больше остальных. Даже больше, чем я. Так что Динго признавал его кем-то вроде хозяина.

— И что?

— Пусть свидетельствует Ричард Суна, — сказал Огата.

— Экипаж левиафаннера «Паломник» подобрал Раэмона Порше в ночь на Пепельную Среду прошлого года в Пыльном Мешке, — не поднимаясь, отозвался Дик. — Вместе с ним в ремонтной капсуле находился хевронский кос по кличке Динго. Запись об этом есть в корабельном журнале. Если вы поднимете «Паломник» со дна моря у побережья Гэнбу…

— Не нужно, — леди Констанс достала из поясной сумки еще один мнемопатрон. — Лесан Морихэй, агент дома Рива на борту «Паломника», сделал несколько копий судового журнала. Одну из них я нашла в его маноре. Как минимум, еще одна должна быть у обвинителя, ведь это на него работал Лесан.

— Я не просматривал всего, что приложил к отчету Лесан, — отозвался Шнайдер. — Но думаю, копия судового журнала там найдется. В любом случае, я не оспариваю подлинность вашего свидетельства. Я согласен считать, что этот человек — Порше Раэмон, некогда Тридцать Четвертый из десантного полка Сога. В таком случае, к своим обвинениям я присоединяю еще и обвинения в дезертирстве.

Огата занял место на скамье свидетелей.

Арбитр повернулся к залу.

— Желает ли кто-нибудь еще поставить под сомнение личность обвиняемого?

У одного из кресел загорелся световой маяк и арбитр своим жезлом поднял кресло над другими. Занявший его «черноносый» от неожиданности вздрогнул и вцепился в подлокотники обеими руками. Но когда кресло остановилось, он набрался храбрости и, оглядев всех сверху вниз, спросил:

— Так я, это, не понял. Это же морлок!

— Несомненно, — отозвался арбитр.

— Так чего вы тут говорите, что он, мол, человек? Это морлок же! Какой он человек? Если я чего не понимаю, так вы это мне объясните, пожалуйста. Вот.

Шнайдер вздохнул.

— Государевым указом, — сказал он. — Все морлоки, принявшие участие в мятеже на базе Ануннаки, признаны людьми и мы судим их как людей. Желаете оспорить решение Государя?

— Нет, — черноносый сделал жест от сглаза. — Это же измена получается, Государево решение оспаривать. Я никогда. Если такой Государев указ, чтобы его судить как человека — тогда оно да. Я думал, другое что… Вы это, седушку мне опустите! Чего это вы меня на верхотуру подняли? Я же просто так, спросить хотел, ничего больше.

Под тихие смешки соседей его кресло опустили.

— Чтобы окончательно прояснить вопрос, — Шнайдер оперся о свою трибуну обеими руками, — обратитесь к своим сантор-терминалам. Они содержат необходимые своды законов. В одном из старейших, Кодексе Ледового Братства, говорится, что любой хикоси считается человеком, а любой, кто хоть раз выполнял какую-то работу на корабле, считается хикоси. Именно поэтому мы не привлекаем гемов к работам на кораблях. Но имперцы об этом законе не знают и на их кораблях работают гемы. Морлок Раэмон работал навигатором на левиафаннере «Паломник», и по нашим собственным законам он — человек. Даже не будь этого императорского указа, мы должны считать его человеком, ибо так велит наш собственный Кодекс. Всем все ясно?