Адам Торп - Затаив дыхание

• Название: Затаив дыхание
• Автор: Адам Торп
• Издательство: Иностранная литература 7, 8, 9
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2013

Героя романа, англичанина и композитора-авангардиста, в канун миллениума карьера заносит в постсоветскую Эстонию. Здесь день в день он получает известие, что жена его наконец-то забеременела, а сам влюбляется в местную девушку, официантку и скрипачку-дилетантку. Но, судя по развитию сюжета, несколько лет спустя та случайная связь отзовется герою самым серьезным образом.

---

— Суть в том, — она поправила расшитую бисером блузку, — что люди предпочитают останавливаться именно в «зеленых» гостиницах.

— Ну да, прилетев на лайнере, который сжег тонны керосина.

— Вообще говоря, такие гостиницы находятся исключительно в Британии. Это очень престижные отели. Мы намерены привлечь безработных мастеров к изготовлению мебели, причем производиться она должна из материалов, подвергшихся вторичной переработке. Надеемся в результате получить интересную и оригинальную продукцию.

— Туалеты с устройством для компостирования нечистот?

— Пока еще нет, но ждать не долго. Когда вода вытекает…

— Большинству людей, Милл, на все плевать. Это же, в сущности, племя жирных жадных эгоистов.

— Прекрати, Джек.

— Что именно?

— Ты как-то странно поджимаешь нижнюю губу. Выражение лица становится очень неприятным. И морщины появятся.

— Меня начнут уважать.

— Как тебе писалось?

— Писалось или писалось? Увы, источник иссох.

— Джек, не унывай. Сегодня наша двенадцатая годовщина. Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, Милл.

Они чокнулись и выпили. Подошел официант, посмеиваясь себе под нос. Возможно, кто-то из поваров удачно пошутил.

По старой привычке они решили заглянуть в какой-нибудь стильный клуб, хотя не были завсегдатаями подобных заведений, а теперь еще примешивалось ощущение, что такие тусовки им уже не по возрасту. По-настоящему крутые клубы находятся в районе Камден-таун, а это не ближний свет, надо брать такси; вдобавок там роятся наркоторговцы — перспектива совсем не радужная. В конце концов, супруги вернулись домой, расположились в главной гостиной и под негромкие заунывные песни Джорджа Баттеруорта [61]- вполне под стать их настроению, — стали потягивать кальвадос. Крупные белые лилии, которые Джек еще днем подарил жене, неслышно сеяли оранжевую пыльцу из своих разверстых граммофонов. Он рассказал Милли про Говарда и Ффиону, но умолчал про Яана и, разумеется, про его мать.

— У меня такое чувство… — начала Милли, пристально глядя на мужа.

Они сидели лицом друг к другу. Милли забралась на диван с ногами. Лампы в гостиной даже не включали, горели только ароматизированные свечи. Все навевало покой, но Джек не чувствовал умиротворения.

— Какое же?

— Это должно случиться сегодня. Сегодня ночью.

— Что «это»?

— Душа моя наконец и вправду немного успокоилась. Отчасти потому, что я действительно устала донельзя, но кого это волнует? Мои защитные реакции отключились. А причина, мне кажется, в том, что я сама себе злейший враг, — как великое откровение отчеканила Милли. — По-моему, это своего рода психологическая самоблокада. Я словно отгораживаюсь от мира. Знаешь, Джек, я сделала мегаоткрытие: моя мать страшно подавляет меня.

— При чем тут Марджори?

— Мне кажется, именно из-за нее я лишаю себя возможности материнства.

— Что ж, допустим. По крайней мере, я тогда уже ни при чем.

— Если бы я спала с кем попало… Оставила бы тебя и трахалась направо и налево, без разбору…

— И подцепила бы СПИД, — вставил Джек.

— Не об этом речь. Я рассуждаю теоретически. Ведь на самом-то деле я люблю тебя.

— Так-так. И?..

— Очень может быть, Джек, что я бы — заветное слово начинается на букву «з».

— Забеременела. Верно?

— Да. Именно.

— И дальше что?

— А вот то, — проронила она, пристально глядя на него.

Джек потерял нить разговора. Ему казалось, что его лицо бесформенно оплывает. Он мысленно видел Кайю: она стоит на берегу Балтийского моря; в сумерках вода приобрела удивительный оттенок, не серебристый и не синий, а «металлик», блики, яркие и тусклые, пляшут перед глазами. Но он лег с Милли, они совокупились, как прежде, в старой испытанной позиции, она ухватила его за колени, а он гладил вдоль спины ее снедаемое отчаянным желанием тело, безмолвно медитируя по-японски; и все вышло прекрасно, она замерла, затихла. Он осторожно отполз, поднялся и стал наигрывать «Für Alina»; она тихонько подошла сзади, обняла его и зашептала на ухо:

— А то чувство меня не покинуло. Прямо-таки полная уверенность. Мне кажется, Макс сейчас с нами заодно.

Джек не сразу откликнулся. Мысль о том, что и Макс причастен к происходящему, что он машет им крохотными пальчиками с небес или откуда-то еще, не умещалась в голове.

— Потрясающе, Милл. Правда.

И в ту же минуту вспомнилось: Кайя по-эстонски значит «эхо».

— Люблю тебя, муженек.

— И я тебя, Милл, жутко люблю.

На следующий день он решил зайти в кондитерскую «У Луи» за хлебом и выпечкой. Был вторник, и Милли, как обычно, спозаранку ушла в фитнес-клуб. Когда он уже отпирал замок, в почтовую щель протиснулась толстенная газета «Гардиан» и повисла на двери, точно кусок оленьего филея.

Хлебнув коньяку, Джек не очень твердым шагом двинулся по Хай-стрит. Ночной свежести как не бывало, вокруг колыхалась духота, наступал жаркий августовский день. Какой-то человек, смахивавший на Эррола Флинна [62], переходил улицу, не отрывая глаз от эсэмэсок на мобильнике. Витрина книжного гиганта «Уотерстоунз» была уставлена изданиями Джона Ирвинга. Огромный грузовик «Теско-Метро» сворачивал на Хит-стрит, заслоняя собой целый ряд магазинов. Джеку в очередной раз почудилось, что мир утрачивает многообразие; интересно, подумал он, посещает ли подобное чувство кого-нибудь еще, кроме восьмидесятилетних старцев?

В «У Луи» он купил к завтраку два круассана с яблочной начинкой и несколько липких булочек с изюмом — к чаю. Кондитерскую наполнял чудесный, совсем не английский аромат. Ему вспомнился Таллинн, сердце затрепетало. Нет, дело совсем не в коньяке. В кафе при кондитерской сидел один-единственный посетитель: строгая элегантная дама со смущенным видом завтракала пирожными. Джек отвел глаза — не к чему таращиться на нее. Он был в полукоматозном состоянии и не отвечал за свои действия.

Ну, приятель, ты и влип.

Надо купить молока и еще чего-нибудь съестного. Он пересек улицу и вошел в «Теско-Метро». Уже на выходе, подыскивая у кассы мелочь, он выронил несколько пенсов, но подбирать не стал, однако стоявшие сзади покупатели подняли монетки и протянули ему, будто он калека или старик. Человеку часто кажется, что он знает людей насквозь, и вдруг убеждается в обратном, мелькнула мысль; просто о них обычно думаешь так, как тебе потребно думать. Грузовик с надписью «Теско-Метро», загородив собой всю застекленную стену перед кассами, ритмично выпускал шлейф выхлопных газов; его разгрузочный механизм внезапно ожил и так оглушительно заскрипел и зашипел, что Джек невольно прикрыл ладонями уши. Он заметил, что вообще стал острее реагировать на самые обычные шумы. Окружающих вроде бы ничуть не беспокоили ни мотоциклы без глушителей, ни грохот и рев мусоросборников, ни люди, во все горло орущие в мобильники. А Джека бросает в пот даже от звука разгоняющегося на повышенной передаче автомобиля. Разухабистая музыка, несущаяся из бутиков, для его слуха — сущая мука: будто кто-то водит острой палкой по ребрам, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Для него единственное спасение — это маленький, опушенный камышом остров и очистительная процедура в сауне.

Джеку вспомнилась главная улица, по которой примерно раз в десять минут проезжают пухлобокие машины с хромированными бамперами, оставляя за собой легкий запах кожи и грецкого ореха. В газетном киоске он купил «Хэм-энд-Хай» [63], во всех заголовках бросалось в глаза слово ТЕРРОР; он внутренне вздрогнул: неужели опять что-то случилось, пока они пили коньяк? Но нет, обошлось, это протяжное эхо взрывов — дружно ударили тарелки, четырежды зазвенели литавры, резонируя до малой октавы, растворяясь в седьмом обертоне. А может быть, пресса всего лишь искусственно длит случившееся, вызывая у читателей эмоциональный отклик не менее ловко, чем музыка.

У Джека отлегло от сердца, но, как ни странно, он почувствовал, что слегка разочарован. Наутро после второй серии взрывов «Индепендент» вышла с заголовком «Город страха» — вполне в духе массовых газет; Джек похолодел, но, поглядев вокруг, не увидел ни малейших признаков паники.

Зато когда в тот же день представители правоохранительных органов в упор расстреляли ни в чем не повинного человека, он перепугался не на шутку.

Стоя в очереди, он взглянул на первую страницу «Хэм-энд-Хай»: в Излингтоне зарезали молодого пассажира автобуса, когда тот возмутился, что в его подружку швырнули горсть чипсов. А ведь на его месте мог быть я, подумал Джек. Если в мою девушку стали бы швырять чипсы, вряд ли я подставил бы обидчику другую щеку. Подумать только: едешь себе на автобусе, живой и здоровый, а через минуту ты — труп. Он живо представил себе эту сцену, только чипсы сыпались с лица Кайи, а не Милли. Он сообразил, что давным-давно не ездил на автобусе.