Иоанна Хмелевская - Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]

• Название: Роман века [вариант перевода Фантом Пресс]
• Автор: Иоанна Хмелевская
• Издательство: Аванта+
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-86529-007-X, 5-86529-005-3

Героиня романа «Роман века» волею обстоятельств оказывается втянутой в крупную аферу. Хитросплетения сюжета и небанальная любовная история, переплетаясь с детективной, держат читателя в напряжении, а чувство юмора, как и самоиронию, героиня романа Иоанна — авторское «я» писательницы — не теряет никогда, в каких бы сложных положениях она ни оказывалась.

---

— Что… что это означает?

— Может, шаманы такое любят, — неуверенно предположила я. — Да не пялься так, еще на здоровье отразится!

С каким-то сдавленным не то стоном, не то воплем муж поспешил положить жуткую картину лицом вниз и с беспокойством спросил:

— А больше там ничего нет?

— Боюсь, есть.

В коробке лежали какие-то предметы, завернутые в мягкую бумагу и ею же обложенные со всех сторон. Мы осторожно их достали. Вроде не такие уж большие, а какие тяжелые! Развернули, и взору предстали невероятно уродливые подсвечники, грубые, бесформенные. Их было четыре штуки, два железных, два керамических, и все они были унизаны множеством тех безвкусных, дешевых украшений, которые обычно продаются во время костельных праздников и на ярмарках, — какими-то фигурками, цветочками, ленточками, сердечками и черт знает чем еще. Пожалуй, по стилю они вполне соответствовали рыцарю с головной водянкой. Под подсвечниками виднелся еще один слой мягкой бумаги.

— Не бойся, — успокоил меня муж. — Хуже ничего уже быть не может. — И он снял слой бумаги. По сравнению с тем, что предстало нашим взорам, и рыцарь, и подсвечники были просто семечками. Если уж приснится, то вот это!

Вторая картина была точно в такой же раме, как и первая, — куски мрамора вперемежку с кусками булыжника. А вот содержание картины… Содержание не сразу до нас дошло. Женская фигура в черном заламывала руки над открытой могилой, в которой отчетливо просматривался гроб, противоестественно зависший в воздухе. Обе картины явно принадлежали кисти одного художника — и тот же колорит, и та же манера начинать с головы. На остальное уже не хватало ни сил, ни места. Женская фигура впечатляла, да что там — убивала зрителя наповал: голова еще больше, чем у рыцаря, широко разинутый рот с торчащими во все стороны огромными зубами и бельма на обоих глазах.

Муж нервно сорвал с лица маску и глубоко втянул воздух в легкие.

— Теперь я все понял!

— Что именно?

— Козни Мацеяков. Получив такое, разъяренный шаман примчится и убьет всякого, кто подвернется ему под руку.

— Не думаю, слишком уж изощренный и дорогостоящий способ избавиться от нас, — возразила я, тоже снимая защитную маску. — Хватит, больше не смотрим на эти шедевры, так и заболеть недолго. Знаешь, я не удовлетворена…

— Тебе еще мало?

— Смотря чего. Эстетических впечатлений более чем достаточно, не удовлетворяет меня твое объяснение. И теперь, когда я узнала содержимое пакета для шамана, еще больше запуталась, если такое вообще возможно. С какой целью посылать кому-то эту жуткую мазню? На полуторадюймовых досках?.. И в таких рамах?.. Чем может руководствоваться человек, приобретая подобные шедевры?

— Может, в расчете на то, что они в нужный момент свалятся на нужную голову… Кстати, и подсвечники вполне годятся для этой цели. Особенно железные. Что же касается керамических, если и разлетятся от удара, не жалко. Похоже, это обычная глина.

Мы заинтересовались подсвечниками. В одну руку я взяла железный, в другую глиняный. Оба годились в качестве орудия убийства. Оба одинаково тяжелые, оба очень удобные… Что-то здесь не так. Я поделилась с мужем сомнениями:

— Послушай, они вроде бы одинаково тяжелые, а ведь, насколько я помню, удельный вес железа около семи тысяч на килограмм… То есть я хотела сказать, семь тонн на кубический метр. Глина же, даже если она утрамбована…

— Точно, утрамбована, — подтвердил муж, пощупав керамический подсвечник.

— Глина — от тысячи восьмисот до двух тысяч. Железный должен быть в три раза тяжелее!

Взяв по подсвечнику в каждую руку, муж добросовестно взвесил их и пришел к выводу:

— Одинаковые! Мы молча уставились друг на друга. В кухне Мацеяков появилась на свет еще одна загадка. От тяжести подсвечников у мужа онемели руки, и он, наконец, догадался поставить их на стол. Освободившиеся руки немедленно впились в шевелюру.

— Будь я проклят, если хоть что-нибудь понимаю! Неземная любовь отпадает, в передаче не оказалось ничего взрывчатого…

— И не воняет ничем, — добавила я, предварительно обнюхав произведения искусства.

-. Может, какие яды? Хотел бы я взглянуть на того, кому придет в голову лизнуть такое…

— Так за что же, в конце концов, эти люди заплатили нам сто тысяч злотых?

Шаманское имущество безмолвно оберегало свою тайну и не только не помогло распутать загадку супругов Мацеяков, но еще более ее запутало. При мысли о хозяевах дома и о своем гонораре я вспомнила и о налагаемых на меня условиями соглашения обязанностях. Уже как минимум полчаса назад мне следовало появиться в скверике на обязательной прогулке. Я заторопилась.

— Пока оставим это, сейчас у меня нет времени, спешу на барщину, — крикнула я, выбегая из кухни, и докончила уже на лестнице: — Постараюсь быстренько управиться, когда вернусь, займемся подробным осмотром.

Медленно тащилась я по аллейке, глядя в основном под ноги, чтобы по возможности не ступать в грязь и лужи, поэтому предмет моих воздыханий заметила лишь тогда, когда поравнялась с ним. Наверное, у меня что-то дрогнуло в лице от неожиданности, потому что, взглянув на меня, он мне слегка поклонился. И я сразу поняла, что он за человек. Существует очень редкий, почти исчезающий подвид рода людского, людей поразительно хорошо воспитанных, у которых это воспитание стало неотъемлемой частью их натуры. С любой женщиной, пусть это будет самая старая и самая толстая базарная торговка, эти люди обращаются, как с прекрасной герцогиней. Надо знать этих людей чтобы здраво воспринять вежливость и предупредительность обращения. Неопытной же особой женского пола каждый их жест воспринимается как признак глубокой заинтересованности. Поэтому вежливый поклон я восприняла спокойно, но меня порадовало открытие о принадлежности блондина к вымирающему подвиду хорошо воспитанных интеллигентных людей. Глупая, мне-то чего радоваться? Ведь у него такая красивая, хоть и малосимпатичная жена…

Как всегда при встрече с блондином, все занимавшие меня дотоле проблемы вылетели из головы, и я целиком переключилась на него. Я продолжала идти по аллейке, а супруги Мацеяки, шаман и муж остались где-то далеко-далеко. Эх, встретился бы мне такой блондин лет десять назад! А теперь… теперь я даже и не буду пытаться познакомиться с ним, все равно без толку, такой не клюнет на обычные дамские приемы обольщения, и говорить нечего. Как, должно быть, здорово не любит меня судьба, если выкинула такую штуку — произвела на свет, как по заказу, блондина моей мечты, а на мой жизненный путь подкинула его только сейчас…

Опаздывая на обязательную прогулку, я в спешке оделась слишком тепло. Напрасно под зимний костюм напялила еще теплый свитер! И вдобавок вместо легкого шелкового шарфика, который я обычно повязывала на шею, сегодня пришлось повязать теплый шерстяной, потому что тот куда-то подевался, а искать не было времени. В результате я изжарилась, а может, еще и в жар бросило при встрече с блондином, только, медленно шествуя по аллейке и вновь погрузившись в размышления, правда, уже другого характера, я машинально расстегнула жакет и развязала шарф.

Шагов за собой я не расслышала и вздрогнула от неожиданности, когда раздался голос.

— Прошу меня извинить, но, кажется, это вы потеряли?

Я обернулась. Блондин всех времен и народов протягивал мне какую-то тряпку. Продолжая свой внутренний монолог, я выпалила, прежде чем успела дать себе отчет в том, что говорю:

— Исключено. Ничего я не теряла и не собираюсь делать из себя посмешище.

Блондин слегка оторопел.

— Не понял. Еще раз прошу извинить меня, но я собственными глазами видел, как пани это уронила. Ах, как шло к нему совершенно неописуемое выражение вежливого, неназойливого любопытства! Я наконец очнулась и распознала в тряпке Басенькин шелковый шарфик, тот самый, который не могла найти дома. Наверное, сама же засунула его в рукав костюма, в спешке не могла найти, а теперь, когда расстегнулась, он и выскользнул из рукава. Будь это мой шарфик, я, не задумываясь, отреклась бы от него, но чужую собственность не имела права разбазаривать.

— Это и в самом деле мое. — нехотя призналась я и не смогла удержаться от того, чтобы не добавить: — Но потеряла я его не нарочно!

Казалось, блондин был несколько сбит с толку. Он переводил взгляд с меня на грязный шарфик, который все еще держал в руке, и не знал, как поступить.

— Мне очень жаль, — наконец сказал он, — но я все еще ничего не понимаю. С какой стати вы стали бы нарочно терять это или что-либо другое? Глупейшая создалась ситуация, и с каждой секундой меня все глубже засасывала трясина безнадежности. Можно было, конечно, вырвать у него из руки Басенькин шарфик и бежать куда глаза глядят, издалека крикнув «спасибо». Можно было попытаться культурно разъяснить смысл моих слов. Не знаю, что хуже. И то, и другое одинаково плохо, но я умудрилась глупейшее положение довести до уже совсем абсурдного, ибо выбрала третий, самый глупый выход. Вернее, даже не выбрала. Все еще находясь под воздействием своего внутреннего монолога, я ляпнула: