Борис Мансуров - Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская

• Название: Лара моего романа: Борис Пастернак и Ольга Ивинская
• Автор: Борис Мансуров
• Издательство: Инфомедиа Паблишерз
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-91057-013-3

В основу этой книги положены записи бесед автора с Ольгой Ивинской — последней любовью и музой Бориса Пастернака. Читателям, интересующимся творчеством великого русского поэта, будет интересно узнать, как рождались блистательные стихи из романа «Доктор Живаго» (прототипом главной героини которого стала Ивинская), как создавался стихотворный цикл «Когда разгуляется», как шла работа над гениальным переводом «Фауста» Гете.

В воспоминаниях Б. Мансурова содержатся поистине сенсационные сведения о судьбе уникального архива Ивинской, завещании Пастернака и сбывшихся пророчествах поэта.

Для самого широкого круга любителей русской литературы.

---

— Никому из семейства Пастернак не доверял свои рукописи, он все хотел оставить Ольге Ивинской.

После смерти Пастернака писатели в Переделкине знали, что свои рукописи и дела Борис Леонидович передал Ольге как распорядительнице его творческого наследия. В дневнике Корнея Чуковского об этом есть записи, сделанные после смерти Пастернака. 6 июня 1960 года Чуковский в дневнике отмечает: «Сейчас самая главная проблема — Ольга Всеволодовна. <…> Асмус боится, что письма у Ольги Всеволодовны, равно как и другие материалы»[250]. Запись от 8 июня 1960 года: «Текст пьесы передан Ольге, так как у Зинаиды есть лишь черновики пьесы[251]. Вообще у Ольги Всеволодны весь архив Пастернака, и неизвестно, что она сделает с ним».

Для читателей приведу краткое изложение речи адвоката высшей категории Генриха Падвы на одном из первых заседаний суда в 1994 году по делу архива Ивинской:

Согласно части 3 статьи 16 Основ Гражданского законодательства течение трехгодичного срока исковой давности началось после смерти Бориса Пастернака 30 мая 1960 года. Весь этот трехлетний срок и более были живы все прямые наследники Пастернака (Зинаида Нейгауз умерла в 1966 году, младший сын, Леонид Пастернак, неожиданно умер в 1976 году, сын от первой жены Евгений Пастернак в добром здравии). Ни один из них за прошедшие 34 года не предъявил иска об изъятии архива Ивинской в свою пользу. В 1970 году ЦГАЛИ официально подтвердил исключительное право Ольги Ивинской на архив, выдав справку от 11 февраля 1970 года.

В 1978 году вышла книга Ольги Ивинской «В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком», где она пишет об имеющихся у нее автографах стихотворений и писем Пастернака, тексты которых приводит в книге. Книгу Ивинской широко обсуждают и цитируют в печати. К этому времени уже многократно истекли сроки давности на возможное истребование архива Ивинской кем-либо. Вновь ни одна душа из семьи Пастернака, прямых и косвенных его наследников, не предъявляет иска к Ивинской об изъятии ее архива в свою пользу.

Года минули, страсти улеглись, все сроки исковой давности многократно истекли, и вдруг по чьему-то наущению две женщины с фамилиями Пастернак, которые даже в глаза Пастернака никогда не видели, решили в 1994 году отобрать у Ивинской ее архив. Отобрать все, что она получила из рук Пастернака и ценой своей тюрьмы сохранила для людей. Почему суд идет на грубейшее нарушение закона, почему эти женщины, которые сами ни разу не явились на судебное заседание, так оскорбляют память великого поэта и в еще большей мере оскорбляют честь его сына, Леонида Пастернака?

Судья Савеловского суда Чаплина, которая заменила первого судью Виноградова, много лет выслушивала речи Волковой и адвоката РГАЛИ Любарской. В ответах на вопросы, которые задавали им Падва и сын Ивинской Митя, часто выяснялось, что они находятся в неведении относительно родственных связей Пастернака, так как ни на одном из заседаний истицы, Наталья Анисимовна Пастернак и Елена Пастернак, не присутствовали.

После четырех лет проволочек, в 1998 году, директор РГАЛИ Наталья Волкова предложила судье провести экспертизу архива Ивинской на предмет того, представляет ли он ценность как национальное достояние. Судья Чаплина, конечно, поддержала это предложение и назначила такую экспертизу под эгидой Росархива. Адвокат Падва был поражен бестактностью самой постановки вопроса, так как в суде речь должна идти о юридической принадлежности архива, который собрала и сохранила ценой своей тюрьмы и тюрьмы дочери Ольга Ивинская.

Вадим Козовой по поводу этой уловки РГАЛИ с экспертизой говорил:

— Роман, пьеса, письма и стихи Пастернака составляют общемировое достояние, что ясно было уже десятилетия всему цивилизованному миру. Только советские власти хотели уничтожить рукописи Пастернака как антинародные и вредные сочинения, чуждые советским гражданам — строителям коммунизма. Ольга Всеволодовна ценой тюрьмы сохранила бесценный архив, который ей доверил Борис Леонидович, не дав органам уничтожить его.

Какую экспертизу мог обеспечить Росархив, ясно было из реплики Ирины во время ее беседы в 1998 году с корреспондентом радио «Эхо Москвы» Майей Пешковой: «Этот Савеловский суд пустил щуку в реку».

Вадим отмечал, что группа, захватившая архив Ивинской, еще в ноябре 1997 года, перед началом нового витка судебных заседаний, организовала публикацию провокационной статьи в «Московском комсомольце». Ее автор, некая Н. Дардыкина, утверждала, что Ивинская — якобы по результатам изучения закрытых архивов — была агентом органов и партии при Пастернаке. Эту статью «группа захвата», как ее называл Козовой, одновременно разместила в газетах Европы и Америки.

Возмущенный Вадим говорил:

— Подлость этой заказной публикации состоит в том, что «специалисты» из органов, снабжавшие Дардыкину «секретной» информацией, скрывают от российских читателей донесения КГБ на Пастернака и Ивинскую, которые сразу показывают всю мерзость и клевету дардыкинского опуса. Эти доносы из архивов ЦК и КГБ были опубликованы в Европе еще в 1994 году.

Председатель КГБ Шелепин 18 февраля 1959 года «секретно» направляет в адрес ЦК КПСС записку «в отношении писателя Пастернака Б. Л.», в которой докладывает: «Как видно из агентурных материалов, Пастернак среди своих знакомых неоднократно выказывал антисоветские настроения. Ряд лиц из его окружения также не разделяет точки зрения советской общественности и подогревает озлобленность Пастернака. К числу таких лиц относится сожительница Пастернака О. Ивинская[252]. Происходит из дворян, характеризуется как умная, но морально разложившаяся женщина. Ивинская не прочь эмигрировать с Пастернаком за границу. <…> В настоящее время высказывает антисоветские настроения. Пастернак находится под ее большим влиянием. Председатель КГБ Шелепин»[253].

В России эти многочисленные секретные материалы КГБ на Пастернака и Ивинскую опубликованы были только в 2001 году в книге «Пастернак и власть». Книгу разрешили выпустить после того, как в 2000-м «группа захвата» провела через Савеловский суд и Мосгорсуд решение об изъятии всего архива Ивинской в пользу РГАЛИ.

Вадим отмечал:

— Массовому читателю, которому предназначена ложь Дардыкиной, не известны письма Пастернака во Францию и к сестрам в Англию, в которых он неоднократно писал о слежке за ним и Ольгой со стороны организации, одетой в железо, о перехвате писем и о прослушивании их телефонных разговоров. Эти письма к Жаклин были опубликованы в журнале «Новый мир» еще в 1992 году. Дардыкина сделала вид, что таких писем не знает. «Группа захвата» действует по старому методу советской пропаганды: чем чудовищнее ложь, тем скорее в нее поверит обыватель.

Возмущенные статьей в «МК», которую напечатали и во Франции, известные профессора-слависты Мишель Окутюрье и Жорж Нива, знавшие беспринципность и жестокость советских органов, опубликовали в российской газете «Известия» резкую отповедь провокаторам:

Грубая и невежественная клевета не скрывает своей подлинной цели: помешать возвращению наследникам Ольги Ивинской автографов, рукописей и писем Пастернака, отобранных у нее КГБ при аресте в 1960 году и переданных в ЦГАЛИ. Возвращение архива, казалось бы, — естественное и законное следствие полной реабилитации Ивинской, наступившей в 1988 году. Пытаться очернить память Ольги не просто недопустимо, это ПОДЛО!

За рубежом реакция на дардыкинскую статью была быстрой и резкой. Уже с декабря 1997 года газеты и журналы Франции, Италии, Германии, Америки, Англии и ряда других стран стали публиковать интервью с людьми, знавшими Пастернака и Ольгу Ивинскую, цитировали письма Пастернака и книгу «В плену времени».

Особый интерес представляло интервью Серджо Д’Анджело, которое он дал Эдуарду Лозанскому, главному редактору газеты «Новое русское слово» в США. Достаточно символично название этого интервью — «Была ли Ольга Ивинская агентом КГБ?». Приведу выдержки из него:

— Обвинения в статье Дардыкиной из «МК» против Ольги настолько абсурдны и смехотворны, что комментировать здесь нечего, — сразу заявил Д’Анджело.

— Поскольку в России мало знают о личной жизни Пастернака, многие могут поверить, что Ольга действительно работала на КГБ и что вся история ее любви к Пастернаку — выдумка. Вы один из тех людей, кто хорошо их знал, потому даже краткое ваше свидетельство очень важно.

— Я неоднократно публично высказывался, имея многолетние личные впечатления о Пастернаке и Ольге. Подчеркиваю ее благородные чувства и абсолютную преданность Пастернаку. Вот лишь некоторые примеры. В конце 1956 года после волнений в Польше и жестокого подавления восстания в Венгрии советскими танками оттепель в СССР сменилась заморозками. Советские органы стремились не допустить публикации «Доктора Живаго». На Фельтринелли давило руководство ИКП, к этому подключили даже генсека ИКП Пальмиро Тольятти, но Фельтринелли не сдался. Ольге Ивинской приходилось проявлять незаурядное дипломатическое искусство, чтобы защитить Пастернака от гнева писательской верхушки и советских властей. В 1957-м Госиздат предпринял уловку помешать изданию романа в Италии, официально сообщив Фельтринелли, что в сентябре «Доктор Живаго» будет издан в СССР. Фельтринелли согласился подождать до сентября. Но советские власти захотели отобрать рукопись романа у Фельтринелли якобы для доработки. Пастернаку был предъявлен ультиматум: либо он шлет телеграмму Фельтринелли с требованием возвратить рукопись, либо будет арестован. Ольга прибежала ко мне в слезах, и мы вместе отправились к Пастернаку. Несколько часов мы убеждали Пастернака дать эту идиотскую телеграмму, уверяя, что она не сыграет никакой роли. К этому времени Фельтринелли продал права на перевод романа во многие страны, и процесс этот никто уже не мог остановить[254].