Жозе Душ Сантуш - Формула Бога

• Название: Формула Бога
• Автор: Жозе Душ Сантуш
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-068475-5

«Формула Бога» — это научный триллер, сюжет которого разворачивается вокруг неизвестной рукописи Эйнштейна, посвященной доказательству существования Бога и вместе с тем созданию ядерного оружия. Читатель найдет в книге реальные научные данные, скрытые в каждом из основных сакральных текстов: от Каббалы до Библии, а также узнает о теории хаоса, теореме неполноты и других научных концепциях, которые в совокупности представляют научное доказательство существования Бога.

---

— Гм-м, — пробормотал Томаш. — И что же они предприняли?

— Да ничего особенного. Оцепили дом и повсюду искали следы, вещественные доказательства. Потом несколько раз приезжали, задавали вопросы, интересовались, что мог хранить здесь профессор. Спрашивали, не пропали ли ценные вещи. Потом, однако, характер вопросов изменился, и некоторые из них, признаюсь, показались мне странными: они хотели знать, много ли путешествует профессор и есть ли у него среди знакомых уроженцы Ближнего Востока.

— И что вы ответили?

— Видите ли… вообще-то… это само собой разумеется. Профессор много ездил, участвовал в конференциях и симпозиумах, встречался с другими учеными… Короче говоря, это нормально для человека, посвятившего жизнь науке.

— А что, у него были знакомые с Ближнего Востока?

Луиш Роша поморщился.

— Не знаю, он общался со множеством людей.

Томаш обернулся и вновь обозрел груды книг, сброшенных варварской рукой на пол словно никому не нужный хлам. Что здесь искали, Томаш Норонья знал. Кроме него это знал также Фрэнк Беллами и еще несколько человек.

Луиш Роша взялся за ручку средней двери и открыл ее.

— Извините, я ненадолго вас оставлю, — сообщил он, удаляясь в туалет.

Томаш быстро пробежал глазами по разгромленному кабинету, а потом повернул направо и устремился к третьей двери, распахнув которую, увидел большую кровать.

Движимый страстью исследователя, историк нырнул в полумрак спальни. Уже несколько недель комната не проветривалась, и воздух стоял спертый, но время здесь, казалось, не остановилось, а только замерло. Задвинутые шторы, через которые просачивался приглушенный свет, создавали обстановку тишины, спокойствия и уюта. В кричащем контрасте с тем, что творилось в паре шагов за дверью напротив, тут властвовал полный порядок. Каждый предмет находился на своем месте, и все имело свое назначение.

Историк выдвинул ящик припорошенного тонким слоем пыли комода. В нем лежали перевязанные бечевкой стопки писем и открыток. Взяв ближайшую связку, он проверил штемпель на конверте: дата на нем стояла относительно недавняя. Предположив, что корреспонденция разложена в обратной хронологической последовательности, Томаш развязал пачку и бегло просмотрел содержимое. Основную массу почтовых отправлений составляли приглашения на научные мероприятия, издательские планы, запросы библиографических данных и иных сведений чисто академического характера. Среди всех этих писем затесались три открытки. Две из них написаны женским почерком, по-видимому, от дочери. А третья вызывала несомненный интерес. Всмотревшись в ее лицевую и оборотную стороны, Томаш ощутил любопытство.

Однако удовлетворить его не успел, поскольку услышал звук отпираемой двери туалета.

Стремительным движением он спрятал открытку в карман и как ни в чем не бывало вышел обратно в коридор.

Вернувшись домой, Томаш первым делом отыскал в памяти мобильника номер и позвонил.

— Greg Sullivan here, — немного гундося, ответил абонент.

— Приветствую, Грег. Говорит Томаш Норонья. У вас все в порядке?

— О! Приветствую, Томаш. А как у вас?

— Все отлично.

— Я слышал, в Тегеране пришлось нелегко?

— Да, были сложности.

— Я, знаете, горжусь вами.

— Хватит уже. — Томаш откашлялся, собираясь перейти к вопросу, побудившему его сделать этот звонок. — Грег, мне необходима ваша помощь. Нужно, чтобы вы связались с Лэнгли и попросили Фрэнка Беллами срочно позвонить мне.

На другом конце линии повисло короткое молчание.

— Послушайте, Томаш, мистер Беллами — директор одного из четырех департаментов, он обладает правом прямого доступа в Овальный кабинет. Это не кто-то может хотеть говорить с ним, а он может говорить с кем захочет. Понимаете?

— Давно понял, — согласился Томаш. — Но также я понял вот что. Если, будучи столь важной персоной, мистер Беллами прилетал в Лиссабон, чтобы переговорить со мной, а потом мы еще дважды беседовали по телефону, значит, он считает, что я участвую в проекте, имеющем для его ведомства некоторое значение. А коли это так, он наверняка проявит интерес и свяжется со мной, как только узнает, что у меня есть что ему сообщить.

— Окей, Томаш, но имейте в виду: вся ответственность за то, о чем вы меня просите, ляжет на вас. Мистер Беллами не тот человек, с которым можно шутить. — Он замолчал, как бы предоставляя осужденному последнюю возможность раскаяться. — Так вы настаиваете, чтобы я связался с Лэнгли?

Томаш вынул из кармана куртки почтовую открытку, которую умыкнул из спальни профессора Сизы, и внимательно изучил ее. Место для адреса отправителя было оставлено незаполненным, будто получатель и не нуждался в этой информации. Короткий текст, старательно выведенные буквы и разбитые по смысловым группам строки, выровненные симметрично воображаемой вертикальной оси, свидетельствовали о том, что эстетике формы автор придавал, по-видимому, не меньше значения, чем содержанию.

Томаш несколько раз перечитал послание: «Мой дорогой друг, / Рад был получить от Вас известия. / Меня переполняет желание познакомиться / с совершенным Вами открытием. / Неужели настал наконец великий день? / Вы найдете меня в монастыре. / Искренне Ваш, / Тензин Тхубтен». Обращаясь к профессору Сизе, этот Тензин Тхубтен называет его «дорогим другом», значит, он хорошо знает ученого. Но откуда он может его знать? Неведомый Тхубтен пишет: «рад получить от Вас известия», из этого следует, что инициатор переписки — профессор Сиза. Отправитель пишет, что его «переполняет желание познакомиться с совершенным Вами открытием», следовательно, профессор Сиза сам сообщил ему об упомянутом факте. И вопрос Тхубтена «неужели настал наконец великий день?» обусловлен, вероятно, тем, что открытие, о котором идет речь, станет выдающимся событием, давно ожидаемым обоими.

«Однако, разрази меня гром, что означает эта головоломка?» — мысленно вопрошал Томаш, впившись глазами в начертанный на открытке текст.

Неожиданно зазвонил лежавший рядом мобильник.

— Хэллоу, Томаш, — надтреснутый голос, звучавший из трубки, нельзя было спутать ни с каким другим. — Я слышал, вы хотели переговорить со мной.

— Приветствую, мистер Беллами. Как погода в Лэнгли?

— Я не в Лэнгли, — последовал сухой ответ. — Я в данный момент на борту самолета, и говорим мы по незащищенной линии. Стало быть, вы должны тщательно фильтровать то, что собираетесь поведать. Вы поняли?

— Да.

— Так в чем дело? Говорите.

Томаш неосознанно выпрямился, как по стойке «смирно» вытягивается перед офицером рядовой.

— Мистер Беллами, я, похоже, догадался, о чем идет речь в интересующем нас документе, из-за которого я предпринял известную вам поездку. Основываясь на уже установленном мною, я полагаю возможным утверждать, что тема документа не должна вызывать озабоченностей. Это совершенно иной вопрос, нежели мы думали.

— Вы уверены?

— Ну… вообще-то я уверен, но не вполне. Моя уверенность опирается на то, что мне удалось обнаружить, и только. Абсолютная уверенность может появиться лишь после прочтения оригинала…

— А как вы объясните то, что наш дорогой fucking гений в частной беседе оценил сделанное им открытие как способное произвести взрыв невиданной доселе силы?

Историк вздохнул.

— Распутать все это можно только одним способом, — наконец решился он. — Мне нужно предпринять еще одну поездку.

— Куда?

— Мы говорим по незащищенной линии, ведь так?

Фрэнк Беллами помолчал.

— Вы правы, — согласился он. — Я дам указания нашему посольству, чтобы они обеспечили вам необходимую поддержку, хорошо?

— Очень хорошо.

— So long, Томаш, — и Фрэнк Беллами разъединился.

Томаш еще пару секунд смотрел на умолкнувшую трубку. «Этот человек, — промелькнуло у него в голове, — обладает дьявольским даром обезоруживать меня и подчинять своей воле». Хотя, если разобраться, эта его способность распространяется не только на Томаша. Ему вспомнилось, как во время их рандеву в Лиссабоне перед Беллами раболепствовали Грег Салливан и Дон Снайдер.

Томаш вдруг ощутил щемящую тоску по Ариане. С момента расставания прошло не так много времени, а он уже скучал по ней. Ариана снилась ему каждую ночь: он видел ее словно издалека, кричал ей, звал, но она удалялась, влекомая какой-то неизвестной силой. Именно в этот миг наступало пробуждение — сердце сжимала тревога, ком в горле стеснял дыхание.

Томаш печально вздохнул.

Стараясь отвлечься от этих мыслей, он поискал глазами открытку и вновь принялся ее старательно изучать. Отсутствие обратного адреса его не смущало: у него было имя отправителя, а ключом к поискам должна стать картинка на лицевой стороне.