Всеволод Буйтуров - Золотой Разброс 2. Путь к себе

• Название: Золотой Разброс 2. Путь к себе
• Автор: Всеволод Буйтуров
• Жанр: Фэнтези

Вторая часть трилогии Золотой Разброс продолжает повествование о нелёгкой судьбе Разбросанцев. Борьба за право на счастье, смертельная схватка с Ложей. Новые и старые герои.

 Всё будет хорошо уже в этой книге!

Но…не спешите прощаться с Лилией, Фирузом, Собакой, их друзьями и соратниками: готова ещё одна, совсем маленькая книжица. Вот после неё всё окончательно станет ясно!

---

— Возьмёт ли с такой-то славой? Солдатское дело простое: всыплем ему завтра хорошенько заодно с Лилькой-блудницей, да служить дальше будет, а срок придёт — какая ни-на-есть бабёнка найдется, пригреет парня.

— Батюшка! А Лильке что будет?

— Зря тебя грамоте учили, что ли, — подал отец бумагу с указом. —Читай.

— Батюшка! Это же смертельное наказание! Отмени!

— Да уж и сам сердцем отошёл, а указ-то прочитан прилюдно. По закону теперь я обязан выполнить! Сам не знаю, как быть: в позоре баба век свой прожила, в муках помирать будет. И детей, безвинных ещё, по тому же указу, пороть обязан. Сердце разрывается!

— Хорошо хоть ума хватило такой указ не издать, чтобы расстрелу всех троих перед строем подвергнуть! Убьёшь невиновную Лилию — не дочь я тебе! Из дома сбегу!

— Вот! Так мы, доченька, и поступим!

— Ты чего, папка, меня сразу из дома гнать решил? Знай: уйду.

— Глупенькая, обнял любимицу Воевода, я о другом хотел сказать: обязан я к приговорённому охрану надёжную приставить до исполнения приговора, или в острог посадить под караул. А я по старости забуду-ка? Народ сейчас по домам сидит, после погони отдыхает, никто носа зря не высунет: вдруг я караулом стоять заставлю. Умудрится Лилька куда сбежать — её счастье.

— Так не в тайгу же к зверям ей бежать?

— Бог даст, доченька, она к татарам или эвенам прибьётся.

— А с Прошенькой, возлюбленным моим, что делать собрался?

— Он, хоть и в малых годах, но при службе состоит. Должен быть наказан. По-хорошему всыпать ему надо пару десятков горячих на пару с Лилией! А потом в сей же день повенчать вас, дурачков.

— Спасибо, папенька! А без порки нельзя повенчать?

— Какой же я Воевода, если дочь мной командует? Пойду сегодня же Прошкину отцу поклонюсь, хоть и в полном он моём подчинении: пускай, не мешкая, сватов присылает.

— Дай я тебя, батюшка, расцелую!

— Ладно уж, проказница. Вот одеялко тёплое, накройся да отдохни после волнений. Может, покушать чего приказать принести? Или чайку?

— Лучше вздремну, батюшка.

Воевода заботливо накрыл дочь пуховым одеялом и направился к двери.

— Батюшка, — проговорила девушка, уже засыпая (после пережитого молодой организм требовал отдыха), — а пороть когда?

— Вот сейчас я тебя, негодница, и правда вздую, чтоб вся округа слышала! Спи, пока не получила у меня!

***

Поднялся поутру народ, вспомнили: надо воеводин приказ исполнять, блудницу наказывать. Горестно стало даже самым обиженным своими мужиками-изменниками бабам: такой жестокости никогда ещё Воевода не творил, поди, сам уже пожалел о своей горячности. Только приказ, публично зачитанный, отменить уже не в его власти. Собрали караул, барабанщика вперёд, чтобы всё по чину делалось, и двинулись толпою к лачуге блудницы.

Пришли, а ни Лилии, ни деток словно и не бывало! Людям облегчение: и совесть, и душа радуются — не запятнали себя зверской расправой. Не сгубили жизнь бабы-горемыки. Мало надежды, но может примет её какой-нибудь таёжный народ. В лесу зимой точно не выживут.

Не ведали люди, что женщина с детьми ушла в самый разгар их ярости: позже, когда разумом поостыли, не хватило бы уже возмущения для подключения к Силе.

С тех пор о Лилии ни в казарме, ни в городке на Белой Горе никому ничего неведомо…

Вместо экзекуции устроили свадьбу

***

Слава Духам, не помнят дети горьких дней, когда пьяную, измученную ненасытным мужичьём мать под руки отводили после её презренных трудов в холодную лачугу. Щедрот любителей покупных ласк не хватало на покупку дров, дети целыми днями бродили по ближним перелескам, собирая валежник и сухостой. Дров, добытых детским упорным трудом на холоде и ветре, хватало лишь слегка подогреть избушку, чтоб вода в кадке не замерзала. Дома ходили, как и на улице. Особенно мёрзли ноги: давно прогнившие нижние венцы лачуги совсем не держали тепла. Кормились с огорода вокруг дома, возделанного опять же детскими руками: мать либо работала для удовольствия мужского населения, либо лежала пьяной после своих трудов на лавке, прижимаясь к почти холодной печке. Но удалось Лилии воспользоваться Силой, которая дала ей чудо Перехода. Дорого она за него заплатила…

…Переход, дававший возможность легализации в любом времени и обществе, безжалостно разорвал её связь с детьми. Оказались Роза и Гильфан в Детском доме, находившемся в Татарской Слободе, там и школу закончили, оттуда и в самостоятельную жизнь вошли. По документам значились они круглыми сиротами, помнили только свои имена, под которыми их и записали. Присвоили наобум общее отчество брату и сестре близнецам. И стали дети зваться Роза Ивановна Чистозерская и Гильфан Иванович Чистозерский. Хотели сначала отчество дать татарское: явно были среди предков детей татары, но обнаружили, что языка татарского дети не знают, говорят только по-русски и на каком-то никому не понятном наречии. С фамилией было проще: нашли детей в сквере на Чистом Озере.

Лилия, войдя в новую жизнь, могла лишь издали наблюдать, как растут её дети. Радовалась, что детдом был хороший: и воспитатели и учителя — люди порядочные и не злые. Заботились об образовании и воспитании подопечных.

Значит, надо ждать и трудиться. Лилии было не привыкать к тяготам жизни. Койка и тумбочка в студенческом общежитии в четырёхместной комнате казались раем по сравнению с убогой холодной лачугой и мерзкой палаткой. И был ещё общий платяной шкаф, стулья, и взятый в складчину напрокат чёрно- белый телевизор. Видавшая виды, измученная до предела молодая женщина была почти счастлива: дети учатся, сыты, одеты. Некоторую странность их манер и поведения коллектив работников детского дома объяснял педагогической запущенностью, радовались, что дети общительные, способные и быстро догоняют сверстников в освоении школьной программы.

Пролетели годы, и в Чумске появилась молодая способная учёная дама Лилия Эльрудовна Чистозкрская.

Гильфан прошёл обучение профессии ювелира (когда одноклассники в Татарской Слободе объяснили мальчику значение его имени, он сразу загорелся идеей стать именно золотых дел мастером). Имя себя оправдало, изделия молодого ювелира вскоре знали даже и за пределами Чумска. Жил парень небогато, но и на бедность не жаловался. Не было у него стремления обладать золотом или деньгами. Было лишь желание работать с благородным металлом, творить.

Роза получила образование медсестры  и тоже была вполне довольна своей жизнью и работой.

С сиротством своим они давно свыклись, но тайная надежда «а вдруг, когда-нибудь появятся папа и мама…» всё-таки не оставляла их.

Лилия радовалась простой, размеренной жизни детей. Особенно счастлива она была, когда они впервые посетили Праздник Племени на Левобережье Матери-Реки. Утверждение, что «монастырский всегда монастырского узнает» и в этом случае оказалось верным. Пусть Роза и Гильфан не понимали всего, что говорят и делают их соплеменники, не знали значения многих Обрядов, они чувствовали сердцами: это их, это родное. И с каждым годом всё внимательнее вглядывались в лица «взрослых» монастырских – а вдруг…

Дети и не подозревали, что мать совсем рядом. А Лилия, тем временем, заняла высокое положение в Институте исследования взаимодействия жидкостей недр, куда её направила всё та же Сила. Сила помогала ей в работе, но в первые годы, чтобы к этой загадочной Силе подключиться, хотя бы для простого перехода, женщина должна была заново спускаться в ад своей прежней жизни. Конечно не в тот момент, когда была приговорена к позорной казни.

Со временем Лилии, чтобы связаться с Силой, стало достаточно лишь секундного эмоционального воспоминания об ужасе полковой жизни, и она была готова и к работе, и к Перемещению.

При небывалой красоте, которую отмечали все знакомые и коллеги, девушка абсолютно не имела ни «личной жизни», ни поклонников, если не считать парочку странных Водяных, живших в Чистом Озере, которые добивались её внимания, когда она пользовалась водоёмом для Перемещения.

Лилия была рада, что не ошиблась выбором времени Перемещения — конец 20 века. И теперь, когда дети выросли, а Фируз наконец нашелся среди путаницы его ипостасей Разброса, наступало самое важное…

Суд и примирение сторон

Много времени занял рассказ о событиях на Белой Горе: Лилия, Прохор и Агафья со страстью и болью, перебивая друг друга, все-таки сложили совместными усилиями грустную картину.

Последнюю часть про Перемещение и судьбу сына и дочери рассказывала, естественно уже одна Лилия.

Фируз, так неожиданно явивший себя в роли грозного судьи, в продолжение всего рассказа так и стоял с топором в руках:

— Итак, мы имеем трёх обвиняемых. Внятные объяснения пока смогла дать лишь моя супруга Лилия. Старика, по её ходатайству, я почти готов признать не виновным.