карина - медведица,или легенда о Черном Янгаре

• Название: медведица,или легенда о Черном Янгаре
• Автор: карина
• Жанр: Фэнтези

---

   - Нет.

   - Ты здесь живешь?

   - Недалеко, - я разглядывала чужака, а он - меня. И в его глазах не было удивления.

   - Спускайся, - предложил он. - Каша готова. И хлеб есть. Не побрезгуй уж.

   - Кто ты?

   - Человек. Слуга кёнига. Добрый сын. Верный муж. Заботливый отец. Всего понемногу. А если ты об имени, то называй меня Гирко. Садись к костру, гостьей будешь.

   Он подал мне деревянную миску, расписанную нехитрыми узорами, и ложку.

   - Аану, - я присела на коряжину и ноги поджала.

   - И давно ты здесь обретаешься?

   - С лета.

   Крупяная каша обжигала нёбо, и вкуса не имела, но я заставляла себя тщательно пережевывать ее, стараясь отрешиться от иных, куда более привлекательных запахов.

   Всхрапывала лошадка.

   Что-то напевал Гирко.

   И громко стучало его сердце.

   - Скажи, Аану... - он не спешил садиться, но, скинув тяжелую волчью доху, кружил по поляне. В глубоком снегу оставались следы, словно пробоины.

   И грязь.

   Я же следила за гостем.

   - Скажи, Аану, - остановившись, Гирко мазнул по мне взглядом и поспешно отвернулся. - Не видала ты тут, часом, человека...

   - Видала. И вижу.

   - Кого?

   - Тебя.

   Он хохотнул, показывая, что понял мою шутку.

   - Нет, не меня, другого...

   - Какого?

   Каша остывала и застревала в зубах. А вопросы мне не нравились.

   - Людей здесь много... охотники вот... - я отставила миску, раздумывая над тем, что пришла пора распрощаться с гостеприимным чужаком. - Или странники...

   - Странники, значится... дорога ведет, дорога прядет, а уж куда выведет... или на кого, - Гирко принял миску, которую я вернула с поклоном. - Тот, о ком я спрашиваю, черноволос. И черноглаз. Он не высок, не выше меня. И шапки не носит, а волосы в семь кос заплетает... видела такого?

   - Нет, не попадался.

   - Точно?

   - Я бы запомнила.

   Я поднялась. Светлыми стали глаза Гирко. И застыла улыбка на его лице.

   - Погоди, Аану, - он вдруг оказался рядом и схватил меня за руку, сжал, еще не причиняя боли, но показывая - способен и на нее. - Не спеши, гостья нежданная... значит, не видела?

   Смазанные барсучьим жиром пальцы легли под подбородок, заставляя задрать голову.

   - Нет.

   - Плохо, - Гирко уже не улыбался - скалился, оттопырив нижнюю губу. - Тогда... не встречала ли ты часом башни... старой... белой... горела она, но обгорев, стоять осталась.

   - Нет.

   - Врешь, - с тем же оскалом произнес Гирко.

   - Отпусти.

   Я рванулась, но он держал крепко. Смотрел. Рассматривал.

   - Ты красивая... - Гирко откинул капюшон и провел большим пальцем по шраму. - Попорченная слегка, но все равно красивая...

   Его пятерня вцепилась в волосы и дернула.

   - Значится, не видала башни?

   - Нет.

   Он тянул, заставляя меня запрокинуть голову.

   - Знаешь, как про баб говорят? Волос долог, ум короток... а памяти вам боги и вовсе недодали.

   Гирко вдруг оттолкнул меня, но поводок собственных волос не позволил отступить далеко.

   Подножка.

   И я оказываюсь на снегу. А Гирко наваливается сверху, всем своим весом к земле прижимая.

   - Сейчас... сейчас... - его колючая борода царапает мне шею, а пальцы свободной правой руки сжимают грудь. - Поиграем...

   Я пытаюсь выскользнуть, а он лишь смеется. Отпускает и наваливается.

   И давит.

   Елозит влажными губами по лицу, дышит перегаром, табаком, дымом и недавно съеденной кашей. Оставляет на щеках мокрые следы.

   - Пожалуйста...

   От страха и отвращения я замираю, теряя способность дышать. Повторяю только:

   - Пожалуйста, пожалуйста...

   А Гирко сопит. И кусает меня за шею. Впивается в ворот платья, рвет... того платья, которое привез мне Янгар, чтобы я осталась человеком.

   И страх уходит.

   - Отпусти, - я цепляюсь за ошалелый масляный какой-то взгляд.

   В этом человеке нет безумия: он точно знает, чего хочет. И идет навстречу желаниям.

   Ему плевать, что он причинит мне боль.

   Ему даже хотелось бы ее причинить.

   - Ты... перестань. Ишь вылупилась.- Гирко отстраняется и бьет меня по губам. - Прекрати.

   Я вижу его душу, не больную, но подгнившую, как яблоко, которое слишком долго лежало на земле. И на подмокших ее боках уже проступают бляшки плесени.

   - Зенки закрой, а не то хуже будет...

   ...жена Гирко его боится. И он поддерживает в ней страх пощечинами, тычками, ударами ремня по спине и животу. Всегда неожиданными. Никогда без причины. Но ей не удается угадать эту причину.

   ...он бережет ее лицо и руки, ведь соседи считают его хорошим мужем, заботливым. А она никогда не откроет рта, чтобы рассказать правду. Страха в ней слишком много.

   ...и он выел красоту жены, состарил до поры. И ее же сделал виноватой.

   - Дура криворукая... - говорит он, всегда шепотом, ласково даже, а потом бьет, исподтишка, наотмашь. И жена падает, привычно сжимаясь в комок. Она давно уже не плачет - слезы его только раззадоривают. Ему не хватает их, Гирко чувствует себя обманутым и снова бьет, уже словом. Он высмеивает женщину, наслаждаясь беспомощным растерянным выражением ее глаз.

   ...у жены подрастает дочь. Гирко нравится думать, что дочь принадлежит только жене. Почему? Он не рискнет признаться в этом даже себе. Пока.

   ...и всего-навсего смотрит...

   ...балует девочку подарками... говорит, что любит ее...

   ...и вправду любит.

   ...он и жену любил когда-то... когда она умела плакать.

   Я не смогла смотреть дальше, отвернулась. И Гирко, взвыв, отвесил мне вторую пощечину. Из лопнувших губ пополз кровяной ручеек, тоненький, сладкий.

   - Ты... ты... тварина.

   - Ты мерзок, - сказала я, слизывая кровь. И руку его стряхнула без труда.

   - Пожалеешь... - он добавил несколько слов покрепче. - Я ж тебя...

   И нож достал.

   Острие уперлось в щеку.

   - Разрисую так, что...

   - Отпусти.

   Я не ощущала боли или страха. Осталось лишь непередаваемое отвращение, которое заставило меня закрыть глаза и потянуться к шкуре. А та отозвалась на прикосновение легко, словно только и ждала этой моей просьбы. Знакомое тепло окутало меня. И тяжесть медвежьего тела легла на плечи.

   - Ты...

   Человек.

   Грязный, что телом, что душой... пятится к костру, размахивая ножом. От него несет страхом, тем самым, который ему самому казался вкусным. И разве не справедливо будет воздать ему по заслугам?

   Ударом на удар?

   Болью за боль?

   - Прочь! - взвизгнул Гирко, упираясь спиной в обындевевший ствол березы. - Пшла прочь!

   Лошадка его хрипела и рвалась с привязи. И я освободила ее.

   - Ты...

   Я.

   Аану Каапо.

   Хийси-оборотень.

   - Прочь!

   Я подходила к нему не спеша. И снег скрипел под весом медведицы.

   Ближе.

   И еще... не спуская взгляда.

   Выпивая страх, такой сладкий... втягивая запах. Улыбаясь.

   Гирко не выдержал. Разжалась рука, и клинок разломил тонкую пленку наста. А человек побежал. Он спешил, проваливался в глубоких сугробах, барахтался в снегу... я же шла по проложенному им рыхлому следу.

   Медленно.

   Но с каждой секундой все быстрее. Погоня неожиданно увлекла меня.

   Она и запах страха.

   Тень, прилипшая к лапам, скользила, указывая мне путь.

   Быстрей, Аану.

   Уйдет ведь.

   Доберется до кромки леса, той, где из-под снежных шуб торчат молодые хлысты осин, а там и до поля, или дороги...

   И пускай. Ты позволишь ему поверить, что спасение рядом, что оно возможно, и лишь когда вера его окрепнет, ударишь.

   Он же бил других, тех, кто слабее.

   Свою жену.

   И не только ее... я ведь не первая, кто встретился на пути Гирко...

   Заслужил он.

   Я нагнала Гирко на окраине леса и позволила выйти за частокол осин. Белое снежное поле полыхнуло под солнечным светом, ослепило на миг, и я зажмурилась.

   А когда открыла глаза, то...

   ...стой, Аану.

   Ты можешь пересечь эту границу. И догнать беглеца ничего не стоит.

   Ударить.

   Опрокинуть на белый снег.

   И за горло схватить, сжать зубы. Твои клыки пробьют и кожу, и гортань. Хрустнет шея. И кровь польется... сладкая, вкусная.