Всеволод Ревич - Перекресток утопий (Судьбы фантастики на фоне судеб страны)

• Название: Перекресток утопий (Судьбы фантастики на фоне судеб страны)
• Автор: Всеволод Ревич
• Жанр: Научная Фантастика

---

После этих цитат сделаем большое отступление, чтобы показать, как проницателен был пока неназванный автор эссе, и сравнить его представления об отношении к труду с популярными авторами утопий, созданных незадолго до цитируемой статьи. Некоторые из мыслей, уже высказанных в главе о ранних советских утопиях, придется более развернуто повторить на новом витке спирали. Как уже говорилось, самый существенный пункт любой утопии - отношение людей к труду. Мимо него не проходил никто, но вовсе не все мечтатели были в состоянии представить себе, что наступит время, когда люди будут трудиться свободно и радостно и понукать их не будет нужды. Так, в конце прошлого века увидела свет книга американца Э.Беллами "Взгляд назад./Через сто лет/", сочинение далеко не самое значительное в мировой утопической литературе, но едва ли не самое популярное. Как и "Туманность Андромеды", она была рассчитана на массового читателя. В США даже возникли группы энтузиастов, пытавшихся осуществить идеи Беллами на практике. /У нас, кажется, никто не пытался строить коммуны по Ефремову/. Герои Беллами восторженно говорят об обществе, в котором они живут, о том, как свободно они себя в нем чувствуют, как вольны выбирать любую профессию. Но какова экономическая база их процветания? Тут читателей Беллами подстерегает неожиданность. Все граждане с 21 года до 45 лет организованы в промышленную армию, пребывание в которой строго обязательно, отлынивание наказывается в уголовном порядке: "Человек способный работать, но упрямо уклоняющийся от труда, обрекается на изолированное положение на хлебе и воде до тех пор, пока не проявит желания взяться за дело". Что же служит наградой за принудиловку, в которой, правда, учитываются пожелания и склонности, но лишь по мере возможности, надо же кому-то выполнять и грязные, и утомительные занятия? В течение срока службы зарплата особой формы, в которой автор предсказал современные кредитные карточки. Однако главная награда, райская приманка ждет члена общества после 45 лет - освобожденный от труда, он может посвятить себя отдыху и развлечениям. А вдруг какому-нибудь трудоголику захочется поработать и дальше? Ведь сорок пять лет - расцвет физических и творческих сил человека. Недоумение настолько лезет в глаза, что молодой человек, проспавший целый век и очнувшийся в прекрасном новом мире, выпаливает его незамедлительно и получает отдающий демагогией ответ: мол, человека в пенсионном возрасте ждут такие наслаждения, что он и мыслить-не мыслит о возвращении к трудовым обязанностям. Книга Беллами имела, как было сказано, сенсационный успех. Ее тиражи насчитывали миллионы экземпляров, что для тех лет представляло поистине фантастическую цифру. Объяснение надо искать в обывательском взгляде на человеческую массу, в потакании убежденности тупого лавочника, что все рабочие, а уж тем более все бедные, нуждающиеся, нищие - это саботажники, и единственный способ заставить их трудиться - палка. Несостоятельность взгляда Беллами на человеческую природу была ясна многим его современникам. Яростным критиком утопии был английский философ-искусствовед У.Моррис. Справедливо рассудив, что эффективно бороться против влияния вредной книжки надо не с помощью речей и статей, он противопоставил ей книгу же. Через два года после выхода "Взгляда назад" появляются его знаменитые "Вести ниоткуда". В этой утопии дан бой Беллами по главному пункту: Моррис доказывал, что труд - не только первейшая необходимость в человеческой жизни, но и первейшая радость, что он сам по себе может стать для человека наградой, дать ему счастье и удовлетворение, придать жизни смысл. Беда, правда, что труд у Морриса сведен по преимуществу к удовольствию, получаемому от косьбы. Но придушить Беллами Моррису не удалось. "По общему правилу, человек стремится уклониться от труда. Трудолюбие вовсе не прирожденная черта: оно создается экономическим давлением и общественным воспитанием. Можно сказать, что человек есть довольно ленивое животное..." - изрек большевик Троцкий, увлеченно доказывавший необходимость и неизбежность военного коммунизма в стране. В жизни ефремовского общества много места занимают путешествия, спорт, искусство и различные празднества, но на первом плане - дело, в которое люди самозабвенно погружены. Они расхохотались бы в лицо тому, кто сказал бы им, что рабочий день должен ограничиваться 2-3 часами, а в 45 лет пора отправляться на заслуженный отдых. Они готовы просиживать за любимыми занятиями ночи, рискуя своим несокрушимым здоровьем. Они могут даже показаться фанатиками. И если искать главную привлекательность ефремовского общества, то она прежде всего не в разумной экономической структуре, не во всеобщем благополучии, даже не в гарантированной здоровой и долголетней жизни, она в гарантированной возможности придающего жизни творческий смысл труда, в возможности для каждого найти полное применение всем своим способностям. Чему помогает, но только помогает, то обстоятельство, что каждый человек в описанном мире владеет несколькими профессиями. И все же не в том соль, что начальник внешних станций Дар Ветер становится оператором подводного рудника, суть этих людей как раз в способности и готовности до конца погружаться в одно дело, дело их жизни. Трудно себе представить, что физик Мвен Мас и математик Рен Боз, до предела увлеченные грандиозным замыслом по уничтожению пространства, вдруг бы отправились в море пасти китов. "С.у.": "Изгнание будет единственным наказанием утопического царства. Ты не хочешь подчиняться нашим законам - ступай и живи отдельно как знаешь... Таково будет несложное правосудие. На каких-нибудь островах, среди океана, будут основаны колонии для изгнанников". "Т.А.": "Остров Забвения - глухая безыменность древней жизни, эгоистических дел и чувств человека! Дел, забытых потомками, потому что они творились только для личных надобностей, не делали жизнь общества легче и лучше, не украшали ее взлетами творческого искусства"... Правда, между островом Изгнания и островом Забвения есть существенная разница. На остров Изгнания нарушителей отправляют все же в принудительном порядке. Автор даже предусмотрел катера, патрулирующие в прибрежных водах, дабы посетители острова не возымели желания эвакуироваться с него досрочно. На остров Забвения отправляются добровольно. Никаких препятствий желающим возвратиться в Большой Мир нет. Таким образом и главным судьей, и одновременно тюремным надзирателем служит только собственная совесть человека. Но какого бы высокого мнения о человеческой натуре ни быть и как бы ни верить в неотвратимость и благотворность нравственного прогресса, боюсь, такая ситуация вряд ли когда-нибудь станет реальностью: среди миллиардов человеческих индивидуальностей всегда найдутся отклонения в результате простого рассеяния частиц. Кое за кем придется присматривать. А добиваясь полной сознательности всех без исключения, мы приходим либо к "нумерам", либо к непосредственному вмешательству Высшего Промысла. Но мы пока рассматриваем естественные пути развития. /В романе "Час Быка" автор, подправляя прежний свой романтизм без границ, сочтет нужным написать, что даже в еще более далеким будущем специальная служба позаботится приглядывать за психическими отклонениями. Автор статьи оказался более трезвым мыслителем/. А вот как автор "Современной утопии" излагал ее общие задачи: "Не только каждая эпоха имела свою утопию, свою утопию имеет каждый народ, даже больше - каждый мыслящий человек. И, если мы, тем не менее, решаемся говорить об определенной современной утопии, то мы имеем в виду лишь те общие черты, которые имеют утопии большинства современных мыслящих людей". Обратим внимание, что здесь в слове "утопия" появился новый, личностный оттенок. И отсутствие своей, персональной утопии может указывать на невысокий культурный уровень личности. "На земле живут разумные существа, люди, равные друг другу, обладающие одинаковыми правами. Это не та казарменная, серая одинаковость, которая является почему-то идеалом некоторых социологов. Нет! Современная утопия... не только признает личность, индивидуальность человека, но и отводит ей выдающуюся роль в "царстве будущего". Талант, гений должны пользоваться особым вниманием, особо тщательным уходом, как все выдающееся, все особенно полезное". Но ведь тоже самое, теми же словами мог бы сказать и Ефремов в своей книге. Да, собственно, и сказал. Он мог бы подписаться под любой из приведенных здесь цитат. Это и его мысли. А вот автор "Современной утопии" подписался бы под книгой Ефремова?

Автором статьи был Герберт Уэллс, а была она написана в 1903 году. Но в чем-чем, а в склонности к коммунизму заподозрить Уэллса невозможно. Он, правда, называл себя социалистом, но я сильно опасаюсь, что его социализм ничего общего с нашим не имел. С Лениным они, как известно, друг друга не поняли, хотя Уэллс и отозвался о нем уважительно. Занятно, однако, что сам Уэллс всеобъемлющей позитивной утопии, контуры которой он столь уверенно излагает в цитируемой статье, так и не написал. Даже в самой позитивной из своих фантазий, в романе "Люди как боги" про общество утопийцев мы мало что узнаем. А ведь, как мы видели, идеи, каким, по его мнению, должно быть, общество будущего, у него были, конструктивные идеи. Почему же он не захотел воплотить их в художественной форме? Каков бы ни был ответ на этот вопрос, нельзя не пожалеть о том, что один из выдающихся мастеров жанра не показал людям, что у них еще есть шансы надеяться: добиваться счастливой и справедливой жизни можно и без того, чтобы одна половина, жаждущих счастья, уничтожала бы другую, жаждущую того же. Откуда же взялась поразительная общность мыслей у двух столь разных писателей? Означает она только одно: Ефремов написал вовсе не коммунистическую - в нашем смысле слова - утопию, хотя именно за это его взахлеб хвалили советские комментаторы, и опять-таки я в их числе. В меру сил он написал общечеловеческую утопию. Я не знаю, был ли он знаком со статьей Уэллса. В данном случае это не имеет значения: идеи Ефремова не заимствованы, налицо общность представлений. Как бы ни расходились мнения насчет будущего человечества /а главное путей к нему/, я все еще надеюсь, что пока еще значительную часть членов земного содружества составляют нормальные личности, которых Уэллс называет мыслящими и чьи головы заняты не тем, как бы отравить ни в чем не повинных пассажиров в токийском метро или тайком шарахнуть по противнику симпатичной мегатоннкой. И вот у них-то представления о том, какой должна быть нормальная счастливая жизнь в главных чертах обязательно совпадут. Статья Уэллса и роман Ефремова, разделенные полувеком /полувеком ХХ столетия!/ очень хорошо это доказывают. Если из "Туманности..." выбросить несколько ничего не значащих абзацев, в которых герои рассуждают о победе коммунизма во всемирном масштабе две тысячи лет назад, благоразумно не уточняя способов, которыми эта победа была достигнута, либеральный социалист Уэллс вполне мог бы поставить подпись под общечеловеческими настроениями ефремовской утопии, за исключением двух-трех мест. Мне даже кажется, что Ефремов недооценил открывающиеся перед ним возможности; при всем богатстве его воображения, ему не хватило сахаровской, если хотите, хватки и смелости. Но не будем забывать, что в 1956 году А.Д.Сахаров еще мастерил водородные бомбы, а мы считали, что именно 1956 год открыл дорогу роману Ефремова, в свою очередь распахнувшему ворота перед нашей фантастикой. Однако - по большому историческому счету - как раз после 1956 года генеральная утопия должна была выглядеть генеральней, простите за тавтологию. Вместо того чтобы бросаться защищать утопающий социализм, Ефремову следовало бы создать новую современную утопию, контуры которой набросал Уэллс. Ведь и Ефремов приближался к ним.