Гельмут Фигдор - Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания.

• Название: Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания.
• Автор: Гельмут Фигдор
• Издательство: Московский психолого-социальный институт
• Жанр: Психология
• Год: 2006
• ISBN: 5-89502-613-3, 6-00118-008-2

Г.Фигдор - один из ведущих специалистов в области разводов. Беды детей, по его утверждению, являются следствием родительских бед, поэтому помочь первым можно, только лишь оказав помощь вторым. Одну из самых больших проблем автор видит в том захлестывающем чувстве вины, которое сопровождает развод, именно оно и мешает взрослым делать то, что необходимо детям. Автор помогает преодолевать это чувство, считая, что сам по себе развод нередко заключает в себе шанс добрых перемен не только для взрослых, но и для детей, и беда чаще всего не в самом разводе, а в том, как он протекает и какие последствия влечет за собой. Данная книга исключительно полезна как для специалистов, так и для широкого круга читателей. Из нее вы не только узнаете о проблемах развода и об устройстве детской души, но и в собственной душе откроете немало такого, о чем до сих пор никогда сознательно не думали.

---

– тяжелая экономическая ситуация матери;

– и, наконец, частичная потеря родительского чувства ответственности в результате личных трудностей и непреодолимых душевных кризисов.

И это те условия, которые в немалой степени зависят от факторов не индивидуального, а, скорее, общественного порядка. Их можно объединить в три группы: во-первых, это большие недостатки образовательной системы и системы консультаций в вопросе «подготовки к жизни»; во-вторых, это недооценка значения отца для развития ребенка; и, в-третьих, большую роль играет все еще сохраняющаяся социальная и экономическая дискриминация женщины.

Образовательная система и система консультаций

В чем недостаток нашей образовательной системы и общеобразовательных концепций, так это в отсутствии программ по подготовке молодых людей к решению проблем, которые так или иначе приносят с собой партнерские отношения, любовь, супружество, сексуальная жизнь и роль родителей. Здесь я снова думаю о тех многих молодых людях, которые поспешно вступают в брак только для того, чтобы положить конец своей зависимости от родителей. Они просто не осведомлены о том, что значит растить ребенка – и не только в отношении времени или материальных и психических затрат: рождение ребенка, даже если это вполне желанный ребенок, ложится огромной нагрузкой уже на само супружество. Неподготовленность к жизни означает также неподготовленность к возможности и даже неизбежности различных кризисов в любовных отношениях.

Разочарование в партнере чаще всего сопровождается страхами. Это может быть страх перед потерей любви, перед зависимостью и перед вероятностью оказаться покинутым. Разочарование и страхи одновременно активизируют инфантильные образцы поведения и переживаний, что может привести к регрессивным изменениям в отношениях и превратить семейную жизнь в арену негативных переносов[63]. И если дело заходит столь далеко, готовность или, скорее, способность принять профессиональную помощь оказывается значительно сниженной, не говоря уже вообще о слишком малом количестве консультаций или терапевтических учреждений, пригодных для этих целей.

Таким образом упускается не только возможность совместного разрешения супружеских проблем и сохранения отношений, но и, в случае невозможности спасения брака, может быть, возможность суметь расстаться по-дружески. Вместо этого кризис чаще всего становится исходным пунктом описанного выше процесса расщепления, который нередко превращает развод в битву или длящуюся годами войну. Эти размышления следует понимать как критику в адрес сегодняшней школы и системы социальных учреждений для молодых людей.

Недооценка роли отца

Столь распространенная недооценка значения отца в развитии ребенка является следующим общественным фактором[64]. Эта недооценка многолика.

Большую роль здесь играет отождествление понятия «воспитание» с понятием «материнская функция». Я думаю о тех матерях, которые заявляют: «Я и одна могу!». И это даже в тех случаях, когда разведенный отец предлагает свою помощь и готов и дальше исполнять свою отцовскую роль. Но, к сожалению, лишь немногие отцы готовы к исполнению такого задания. Я думаю о тех многочисленных (и не обязательно разведенных) отцах, которые избегают забот о детях и всю ответственность перекладывают на плечи матери. И, конечно, я думаю о практике судей по семейному праву, которые в случае развода почти автоматически отдают право на воспитание матери. Отцу это право отдается лишь тогда, когда обстоятельства говорят не в пользу личности матери. Этой практике соответствует и общественное мнение. В то время как разведенный мужчина завоевывает признание как хороший отец уже тогда, когда он каждые две недели посвящает свои выходные детям, женщины, если они отказываются от права на опеку, должны рассчитывать на осуждение, их считают безответственными матерями.

Недооценка отцовской роли проявляется и в тенденции рассматривать семейные отношения ребенка с позиции отношений двоих. Если сравнить отношения матери и ребенка и отношения отца и ребенка, действительно, можно подумать, что отец играет в жизни ребенка (уже на основе своего более редкого присутствия) относительно небольшую роль. Не говоря уже о том, что физическое присутствие мало говорит о том значении, которое придает отцу сам ребенок, следует отметить, что семья, состоящая из отца, матери и ребенка – это нечто большее, чем сумма трех двойственных отношений. Семья образует систему. Если эта система изменяется или распадается, изменяются и эти двойственные отношения, а также представления каждого о других и о себе. Взгляд на эти обстоятельства позволяет придти к выводу, что решение о праве на воспитание должно приниматься не только исходя из того, какие из отношений ребенка (с матерью или отцом) были для него важнее в прошлом, но и из того, какие из (теперь измененных) отношений могут быть для него важнее в будущем. Право посещений тоже должно решаться по-иному. Эти размышления касаются также и проблемы так называемого «совместного права на воспитание».

Дальнейший аспект занижения роли отца заключается в том феномене, что дети сегодня практически имеют дело только с женщинами: начиная с акушерки, бабушки, няни и далее с воспитательницами детских садов и групп продленного дня, с учительницами начальных школ. Даже в гимназии женщин-преподавателей намного больше, чем мужчин. Более того, и в такой, казалось бы, мужской профессии, как медицина, педиатрия находится преимущественно в женских руках. То же самое с лечебной педагогикой, детской психологией и психиатрией.

От чего зависит эта недооценка роли отца или роли мужчины для ребенка? Прежде всего, конечно, от традиционного разделения роли мужчины и женщины: дети – это в основном женское дело; детям для их здорового развития необходимо «материнство» и именно женщина в состоянии дать детям то, что им нужно. Это общее убеждение как женщин, так и мужчин, но это также и обратная сторона социально-экономической дискриминации, которая все еще направлена против женщины. Само собой разумеющееся предположение, что воспитание детей, прежде всего дело матери или женское дело, означает не только некую обделенность для женщины – в связи с вытекающими отсюда нагрузками и уменьшением профессиональных шансов, но и то, что мужчины (отцы) в той или иной степени лишаются прекраснейшей стороны жизни: видеть, как ребенок, твой ребенок, растет, прочувствовать, как он развивается с твоей помощью. Естественно, что из этого вырастала бы большая близость к собственным детям, которая, может быть, в случае конфликтов с матерью, осложнила бы мужчине отказ от дальнейших контактов с детьми. И дети тогда не просто «принадлежали бы матери», а воспринимались как нечто, что сотворено совместно, а это оказало бы благотворное влияние на обоюдные отношения разведенных родителей и не позволило бы видеть в другом только врага.

Но и наука несет здесь свою часть ответственности.

До сегодняшнего дня основное направление научной педагогики и науки о воспитании частично базируется на существующих антропологических предпосылках[65]: от понимания человека как рационального существа, когда эмпирические отклонения объясняются лишь степенью зрелости, до опасной иллюзии, будто педагогические процессы могут быть актами руководства (со стороны педагогов) системой возбуждения реакций (у детей). Эмоциональное самочувствие и противоречия, которые противостоят планам педагогов, оправляются в некие «предпедагогические» помещения, в «современную» воспитательную науку, которая возлагает ответственность на недостаточное дидактическое планирование, то есть на отдельных педагогов, а те, в свою очередь, перекладывают ее на родителей и уповают на компетентность психотерапии. Само собой разумеется, что в педагогике такого характера феноменам «мать» или «отец»[66] просто не остается места.

Известная «вина» лежит и на классическом психоанализе[67]. Хотя отец и играет центральную роль в классической психоаналитической теории[68], но здесь эдиповы конфликтные ситуации рассматриваются как ключевые переживания для любого душевного развития. Однако проблема отсутствующего или просто несуществующего отца, хоть она и является основной проблемой многих пациентов, не находит своего теоретического обобщения[69].

Конечно, психоанализ занимается не самими социальными отношениями, а их внутрипсихической репрезентацией, субъективной историей. Соответственно этому, отец имеется всегда, и даже своим «не здесь» он подтверждает свое существование. Это теоретическое отношение к реальности кажется дефицитным лишь тогда, когда от психоанализа ожидается решение вопросов, которые выходят за пределы концепции терапевтического действия.