Альфред Рессел - По дорогам войны

• Название: По дорогам войны
• Автор: Альфред Рессел
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Картины развернувшегося сражения за город одна за другой врезались в мое сознание. В течение дня с переменным успехом шли бои за казармы, вокзал, пригород Палудзка. После ожесточенных атак с разных направлений гитлеровцы постепенно просачивались в город. Опорой обороны стали наши 76-мм противотанковые пушки. Установленные между бараками, они с поразительной точностью уничтожали цели и наводили ужас на врага. Смело вели себя расчеты орудий. Позже, в последних боях за город, им выпала почетная миссия прикрывать своим огнем отступление пехотинцев. Они делали это, выступая в качестве арьергарда.

Мне надо было возвращаться. Смеркалось. После недавней метели и утреннего тумана воздух стал прозрачным, морозным. Освещенная закатом, окружающая природа казалась подчеркнуто белой и искрилась чистотой. Стояла чудесная, умиротворяющая погода. А людям надо было сражаться! Биться за свою собственную жизнь! Возвращаться днем было невозможно, разве что проползти но кювету вдоль дороги на Околичне. Подумать только, два километра по дну кювета!

Когда я из крайнего городского дома рассматривал свою обратную дорогу, бой шел за расположенную невдалеке железнодорожную будку. Ползти пришлось долго. На полдороге я был уже весь мокрый от пота. Попробуйте-ка совершить марафон ползком, да еще в тяжелой шубе!.. День незаметно кончался. Наконец я достиг спасительной деревушки и увидел Шпачека с машиной. Шпачек взглянул на меня с удивлением. Домой мы возвращались в звездную ночь, не проронив ни слова.

Назавтра вечером мне вновь пришлось испытать хождение по мукам по пути в Липтовски-Микулаш.

Мы ехали по дороге от Св. Петера. Перед Околичне на красном фоне выделялись серые силуэты домов, над Липтовски-Микулашем разлилось багровое зарево пожаров. На дороге было пусто. Я не имел представления, что творится впереди, но предчувствовал что-то неладное. Издалека доносился какой-то рев и шум. А через мгновение мы оказались среди лавины солдат, которая катилась в сплошной темноте от Микулаша в сторону Околичне прямо по заснеженным полям. Вскоре солдатская масса забила улицы деревни и направилась дальше. Дело было дрянь! Паника! Она никогда не приводит к добру. Усмирить ее - это все равно что остановить хлынувший поток в прорванной плотине. Я бросился навстречу бегущим солдатам, беспомощно размахивая пистолетом и крича изо всех сил. Напрасно! Никто не обращал на меня внимания. В глазах бегущих застыл ужас. Еще немного, и они увлекли бы меня с собой.

Солдаты бежали, ничего не слыша и не соображая. Что, стрелять в них? На это я был не способен. И опять расчеты наших противотанковых 76-мм пушек оказались на высоте. Заняв позиции в проломах домов и на гумнах, они открыли огонь прямой наводкой по приближавшимся гитлеровцам. В Околичне загорелись дома, и на деревенской площади стало светло как днем. К первым смельчакам присоединились другие. Их становилось все больше. Паника была ликвидирована. По праву офицера с высшим званием я взял на себя временное руководство организацией обороны. В водовороте событий я совершенно забыл о своем водителе.

Посреди всеобщей неразберихи, освещенный заревом пожаров, невзирая на разрывы мин и снарядов, на площади неподвижно сидел эа рулем Шпачек. Мотор тихо работал, машина была развернута на случай возможного отъезда, как я и приказал. Водитель с пунктуальной точностью выполнил приказ, словно весь этот гам его не касался. Меня грызла совесть, что я оставил машину на самом бойком месте, как говорится, в пасти тигра. Казалось, просто непостижимым видеть, что Шпачек сидит, как памятник, - без страха, спокойно, решительно. Я мысленно назвал его рыцарем. Через несколько дней я повесил ему на грудь медаль "За храбрость" - за поведение под Конской и в Околичне. Был он, конечно, на вершине счастья. Эту медаль Шпачек не снимал с груди до самой демобилизации. Из него получился потом отличный водитель, иногда приходилось даже умерять его смелость. 3 марта после замены советской дивизии оборона города была поручена 1-й чехословацкой бригаде, а на восьмой день, несмотря на все усилия, мы оставили город. Это был страшный удар. Советские части заплатили дорогой ценой за взятие Липтовски-Микулаша. Их потери были тем обиднее, что достигнутый ими успех не удалось закрепить и развить.

Последние бои и разгром

После всесторонней тщательной подготовки, какая еще не проводилась ни перед одним из предыдущих наступательных боев, войска 1-го чехословацкого корпуса были полны решимости нанести последний удар. В подготовительном периоде были выявлены причины неудачи девятидневных боев и недостатки в боевой подготовке и моральном состоянии личного состава. Были приняты максимально возможные меры для устранения этих недостатков. Штаб корпуса разработал новый план наступления, который предусматривал нанести главный удар большинством сил на северном фланге фронта в направлении Жиар, Яловец. Вопреки старой тактике решили отказаться от артиллерийской подготовки и атаку пехоты предпринять внезапно для противника ночью.

Подобное предложение я высказывал и раньше. Жизнь подтвердила наконец мою правоту. Чтобы застать противника врасплох, в обычную схему артиллерийского наступления были внесены существенные коррективы. Так, пехота атаковала первую линию траншей без артиллерийской поддержки. На рубеж атаки пехотинцы должны были выдвинуться еще затемно, преодолев до рассвета проходы в минных полях и проволочных заграждениях. После того как пехота ворвется в первую линию траншей, артиллерия по установленному сигналу начнет наносить мощные огневые удары по населенным пунктам, расположенным за передовой линией обороны противника, откроет заградительный огонь по путям к линии фронта из мест расквартирования его войск в ночное время. Мы были уверены, что на этот раз прорвемся. Беспокоила лишь погода, так как начиная с 20 марта неожиданно наступила оттепель. Быстрое таяние снегов привело к тому, что вся земля переполнилась влагой, а проселочные дороги превратились в сплошные лужи, в которых машины утопали по самые кузова. Все это создавало опасность серьезного ограничения тактического маневра артиллерии.

Час расплаты приближался. 30 марта в 4 часа утра началась внезапная атака. Ошеломленный в первых траншеях противник не смог оказать сопротивления. Ударные группировки 1-й и 3-й бригад, действовавшие на главном направлении, стремительным натиском подавили сопротивление врага на переднем крае обороны и начали неудержимое продвижение вперед. Уже через полтора часа после начала наступления батальоны 1-й бригады достигли населенных пунктов Трстене и Бобровец, расположенных в трех километрах за линией немецкой обороны.

Еще более значительных успехов добились подразделения 3-й бригады. Быстрым, неожиданным ударом они овладели первыми траншеями противника и начали по пятам преследовать его в направлении опорного пункта в районе Гае. На этом участке фронта авангард бригады за два часа напряженных боев продвинулся на семь километров. Подразделения бригады овладели здесь третьей линией обороны и вышли на оперативный простор. Для полного завершения прорыва 3-й бригады оставалось ликвидировать отдельные очаги сопротивления на третьей линии обороны, расположенные на южном участке наступления. Корпус шел навстречу окончательной победе, а неприятель был на грани тотального поражения. Командующий 18-й армией, обрадованный таким успехом, поспешил прибыть на НП командира корпуса генерала Бочека (генерал Свобода уже работай в Кошице) и поздравил его и меня. Дело шло к концу. Никаких сомнений в полном крахе немецкой обороны уже не оставалось. Это было вопросом времени.

Но не тут-то было! Последней бой за Липтовски-Микулаш пошел вдруг по другому руслу. Случилось вот что. В тот момент, когда генерал-лейтенант Гастилович пожимал мне руку, произошла катастрофа, которая лишила нас всяких надежд на окончательный успех. Через мощные окуляры своего бинокля я увидел то, чего еще не заметили оба генерала: противотанковые 76-мм орудия, буксируемые автомашинами "додж", застряли в болоте на склонах горы возле Бобровеца, и никакая сила не могла их вытащить. Синее облако дыма возле орудий свидетельствовало об отчаянных усилиях водителей машин выбраться из трясины. Пушки неподвижно торчали на горизонте, став мишенью артиллерийского огня противника. Некоторые орудия сползли вниз и тщетно пытались вновь взобраться на гору (правда, они остались целыми для будущих боев). Пехотинцы 1-й бригады в ходе наступления исчезли за склоном возле Бобровеца, а ведь с ними должны были следовать в боевых порядках противотанковые орудия. Я был в отчаянии. Ни одна противотанковая пушка не перевалила через хребет, отделявший наступавшую пехоту от артиллерии. В этот момент я больше всего опасался, что противник перейдет в контратаку. Но случилось именно так. Опомнившись, противник предпринял контратаку при помощи танков и самоходных орудий, стремясь вернуть утерянные населенные пункты. В это время против танков эффективно бороться оказалось нечем. Паша пехота после трехчасового ожесточенного боя вынуждена была отступить из Бобровеца, Трстене и с окрестных высот. Она оказалась беззащитной на открытых заснеженных полях и начала поспешно отступать к исходному рубежу. Отступление не окончилось паникой только благодаря хорошей выучке и моральному духу солдат.