Альфред Рессел - По дорогам войны

• Название: По дорогам войны
• Автор: Альфред Рессел
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

В ту памятную ночь на 29 ноября мы, кто как мог, бодрствовали в сельской избе в Виславе. Генералы Свобода и Клапалек подремали сначала сидя, а потом прилегли немного на постель из соломы. Мне не удавалось заснуть, хотя свет керосиновой лампы и усталость нагоняли дремоту. Придут ли вовремя батареи? Сможет ли артиллерия всей своей мощью поддержать тяжелый бой пехоты по форсированию реки? Подобные беспокойные мысли то и дело приходили в голову. Вспомнилось, с каким явным неудовольствием командир корпуса выслушал мое сообщение о том, что орудия и машины с боеприпасами торчат на дорогах в грязи, поэтому нет гарантии, что они вовремя придут на огневые позиции. Но повлиять на создавшуюся обстановку было не в моих силах. Утром мы с облегчением вздохнули: обоим полкам 3-й бригады удалось вытащить из трясины большинство орудий и выйти в районы огневых позиций.

Разведку боем намечалось провести в том месте, где Ондава, стиснутая высотами, образует узкое ущелье - на половине пути из Свидника в Строчин. Река омывает здесь подножие лесистой высоты 230 с красноречивым названием Каштел{10}. Высота тут круто спускается к реке и заканчивается обрывом. Позже он оказался серьезной преградой на пути чехословацкой пехоты к господствующей высоте. По плану взятие вершины создало бы выгодный плацдарм для развития успеха.

Генерал Свобода торопил командиров принять все меры для ускорения подготовки к атаке. Эта спешка, по правде говоря, нам не понравилась, тем более что все факты свидетельствовали о необходимости перенести атаку на одни сутки. У генерала, видимо, имелись свои основания не соглашаться с этим. В конце концов получилось так, что намеченную на утро атаку из-за непроходимости дорог перенесли. Только около 17 часов вечера 2-й и 4-й батальоны пошли вперед. Для артиллеристов это было, конечно, чересчур поздно, чтобы они могли эффективно помочь пехотинцам.

Пехоте предстояло сбежать с высот к реке, перейти ее вброд и атаковать лесистую высоту Каштел. Мы находились близ этого места на НП и наблюдали за ходом атаки. Все шло очень хорошо. Наши артиллеристы вели точный огонь. Пехота бежала к реке, как на учении, и форсировала ее вброд.

Немецкая артиллерия молчала. Это казалось загадочным. Если противник и мог остановить атакующих, то лучшим местом для этого все же был рубеж реки Ондава. Вокруг пехотинцев по воде запрыгали гейзеры от пулеметных очередей, но разрывов снарядов пока не наблюдалось.

В это время генерал Свобода повернулся ко мне и спокойно, с довольным выражением лица произнес:

- Молодцы! Пробежали.

И действительно, пехота сделала столь быстрый рывок, что артиллерия противника запоздала. Когда она открыла заградительный огонь, наши уже были за рекой и вели бой в лесу. Немецкие снаряды густо сыпались туда, где пехотинцев уже не было.

Наступление 29 ноября 1944 года вошло в историю 1-го чехословацкого армейского корпуса как бой, в котором немцы впервые применили против нас снаряды с фосфорным зарядом. Горящий, фыркающий белым огнем фосфор высоко вздымался к небу, освещая все вокруг, подобно бенгальскому огню. Горела земля. Страшно было даже подумать, что произошло бы с пехотинцами, попади они в гущу этой иллюминации: они сгорели бы заживо!

В лес удалось проникнуть лишь какой-то части нашей пехоты. Там она была остановлена артиллерийским огнем и контратаками противника. На вершину пробиться не удалось. Тяжело было смотреть на некоторых из наших обессиленных солдат, которые уже не смогли карабкаться по крутым склонам Каштела. Поручик Дзендзел, командир 4-й батареи 3-го артиллерийского полка 120-мм минометов, продвигался к вершине вместе с командиром батальона автоматчиков. Поручик рассказал мне потом, в какое пекло попали автоматчики, когда немцы начали стрелять по ним фосфорными снарядами.

Бой продолжался до самой темноты. Вспышки выстрелов показывали, откуда ведется огонь, а также где разгоралась рукопашная схватка. Особенно смело сражались поручики Свитек и Старек. Эти молодые офицеры, лишь недавно окончившие советское училище, погибли в этом бою смертью храбрых.

Ночью пехота отошла назад, за речку. Командир корпуса приказал прекратить дальнейшие атаки. Попытки форсировать Ондаву и прорвать линию обороны противника на западном берегу реки не дали результатов и на других участках фронта 38-й армии.

Войска армии, как и чехословацкий армейский корпус, были сильно измотаны после трехмесячных боев в тяжелых условиях Карпат и ненастной погоды, поэтому до половины января они находились в обороне вдоль Ондавы.

Мины, мины, мины...

2 декабря 1944 года я оказался по делам службы в деревне Хотча у Стропкова. Деревня была целиком выжжена. От деревянных домов остались лишь печи. Закопченные трубы одиноко торчали на фоне неба. Возле пожарищ молчаливо стояли в неподвижных позах бессильные в своем горе старушки в шерстяных платках. Они бросали на меня исступленные пронизывающие взгляды, которые говорили о крайней степени отчаяния. Женщины Хотчи, когда-то такие милые и веселые, теперь стояли с воспаленными от слез глазами, но уже не способные плакать.

За деревней валялись туши погибшего скота. Возле костра сидела группа советских солдат. В руках у них были письма с родины. Шел дождь со снегом, а кругом - вода, болота и сплошная трясина.

4 декабря штаб корпуса переместился из польской деревни Барвинек в Вельке-Буковце под Стропковом. Этот большой населенный пункт, не пострадавший во время боев, теперь оказался в весьма затруднительном положении. Немцы с дьявольской изощренностью заминировали все его окрестности. Только в этой деревне саперы сразу же после вступления обезвредили до 5 тысяч мин. При повторной проверке было изъято еще 1600 различных взрывных устройств. Казалось, этому не будет конца. То и дело раздавались взрывы, и каждый такой случай кончался трагически. Количество жертв росло, становилось все больше свежих могил. Одному солдату миной оторвало ногу, другому - руку, третьего разнесло на куски.

Помню, один солдат пошел в сарай за сеном. Я крикнул ему об осторожности, но он отмахнулся. Через секунду раздался взрыв, послышались крики: у солдата оторвало руку, были выбиты глаза.

В саду под окнами школы из земли торчали три неразорвавшиеся бомбы. Смотреть на них было мало приятного. Возле них в луже валялись школьные тетрадки. Я поднял тетрадь Марушки Венчишиной и перелистал страницы. Бог знает, какая судьба постигла эту восьмилетнюю девчушку!.. Ровный почерк будто раскрывал передо мною трепетное детское сердце и хоть на минуту заставил забыть о войне, о торчавших из земли бомбах.

Гитлеровцы часто минировали также наших убитых или раненых, которые временно оказывались на территории, занятой противником, или там, куда проникали его разведгруппы. В результате чувствительные потери несли воины-медики, когда они оказывали первую помощь, и похоронные команды при эвакуации павших с поля боя.

Особую опасность представлял снегопад. Фашисты минировали местность в районе передовой обычно ночью. При этом у них не было необходимости закапывать мины: достаточно было просто сунуть их в сугроб, а остальное довершал снегопад. Роковым оказался выпавший на Ондаве снег для капитана Носека и трех советских офицеров, которых он сопровождал в поездке вдоль линии фронта. Никто не знает, кто из них первым вступил на минное поле, покрытое свежевыпавшим снегом. Однако, когда другие офицеры бросились на помощь первому раненому, все они тоже подорвались.

Гитлеровцы проводили минирование со всевозможными ухищрениями. Некоторые противотанковые мины взрывались только после неоднократного наезда, причем многие из них были соединены с артиллерийскими снарядами. В домах противник также оставлял различные коварные ловушки: мины оказывались в постелях, в печах, под окнами, в дровяных сараях, на сеновалах, в начищенных сапогах, в уборных, под лестницами, за дверьми и т. д. Никто из нас не мог чувствовать себя в безопасности, мы жили как на бочке с порохом.

На реке Ондава

28 ноября 1944 года после выхода на левый берег Ондавы закончились длительные кровопролитные бои за Карпаты, за первые метры освобожденной родины. Советская Армия в этот период уже вела подготовку к крупному зимнему наступлению на широком фронте от Балтики до Карпат.

Полоса 1-го чехословацкого армейского корпуса оказалась, таким образом, на второстепенном направлении, поэтому его переход к обороне на реке Ондава был оправдан.

Начиная с 6 декабря 1944 года полоса обороны корпуса постепенно расширялась и достигла 38 километров по линии Цехания (деревня под Главным Карпатским хребтом), Вышний Орлик, Свидник, Строчин, Стропков, Брезница. На этой весьма протяженной линии расположилось шесть измотанных в боях пехотных батальонов, которым до 19 декабря оказывали поддержку артиллерийские части наших бригад и корпуса. Широкий, но незначительный по глубине боевой порядок корпуса не был сплошным. Он состоял из редкой сети узлов обороны, промежутки между которыми охранялись дозорами. Передний край нашей обороны на важных направлениях обеспечивался минными полями и проволочными заграждениями. Противник, оторвавшись от чехословацких частей, отвел свои войска и занял заранее подготовленную оборону на правом берегу Ондавы.