Рагнар Квам-мл. - Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир

• Название: Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир
• Автор: Рагнар Квам-мл.
• Издательство: Весь Мир
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-7777-0488-7

Вторая книга трехтомника о норвежском путешественнике Туре Хейердале охватывает период с октября 1947 г. по 1970 г. Путешествие в Полинезию на бальзовом плоту «Кон-Тики» сделало Хейердала знаменитым. Книга и фильм об этом плавании превратили его в самого известного норвежца, принесли финансовый успех. Но существенно труднее было убедить в серьезности научной концепции Хейердала о заселении Полинезии академический мир. Титанические усилия Хейердала в этом направлении составляют значительную часть повествования Рагнара Квама. Подробно и очень занимательно рассказывает биограф о поисках Хейердалом следов индейцев Южной Америки на Галапагосских островах и об экспедиции на остров Пасхи. Описаны им и две попытки пересечь Атлантический океан на тростниковой лодке («Ра-I» и «Ра-II»). Со страниц книги общественная и семейная жизнь Хейердала предстает многогранной. Он был не только фанатичным путешественником, одаренным исследователем, но и истинным «гражданином мира», стремившимся привлечь внимание ООН к проблеме загрязнения мирового океана, соединявшим в своей команде людей из разных стран.

---

«Большие проблемы для меня начнутся 22 октября, когда я должен буду предстать перед судом в Лос-Анджелесе, где Пуреа и ее муж работали уже несколько недель в непосредственной близости (и за мой счет), чтобы подготовить все для своего иска. […] В любом случае, я должен буду покрыть судебные издержки, а это выльется в немалую сумму. Если я проиграю дело и мне придется выплатить компенсацию, после того как всяческие налоги будут выплачены, я влезу в долги еще больше, чем те, с которыми я надеялся справиться в тяжелые для меня дни 1947 года»{179}.

Хейердал очень надеялся, что ему, по крайней мере, не придется терять время на поездку в Лос-Анджелес. Но за дело переживал не только Тур. Сол Лессер и РКО были убеждены в том, что если и существует хоть какой-то шанс выиграть дело, то Тур сам должен присутствовать в суде. Хейердалу снова позвонили из США. На этот раз в РКО настаивали, чтобы Тур приехал. У него не оставалось другого выбора, кроме как сесть на самолет, «несмотря на то что это нарушило ход всей работы» над монографией{180}. В последней отчаянной попытке переубедить Андреа он заехал в Париж. Там его хорошо приняли у нее в доме, но она не передумала. Вместо этого она воспользовалась случаем и поблагодарила за французское издание книги о «Кон-Тики», которую Тур прислал ей и которую она с удовольствием прочла{181}. Она не нашла фотографии Арлетт Пуреа по той причине, что Тур, желая угодить супругам Розин, попросил французских издателей не делать этого. Но жест не возымел успеха, единственное, чем можно было им угодить, — деньги.

С миллионным иском в мыслях Тур устало опустился в кресло самолета, который должен был доставить его через Атлантику. Моторы загудели, и стюардесса последний раз обошла салон, чтобы проверить, все ли пассажиры пристегнули ремни. Но пессимизм не был свойствен Хейердалу, и, пока самолет набирал высоту, он ругал себя за то, что ему придется отбиваться, когда через неделю он займет свое место в Верховном суде Калифорнии, округ Лос-Анджелес. В который раз, готовясь к своей будущей речи, которую он произнесет перед Арлетт Пуреа и судьей, он не мог собраться с мыслями. Так или иначе, они унесли его на Раройа, счастливый остров, где все началось.

Никто на этом маленьком южном островке не мог припомнить более значительного события. С тех пор как первые люди однажды много лет назад прибыли сюда под парусами и обосновались под пальмами, дни монотонно сменяли друг друга, с таким же постоянством, с каким ветер дул с востока. Только когда кто-то в деревне умирал, вспоминали о счете времени. Но тот августовский день 1947 года и последующие дни стали совсем не такими, как другие, в том числе и для Марианны Пойа, девочки пятнадцати лет.

Рано утром она, как обычно, пошла на пляж. Там, когда она сидела на корточках и умывалась, она обнаружила вдруг много интересного, плавающего вокруг. Она увидела туфли, консервы и сигареты, и — Боже мой! — она нашла даже шоколад, драже и печенье. Она украдкой глянула через плечо — нет ли тут кого. Не попробовать ли?

Нет, на это она не решилась. Надо сказать взрослым, без разрешения вождя она не может ничего трогать.

Девочка обежала хижины и рассказала обо всем, что увидела. Вскоре на пляж сбежался народ. Среди плавающего добра они увидели также деревянный ящик, на котором стояло «Тики». Вождь, которого звали Тека, остановился и внимательно вгляделся в горизонт. Может быть, судно село на риф?

На следующее утро Марианна встала еще раньше. Она побежала в лагуну, как только рассвело. И конечно же, девочка снова увидела много всего странного у берега; она твердо была уверена, что даже больше, чем вчера.

Тека больше не сомневался. Кто-то потерпел крушение. Но Тики? Это ведь имя бога!

Он поманил к себе Этьена, тоже из рода вождей, и попросил взять с собой несколько человек и проверить. Они спустили на воду два каноэ и направились к коралловым островам на другой стороне лагуны.

И тут Этьен их увидел — бородатых и почти голых мужчин. Они стояли перед пальмами на самом маленьком из островов и махали незнакомым флагом. Он помахал в ответ и подплыл поближе. Тут же он услышал, как кто-то кричит: «Иа орана!» Этьен остолбенел. Люди белые, но говорят на его языке?

Каноэ подошли к берегу. Этьен вышел первым и пожал по очереди руки пришельцам.

Несколько белых птиц летали вокруг с криками, напуганные присутствием людей. Остров получил название в честь этих птиц — Тахуна Мару, остров, дающий убежище птицам. Он достигал ста пятидесяти метров в диаметре и лежал на кольцевом рифе, образующем Раройа, атолл архипелага Туамоту. Территория относилась к Французской Полинезии, и в знак уважения к Парижу прибывшие издалека путешественники подняли на дереве триколор.

Затем Этьена и его спутников заинтересовало, а где же, собственно, судно? Этьен немного говорил по-французски и осмелился спросить.

Тур повернулся и указал на плот. Полинезийцы недоверчиво направились вброд к рифу и увидели его воочию. Они потрогали бальзовые бревна и связывавшие их веревки, они что-то говорили себе под нос и жестикулировали.

— Но это не судно, — сказал Этьен. — Это пае-пае.

— Пае-пае, пае-пае, — подтвердили другие.

Тур почувствовал, как по коже побежали мурашки. Пае-пае — это он знал, это означало «плот»!

Туземцы осмотрели «Кон-Тики». Такие огромные бревна — и никакого мотора!

Этьену захотелось узнать, зачем же они предприняли такое путешествие.

Тур рассказал им о своем путешествии на Таити и Фату-Хиву десять лет назад. Там он встретил человека по имени Теи Тетуа, который рассказал ему об их великом вожде и родоначальнике Тики, который первый открыл острова. Потом он узнал о другом великом вожде, которого тоже звали Тики, но он жил в Америке. Однажды Тики взял с собой свой народ и отправился через океан на пае-пае. Когда Тур утверждал, что это, должно быть, один и тот же Тики, люди, откуда он сам приехал, из Европы и Америки, стали смеяться над ним и сказали, что у Тики не было судна, а только пае-пае и поэтому он не мог приплыть из Америки в Полинезию. Тогда он сказал европейцам и американцам, что он докажет, что Тики мог приплыть из Америки на Раройа на своем пае-пае{182}.

Туземцы слушали рассказ, как сказку, и радовались каждый раз, когда Этьен им переводил. Он рассказал, как все в деревне удивились, когда нашли ящик с надписью «Тики».

— Тики — наш праотец, — торжественно объяснил Этьен.

Через несколько дней в деревне устроили праздник для людей с плота. Все хотели послушать рассказ Тура о том, как они плыли через океан. Когда он закончил, вперед вышел человек, по имени Тупухое, тоже из знатного рода. В глазах Тура он был «настоящее дитя природы и истинный человек, с первобытным духом и силой, которую редко где встретишь. Его могучая фигура и королевский лик выглядели как раз так, как представляют себе чистокровного полинезийского вождя»{183}.

Тупухое взял слово и со временем вошел в экстаз{184}. Он говорил о том, что его отец, дед и его предки рассказывали о Тики, их первом вожде, и о белом народе из Южной Америки, откуда он был родом.

Тупухое раньше не встречал европейцев, веривших в Тики, о котором рассказывали его предки. Для них Тики являлся языческим богом, которого миссионеры прокляли, и поэтому молиться ему было нельзя. Но теперь шесть европейцев приплыли через океан на пае-пае, и Тупухое получил еще одно подтверждение, что предки говорили правду{185}.

Экипаж плота не мог не заметить радости на лице Тура{186}. Сомнений не оставалось — легенда о старинных богах еще жила среди жителей Раройа, как и на Фату-Хиве.

В деревне проживало 127 человек, и две недели Хейердал и его товарищи гостили у них. Семьи боролись за право пригласить их на ужин, и каждый вечер били барабаны, приглашая на танец хула-хула. Тур ожидал найти рай, когда он вместе с Лив отправились в свадебное путешествие на Фату-Хиву. Но мечта о рае разбилась вдребезги, и они, разочарованные, отправились домой. На Раройа мечта вновь стала реальностью, Тур почувствовал такую близость к природе, как никогда раньше. Песни, музыка и дразнящий, почти невидимый танец женщин в темноте между пальмами создавали атмосферу, задевавшую самые глубины его души. Праздник продолжался до поздней ночи, и «туземцы предложили нам своих жен и дочерей, которые сделали все возможное, чтобы завлечь нас в лес»{187}.

В такие ночные часы ему и пришла в голову мысль снять на пленку танцующих женщин. Он хотел использовать эту сцену для «хеппи-энда» в фильме об экспедиции как символ гостеприимства, с которым их встретили в Южном океане{188}. Но дни шли, а снять танец не удавалось — по той простой причине, что он никогда не начинался прежде, чем спускалась темнота.