Ваан Тотовенц - Жизнь на старой римской дороге

• Название: Жизнь на старой римской дороге
• Автор: Ваан Тотовенц
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1970

---

— Слушаюсь, ваше преосвященство! — покорно склонив голову, ответил муж Маргариты.

Пошатываясь, как пьяный, вышел он из епископского дворца и нетвердым шагом побрел домой.

А дома сразу же спустился в мастерскую Овнатана. Болью отдавались в его сердце удары молотка скульптора. Взяв его за руку, он с трогательной теплотой посмотрел на того, кого назвал своим братом. Жили они в одном доме, но уже давно не видели друг друга.

Увидев, что глаза зятя светятся прежней добротой и лаской, Овнатан вскочил и протянул ему руки. Они горячо и крепко обнялись.

Потом муж Маргариты подробно рассказал скульптору о своем разговоре с епископом.

— Уступи мне только это помещение, брат, — попросил Овнатан.

Муж Маргариты смущенно опустил голову.

— Пусть только никто не знает о том, что я тебя кормлю, — сказал он.

— Обещаю. Скоро, очень скоро, придет ко мне смерть, и тогда ты освободишься от меня навсегда, — спокойно ответил скульптор и поднял на зятя свои воспаленные, горящие лихорадочным блеском глаза.

Муж Маргариты снова обнял его.

— Прости меня, — прошептал он.

Лицо Овнатана озарилось спокойной, всепрощающей улыбкой.

Вечером Овнатан перенес свою кровать в мастерскую.

Ночью, сидя в одиночестве перед грудой сырой глины, он заговорил с ней, как с живым существом:

— Настал час, когда я должен вылепить из тебя в последний раз то, что задумал. Меня преследует мрак. Он преследует все человечество, принося ему горе и страдания, он везде, где гаснет светоч знания. Ты праматерь всего сущего, его первоначальная форма. Это ты даришь нам хлеб, делаешь розу алой, питаешь корни деревьев и украшаешь их ветви всевозможными плодами. Преображаясь в бесчисленное множество дивных форм, ты жила многие века, живешь и будешь жить вечно. Подари же мне свою непостижимую силу, свою необоримую мощь.

Голос Овнатана гулко раздавался в ночной тишине, заполняя сумрачную пустоту мастерской. И казалось, что он исходит из самых затаенных глубин его сердца.

И вдруг взору скульптора открылось чудесное видение, подобно ослепительному лучу, внезапно ворвавшемуся во мрак подземелья. В нем родился новый творческий замысел.

Не теряя времени, он бросился к глине и принялся лепить, придавая своему видению реальную, осязаемую форму. Он работал долго, работал до тех пор, пока не запротестовали его усталые кости.

Когда Овнатан лег наконец в постель и натянул на себя одеяло, ему показалось, что он провалился в какую-то пропасть.

Утром, когда Овнатан еще спал, Маргарита принесла в мастерскую завтрак. Проснувшись, он увидел сестру с умилением смотревшую на него, и улыбнулся. А Маргарите показалось, что в его синих глазах занялась заря.

Овнатан работал целый день. Теперь уже можно было понять его замысел. На одном из склонов холма виднелась толпа людей, молодых и старых, женщин и мужчин. Были здесь и дети. Нагие, испуганные, они прижимались к ногам взрослых, обнимая их своими тоненькими ручонками. И все эти гонимые, претерпевшие неимоверные страдания люди, с обветренными лицами и растрепанными бурей волосами, стремились к вершине горы, вслед за суровым неукротимым человеком с факелом в руке.

Здоровье Овнатана катастрофически ухудшилось, он работал с лихорадочной поспешностью, чтобы, закончив лепку, успеть высечь ее из белого камня в натуральную величину. Он слышал тяжелую поступь смерти, которая неумолимо приближалась к нему, но не испытывал страха — только бы завершить работу. Он умрет не раньше, чем воплотит в камне все муки человеческие, отобразит чудовищное напряжение утомленных мышц, страстно протянутые к вершине горы руки, пустые глаза слепца, отчаяние детей, стенания несчастных.

Глядя на осунувшееся лицо брата, его словно восковые исхудалые руки и лихорадочно горящие глаза, Маргарита встревожилась.

— Его надо немедленно перенести наверх. Он не должен больше работать, — шепнула она мужу.

— Ну конечно, — согласился тот.

Они спустились в мастерскую и стали уговаривать Овнатана, чтобы он отдохнул.

— Завтра к вечеру я закончу работу, тогда и перейду к вам наверх, — ответил скульптор каким-то странным, будто не своим голосом.

После полудня он долго отделывал мельчайшие детали скульптуры.

Вечером, усталый и вконец разбитый, он лег спать раньше обычного. Проснулся он от сильного сердцебиения. Ему не хватало воздуха. Овнатан с трудом поднялся. Он испытывал какое-то странное чувство, как будто все вокруг него непонятным образом изменилось. Скульптор подошел к окну, раскрыл его и глубоко вдохнул в себя свежий утренний воздух. Это немного подбодрило его. Сознавая, что смерть близка, Овнатан с тоской посмотрел на скульптуру. Потом взял самый маленький из своих инструментов и подошел к ней. Он хотел закончить работу, но рука его ослабела и перестала повиноваться. Последним, нечеловеческим усилием воли Овнатан высек на вершине горы, у самых ног человека с факелом одно лишь слово — СВОБОДА.

Потом он опустился на стул, оперся правым коленом на таз с глиной, облокотился на подножье памятника и припал головой к нему. Он пытался вздохнуть, но у него вдруг перехватило горло. Тогда он спокойно закрыл глаза.

Утром Маргарита, как обычно, принесла в мастерскую завтрак.

— Опять он всю ночь не спал, — прошептала она, увидев Овнатана у скульптурной группы.

Маргарита подошла к брату и взяла его за руку — она была холодна. Она схватила голову Овнатана, прижалась губами к его лбу — и он был холодный.

Послышался душераздирающий крик и потом громкое рыдание. Сестра оплакивала смерть брата.

После похорон Маргарита спустилась в мастерскую и обильно оросила глину слезами. А еще через несколько дней она оделась во все черное и пошла к одному из своих двоюродных братьев с просьбой обжечь последнюю скульптуру Овнатана.

Когда это было сделано, Маргарита перенесла скульптуру в мастерскую, наглухо забила ее окна, заперла и опечатала дверь.

— Никто не переступит этого порога, пока не умрет самый младший из моих сыновей, — заявила она.

Шли годы. Прекрасные творения покрылись пылью забвения.

Страна стояла на пороге больших событий. Закачался, а вскоре и вовсе рухнул старый строй. Стоны гибнувших смешались с торжествующими голосами победителей. Люди, чьими руками был построен мир, не знавшие прежде ничего, кроме безрадостного, изнурительного труда, поднялись против своих угнетателей. Могучим неудержимым потоком хлынули они с заводов, портов и полей, спустились вниз с горных сел и деревень и затопили города. Засвистели пули, загрохотали пушки. Были сброшены с трона тираны, растоптаны усыпанные алмазами кресты, разорваны в клочья пышные наряды богачей, политые потом и кровью трудящихся. Народ захватил дворцы и замки, разрушил тюрьмы. И из темных подземелий вышли на свет бледные и голодные, но горящие жаждой жизни люди. Господству царей пришел конец.

Вместе со всей страной поднялся на борьбу и город на берегу древней реки.

Над бескрайной долиной запылало зарево пожаров, а на деревьях закачались тела больших и малых тиранов. Их, на коленях вымаливавших себе пощаду, постигла справедливая, священная кара.

Власть перешла в руки тружеников. Новое общество вспомнило о великом скульпторе, глиняные изваяния которого рассказывали о гонимых и обездоленных. Бабушка многочисленных внуков, седая Маргарита, открыла двери мастерской, с ключами от которой она после смерти Овнатана не расставалась никогда.

Смахнули густую пыль с прекрасных творений великого скульптора. Был выделен специальный зал для его работ в национальном музее. А последнюю работу Овнатана передали молодым ваятелям, чтобы они высекли ее из белого мрамора. Свежий воздух ворвался в распахнутые двери и окна темной кельи, и в ней снова зазвучали звонкие удары молоточков ваятелей. Памятник был сделан в натуральную величину, именно таким, каким был задуман он великим скульптором.

* * *

Сейчас памятник этот установлен на большой центральной площади города. Под мраморной плитой покоятся останки скульптора, на ней высечено:

ОВНАТАН — СЫН ИЕРЕМИИ

РАССКАЗЫ

Из цикла «Америка»

1. Арабская баллада

Перевод Р. Григоряна 1

В то время я работал в отделе восточных ковров Уинтенского торгового дома. Однажды, когда все продавцы были заняты, меня попросили принять одного из покупателей. Он выбрал несколько дорогих ковров и, подавая мне свою визитную карточку, сказал:

— Моя жена разбирается в коврах лучше меня. Завтра она зайдет к вам. Будьте добры показать ей ковры, отложенные мною. То, что она выберет, пошлите домой. Чек получите в конце месяца.