Марк Ренуар - Валенсия

• Название: Валенсия
• Автор: Марк Ренуар
• Жанр: Зарубежная классика

---

- Что же ты не читаешь?

- Я потом, когда вы уснете.

- Тогда закрой глаза, я разденусь.

Она зажмурилась. Я быстро разделся и лег с краю, укрывшись покрывалом. Пожелав ей спокойной ночи, я повернулся к ней спиной и снова попытался уснуть. Но заснуть никак не мог. Я слышал, как тихонько зашелестели страницы книги, слышал ее дыхание. Попробовал думать о работе, вспоминая, что еще не сделано, попытался представить себе, как завтра встретят меня на работе, потом начал считать. Досчитал до двух тысяч и устал. Мне хотелось посмотреть, что делает девочка.

- Валенсия, ты не спишь?

- Нет, я вам мешаю?

- Нисколько. Скажи, ты не будешь против, если я укроюсь одеялом, покрывало жесткое и не греет.

- Ну да, пожалуйста. Как я раньше об этом не подумала. Она отодвинулась к стенке и накинула на меня край одеяла.

- Теперь вам тепло?

- Тепло, - ответил я, чувствуя, как дрожит от возбужденья мой голос. Все труднее и труднее было мне владеть собой. Между нами было расстояние не больше 10 сантиметров. Я чувствовал тепло ее тела, его запах. Полежав спокойно 5 минут, я притворился спящим и повернулся на спину, мое голое тело, мое бедро прикоснулось к бедру девушки, она вздрогнула и немного отстранилась. С замиранием сердца я лежал, еще сдерживая порыв страсти. Это была пытка, равной которой на свете нет. Чувствовать возле себя нежное голое тело девушки и не прикоснуться к ней ни одним пальцем - это кошмарный сон. Я повернулся к ней лицом, все так же имитируя сон, полежал и затем положил руку ей на грудь. Твердая девичья грудь едва подавалась под тяжестью руки. Валенсия задрожала, как от приступа лихорадки и испуганно замерла, не зная, что делать. Я с невыразимым наслаждением осторожно сжимал неподатливую мякоть ее груди, еле сдерживая крик похотливой радости. Валенсия стала тяжело и часто дышать, ее грудь вздымалась под моей рукой, как волна океана. Наконец, она решилась и, осторожно сняв мою руку со своей груди, положила ее на меня. Но я уже не мог остановиться. Я убеждал себя, что времени осталось мало и я только поласкаю милую девочку, не причинив ей вреда. Я "Проснулся". Валенсия лежала на спине, напряженно вытянув тело. Ее красивые руки были вытянуты вдоль тела поверх одеяла, книга лежала на груди. Ее широко раскрытые глаза, не мигая, смотрели в потолок. Красивые по-девичьи угловатые плечи с едва выступающими дужками ключиц, слегка вздрагивали. Губы что-то беззвучно шептали.

- Валенсия, милая девочка, - вырвалось у меня восклицание, и я, помимо своей воли, движимый одним инстинктом плоти, приподнялся на одной руке, обняв ее за шею, приник к ее губам в долгом, трепетно-страстном поцелуе. От неожиданности она даже не сопротивлялась. А когда я нечеловеческим усилием оторвал свои губы от ее рта, она испуганно зашептала:

- Вы ничего плохого мне не сделаете... Вы хороший...

Да? - да, да, милая, - злясь на себя, ответил я, - только еще раз поцелую. Тебе приятно?

- Приятно.

Я снова схватил ее губы и целовал их так долго, безудержно, неистово, как будто одним этим пытался охладить испепеляющее желание плоти. Я прижался всем телом к горячему бархату ее нежной наготы, чувствуя, как сильнее бьется ее сердце. И вдруг удивительное спокойствие оборвало все мои желания. Я лег на спину и, вкушая сладость покоя, закрыл глаза.

- Что с вами? - спросила Валенсия, склонившись надо мной. Бедная девочка так испугалась, что не заметила, как по пояс вылезла из-под одеяла. Я от- крыл глаза и... Бог мой! Редко люди во сне видят такую красоту! Надо мной, как два спелых персика, трепетали ее груди. Маленькие пуговки сосков, нежных и чистых, как две конфетки, торчали острыми кончиками вперед. Грудь начиналась где-то у плеча и, постепенно повышаясь, опускалась едва заметной складочкой к животу, полная, упругая, будто налитая соком сильной, здоровой молодости. Ни слова не говоря, я схватил ее своими руками и впился губами в коричневый со- сок. Она вскрикнула и забилась, как пойманный птенец.

- Не надо, умоляю, - на ее глаза навернулись слезы.

И я отпустил ее.

- Тебе неприятно?

Она ничего не ответила и, уткнувшись в одеяло, неподвижно лежала, сотрясаемая нервной дрожью. Я склонился к ней.

- Но ведь я ничего плохого тебе не сделал. Я хотел, чтобы тебе было хорошо. Тебе же приятно, когда я целую твою грудь. Разве нет? Она посмотрела на меня своими изумрудными глазами и кивнула головой.

- Ну так дай, я еще раз поцелую. Дай. Мои поцелуи доставят тебе столько удовольствия. Не бойся. Она растерянно посмотрела на меня и я понял, что она колеблется.

- Не нужно бояться. Это не причинит тебе вреда. Это так приятно. Ну же.

Она опустила руки, державшие край одеяла, чтобы я мог его откинуть. И я это сделал. Она прикрыла грудь руками, глядя на меня со страхом и мольбой.

- Не бойся, глупышка, я ничего не сделаю своими руками. Она послушалась. И вот перед моими глазами снова сон. Я стал целовать ее в сумасшедшем исступлении, не видя, к чему прикасаются мои губы. Все ее нежное благоухающее тело представлялось мне олицетворением самого прекрасного на земле. Я целовал ее руки и плечи, шею и грудь, бедра и ноги. В сладостном изнеможении я касался лицом ее мягкого живота, самозабвенно вылизывая впадину пупка. Ее сотрясали судороги сладострастия. Она закрыла глаза и безвольно отдалась во власть моих жгучих ласк. Вдруг, в бессознательном порыве похоти, я рывком раздвинул ее ноги и приник губами к полным, мягким и липким губам влагалища. Валенсия дернулась всем телом, пытаясь оторваться от меня, уперлась руками в мою голову. Но волна сладострастной истомы сковала ее члены, она бессильно распласталась передо мной с тихим слезным стоном. Я долго лизал языком нераспустившийся бутон любви, ощущая кончиком языка каждый бугорок, каждую складочку. Она затихла и вся погрузилась в трепетное вкушение сладости, которая жарким потоком разлилась по ее телу от моих губ. Совершенно обезумев от похоти, я лег на девочку , разведя в стороны девственные губы ее цветка, воткнул изо всей силы свой дерзкий меч. Она вскрикнула от боли и, обхватив меня своими руками, содрогнулась в рыданиях.

- О, как мне нехорошо! Что со мной сделали? Мне так нехорошо!

Потрясенный всем случившимся, я растерянно смотрел на нее, не зная, как утешить. А она, бледная и обессиленная, шептала:

- Что со мной? Что вы сделали? Мне плохо. Она исчезла, не услышав от меня ни единого слова утешения, оставив меня в смятении и смутном ощущении тяжелой вины перед ней и перед богом.

Рэм опустил голову на стол и замолчал. Мы сидели, подавленные его рассказом, растерянные и ошеломленные. Он вдруг порывисто встал и, пройдя по комнате, уже другим голосом сказал:

- Ну что ж. Выпьем. Что было, то прошло. Мы выпили и он сразу продолжил свой рассказ.

ГЛАВА 7

Уже долго я сидел, подавленный случившимся, стараясь объяснить себе, как это произошло. Потом вытер свой окровавленный член о простыню и лег спать. В восемь часов, как обычно, меня поднял Макс. Тесть ехал на завод. Я встал, превозмогая сонливость и, наскоро позавтракав, вышел к подъезду. Тесть уже сидел в машине.

- Ты что-то плохо выглядишь, Рэм. Ты не здоров?

- Здоров. Просто я не выспался. Вчера до часу я был на банкете у Мари.

- Она все такая же?

- Такая.

- Ты сегодня сходи в литейный цех. Вайс опаздывает с отливкой заготовок станин для 150-миллиметровых орудий. Побудь там до обеда и посмотри, в чем там загвоздка.

- Хорошо.

Мы поехали на завод. Тесть ушел к себе в правление, а я поплелся в цех. Болела голова, во рту пересохло, тяжелые ноги не слушались. Я несколько раз спотыкался о рельсы и чуть не разбил себе нос. Наконец, я добрался до цеха. На меня дохнуло кислым запахом кокса. В полусумраке огромного, узкого, как тоннель, здания у ярких квадратов отливочных печей, как черти в аду, копошились потные грязные люди. Стоял какой-то ровный и сильный рабочий шум. Я вошел в кабинет начальника цеха.

- Что у тебя случилось? - спросил я у Вайса. Увидев меня, он расплылся в приветливой улыбке.

- Рэм, дружище, здравствуй. Ты уже вернулся? - вернулся.

- Не об этом речь. Что у тебя с отливками? Шеф не доволен. Просил проследить за тобой. Вайс обиделся.

- Я не виноват. Сталь идет низкого качества, в литье много брака, вот и все, вот и не справляются.

- Ну, пошли в цех.

Я ужасно хотел спать, у меня слипались глаза и подкашивались ноги. Я чуть не сел на неостывшую отливку. Вайс взял меня под руку. Мы пошли к литейщикам. Я, как сквозь пелену, видел людей, яркую струну расплавленного металла и слышал монотонный голос Вайса, объяснявшего, что происходит.

- Ну вот, смотри сам, что случилось - опять брак, - услышал я, очнувшись, голос Вайса. Ничего не соображая, я посмотрел на отлитую станину и попросил Вайса отвести меня к себе в кабинет.

- Я очень хочу спать, - сказал я ему, когда мы вернулись из цеха.

- Ложись на кровать в комнате дежурного диспетчера.