Назар Гельдыев - Мелодия Секизяба (сборник)

• Название: Мелодия Секизяба (сборник)
• Автор: Назар Гельдыев
• Издательство: Магарыф
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1985

Книга «Мелодия Секизяба» — об одном из древних народов Востока — туркменах, которые ткут самые прочные и красивые ковры, выращивают самых лучших скакунов — ахалтекинских коней, бесценный золотистый каракуль, известный всеми миру.

Н. Гельдыев пишет о красивых, сильных людях, которые строят самый большой по протяжённости Каракумский канал, о людях, которые превращают пустыню в цветущий оазис. И вместе с тем, эта книга — о детстве, юности. Роман написан своеобразным, мастерским, умелым пером.

---

Отец встревоженно спросил:

— Ты видел, кто это был?

— Да, — ответил я спокойно. — Это Чарыяр, сын Хайдара.

— Понял, наконец, что игра проиграна, — сказал отец, по обыкновению от гордости выпячивая грудь. Он произнёс это громко, чтобы слышно было и тем, кто сидел сзади. Нязик незаметно толкнула меня в спину. Она так и сияла, поглядывая то на меня, то на невесту. Ей, по-моему, всё происходившее очень нравилось. Мне тоже, хотя, наверное, и не так, как ей. Всё-таки обман есть обман, и хорошего в нём мало.

И вот мы снова оказались у нашего дома. И снова всё это напоминало столпотворение — ведь кроме тех, кто разместился в собственных машинах, были и автобусы из нашего сельского клуба, и даже несколько грузовых машин, с установленными в кузове стульями, и всё вокруг было битком забито людьми. При этом надо добавить, что несколько десятков ветхих старушек, для которых такое веселье было уже не по силам, остались во дворе тётушки Огульсенем, где и расположились удобно вокруг котлов с пловом — весь остальной аул от мала до велика был здесь.

Вот что значит большая свадьба

Единственное, о чём я жалел от всей души, что один человек — может быть один на весь аул, не смог присутствовать на свадьбе — даже если бы и хотел. И вы, конечно, тоже догадались, что это была Гюльнахал. Всё это время, с той секунды, как под красным халатом оказалась Кумыш, Гюльнахал должна была сидеть в небольшом врачебном кабинете. Не знаю, чем она тем занималась — читала ли книгу, слушала ли радио или смотрела телевизор, но уверен, что и она мыслями так или иначе участвовала в торжестве, которое, что ни говори, могло бы стать и её свадьбой — если бы не Кумыш. В этой комнате, рядом с амбулаторией, где Кумыш принимала больных, Гюльнахал должна была оставаться до тех пор, пока свадьба не отгремит и с первым утренним поездом уехать вместе с Чарыяром в Ашхабад на семинар. А может быть Чарыяр освободится раньше, и они уедут на семинар в его машине… А может…

Мне трудно было представить, что должна была испытывать Гюльнахал в эти одинокие минуты.

Да, Гюльнахал мне было жалко, но, подумав, я решил, что всё не так уж и страшно. Ну, не погуляет она на моей свадьбе, зато, когда всё уляжется и будет уже позади, я уверен, что она и Чарыяр позовут нас на сбою свадьбу, и там уже мы все повеселимся вдвойне. Тем более, подумал я, что Чарыяр не станет слишком задерживаться…

Так я успокоил свою совесть. А Чарыяр? Мне не надо было даже вспоминать о нём, потому что он сам о себе позаботился и сам о себе напомнил. Не успели мы приблизиться к воротам собственного дома, как увидели, что въезд во двор перегорожен чьей-то машиной. Это была машина Чарыяра, и сам он вылез из-за руля и стоял возле ворот с самым решительным видом. Увидя нас, он той же решительной походкой направился к нам. Я почувствовал, как отец забеспокоился.

— Что ему нужно от нас, — спросил он вполголоса и не меняя положения, но я заметил, что по лицу его проступили капли пота. Неужели он решил, что Чарыяр испортит нам праздник, начнёт скандалить или буянить? И он посмотрел на меня. — Как ты думаешь, сынок, что у этого мрачного юноши на уме?

— А вот это мы сейчас узнаем, — небрежно бросил я и вышел из машины навстречу Чарыяру. Мы обменялись с ним понимающими взглядами, потом я вернулся к отцу и сказал:

— Он требует приз «за коня»?

— Какого ещё коня, — не понял отец.

Но тут к машине подошёл сам Чарыяр.

— Ну-ка, дядюшка Поллы, — сказал он весело, — раскрывай кошелёк, Кто раньше других прибыл на коне к дому невесты, тому и приз. Не расплатишься со мной — не пущу во двор ни жениха, ни невесту, ни тебя самого.

— И это всё? — с облегчением спросил отец и протянул Чарыяру сиреневую бумажку.

— Нет, не всё, — ответил Чарыяр. — За то, что я первым прибыл к вашим воротам, надо бы получить с тебе ещё и барана, но уж ладно, я не жадный — съем барана в зажаренном виде.

И Чарыяр пошёл отгонять машину от ворот.

Я открыл ворота, отец дал длинный гудок, все машины тоже загудели, и под этот неумолчный гул машина с невестой торжественно въехала в дом жениха.

— Возьми невесту за руку и осторожно введи её в дом, — распорядился отец. Но когда мама попробовала сделать это, дверь оказалась запертой.

— В чём дело, Сона? — крикнул отец из гаража, глядя, как мама не может попасть в собственный дом.

— Ничего не могу понять, — отвечала мама. — Может, ты закрыл дверь на ключ?

Из-за дверей донеслось девичье хихиканье и чей-то голос пропел:

— Платить надо…

— Я по миру пойду с этими порядками, — проговорил отец, роясь у себя в карманах. — Они все просто с ума посходили. Там плати, тут плати, и ещё плати, и ещё плати…

— Ты же сам хотел, как положено, по обычаю, — возразила ему мама. — Если не дашь «выкуп за дверь» — останемся на улице.

Отец с недовольным видом просунул под дверь несколько десятирублёвок и дверь сама собой отворилась.

— Пока не нашлось ещё за что платить, заводи невесту в дом, — распорядился отец. — На скольких свадьбах был, а таких расходов нигде не видел.

— Так ведь и ты, Поллы, играешь свадьбу не так, как другие, — заметил стоявший поблизости Ташли-ага.

— Ну и что же? — ответил отец. — Я справляю свадьбу правильно, по всем правилам, как исстари повелось. А они, те, другие, о которых ты намекаешь, почтенный председатель, они справляют всё неправильно.

— Значит, у всех неправильно, у одного тебя правильно, — усмехнулся Ташли-ага. — Тогда готовь ещё и ещё деньги и не жалуйся. Сам этого захотел. А пока что сделаем вот что — помоги Соне завести невестку в дом, а потом, если хочешь, поговорим с тобой.

Мама, держа невестку за руку, так и не могла пробиться сквозь подружек, которые хотя и открыли дверь, но стояли в передней, снова требуя выкуп за проход. Что оставалось делать отцу, особенно под насмешливым взглядом Ташли-ага? Он раздал оставшиеся деньги и получил возможность ввести невесту в дом.

Мама стала давать тут первые наставления.

— Ступай, но только с правой ноги. А как переступишь порог, сразу опускай обе руки в мешок с мукой — он стоит тут же у входа, справа. Затем иди в кухню, вынеси кувшин с маслом, и тоже опусти в него обе руки. Хотя нет, нет — опусти в него только правую руку, слышишь — правую…

Отец вышел во двор и, утирая пот, подошёл к Ташли-ага.

— Да, — сказал он, — да, почтенный Ташли-ага, мне и во сне не снилось, что соберётся столько народу. Я уж и не уверен, достаточно ли на всех наготовлено. Народу раза в три больше, чем я рассчитывал, — признался он, — а уж расходов и вообще раз в пять больше — одни бесчисленные выкупы чего стоят.

— Больше народу — больше чести, Поллы. Да и сын у тебя хоть куда, и невестка в доме — серебро и золото. Так что не печалься, Поллы, а гордись — не во всяком городе столько народу соберётся.

Отец чуть-чуть приосанился.

— Да, выходит, уважают наш дом, верно, Ташли-ага.

— Конечно, уважают. Но только ты начал хорошо, а теперь боишься, что недостаточно наготовил. Пошёл бы да и проверил, если в чём нехватка, колхоз тебе поможет. А главное с подарками для гостей: всем ли хватит? Ты же говоришь, что расчитывал на меньшее количество гостей, значит, кто-то может остаться без подарка и осрамит тебя на весь мир.

Отец побледнел:

— Твоя правда, Ташли. Что же мне делать теперь?

— Хороший совет всегда ко времени. Если понимаешь это, тогда ещё не поздно. Отдай собравшимся здесь то, что приготовил для вечера, а для тех, кто придёт на вечерний пир, готовь всё заново. Если деньги есть, а помощников хватит, всё успеешь к вечеру приготовить, никто ничего и не заметит. На таком пиру, какой ты затеял, у всех должно быть всего в достатке, а может и в избытке.

Отец замялся. Потом упавшим голосом пробормотал:

— У меня почти не осталось денег. А у кого сейчас займёшь, чтобы потом не разболтал?

— Я не разболтаю, — сказал Ташли-ага. — Ты веришь мне, Поллы? Сколько тебе надо денег? Скажи — и получишь.

— Но ведь сегодня нерабочий день. Где найдёшь кассира?

— Я сам буду твоим кассиром. Пиши заявление из моё имя и сколько денег хочешь получить. Разве ты чужой в нашем колхозе?

— Какую сумму писать? И на какой срок? Ты спасаешь мою жизнь, Ташли, спасаешь мою честь.

— Не говори глулости, Поллы. Я просто протягиваю тебе руку помощи, чтобы вытащить тебя из ямы, куда ты свалился по собственной неосторожности. Сколько тебе нужно денег: две, три тысячи? Напиши, сколько именно, а срок тоже поставь любой: один год, три, восемь.

Отец вздохнул полной грудью. Глаза его вновь сверкали, когда он огляделся вокруг. Жаль, что никто не слышал этого разговора. Вот что значит уважение. Сам Ташли-ага предложил ему помощь, вы слышите? Две, три тысячи — хоть на десять лет… Вот это друг — Ташли-ага. И как вовремя.