Оливер Боуден - Покинутый

• Название: Покинутый
• Автор: Оливер Боуден
• Жанр: Прочие приключения

Сюжет романа повествует о событиях, предшествующих Assassin's Creed 3, а именно о ранней жизни Хэйтема Кенуэя в Лондоне и о том, как он впоследствии присоединился к Ордену Тамплиеров.

---

У него вспыхнули глаза.

— Тогда ты будешь со мной драться.

Я кивнул.

— Я не могу убить тебя хладнокровно. Я ведь не твой генерал.

— Да уж, — сказал он, — ты ему и в подметки не годишься.

И он вынул саблю.

Секунду спустя человек, когда-то едва меня не повесивший и помогший вырезать невинную семью при осаде Берген-оп-Зома, лежал у моих ног убитый, а я смотрел на его дрожащий труп и думал только о том, что форму с него надо бы снять побыстрее, пока она не пропиталась кровью.

Я забрал мундир и вернулся к Чарльзу, который посмотрел на меня, подняв брови.

— Вас просто не отличить, — сказал он.

Я лукаво улыбнулся.

— Надо осведомить Питкерна о нашей затее. Как подам знак, поднимайте крик.

Отвлечем их и сбежим.

Брэддок тем временем отдавал приказы.

— Солдаты, мы выступаем, — сказал он, и я, слегка наклонив голову, замешался в ряды патруля. Я знал, что Брэддока будет интересовать вербовка, а не его солдаты; и кроме того, я надеялся, что его солдаты настолько запуганы им, что, озабоченные привлечением рекрутов, не обратят внимания на новенького в своих рядах. Я оказался позади Питкерна и, понизив голос, сказал:

— Привет, Джонатан.

Он чуть вздрогнул, оглянулся и воскликнул:

— Мастер Кенуэй?

Я жестом попросил его не шуметь, осмотрелся, чтобы убедиться, что на нас не обратили внимания, и продолжал:

— Не очень-то это было просто. но все-таки я здесь и хочу вас освободить.

Теперь он говорил тише.

— Вы думаете, что отсюда можно удрать?

Я улыбнулся.

— Вы мне не верите?

— Я почти не знаю вас.

— Вы знаете достаточно.

— Послушайте, — прошептал он, — мне бы очень хотелось помочь. Но вы ведь слышали Брэддока. Если он об этом пронюхает, нам обоим крышка.

— О Брэддоке я позабочусь, — успокоил я его.

Он посмотрел на меня.

— Как?

Я взглядом дал ему понять, что действую наверняка, и свистнул сквозь пальцы.

Из соседнего проулка выскочил Чарльз, давно ждавший этого сигнала. Он был без рубашки — рубашкой он обмотал себе лицо для маскировки; остальная одежда на нем тоже была в беспорядке: он так перемазался в грязи, что уже ничуть не походил на того армейского офицера, которым он, собственно, являлся. Он выглядел как натуральный сумасшедший, да и вел себя так же: встал перед патрулем и начал орать, причем солдаты так изумились или растерялись, что даже не сделали попытки применить оружие.

— Эй, вы! Все вы воры и негодяи, все до единого! — выкрикивал Чарльз. — Вы божитесь, что королевская власть прославит и наградит нас! Но вы только сеете смерть! Для чего? Для камней и льда, деревьев и ручьев? Или ради нескольких дохлых французов? Так нам этого не надо! Не желаем! Забирайте ваши лживые посулы, ваши соблазнительные деньги, ваши шмотки и ружья — заберите все это ваше драгоценное барахло и засуньте себе в задницу!

Красные мундиры переглядывались, приоткрыв в сомнении рты, а растерялись они до такой степени, что на мгновение я заволновался, что они и вовсе оставят это без последствий. Даже Брэддок, чуть поодаль, просто стоял столбом с отвисшей челюстью, не зная, что лучше: вознегодовать или расхохотаться на эту вспышку чистого безумия. Неужели они просто развернутся и уйдут? Наверное, того же самого испугался и Чарльз, потому что он вдруг добавил:

— Тьфу на вас и на все ваши липовые войны! — и выложил последний козырь.

Он нагнулся, ухватил кусок конского навоза и швырнул его в солдат, большинство которых проворно отскочили. Но, к нашему счастью, генерал Брэддок в их число не вошел.

Он стоял с конским дерьмом на мундире и больше не испытывал затруднений в том, что ему выбрать: расхохотаться или разозлиться. Он рассвирепел, и казалось, что от его рева задрожали листья на деревьях:

— Взять его!

Несколько солдат из патруля кинулись за Чарльзом, который уже развернулся и бросился бежать — вдоль магазина, а потом возле таверны нырнул налево.

Упускать такой случай было нельзя. Но вместо того, чтобы удирать, Джон всего-навсего вымолвил:

— Черт!

— Что еще? — спросил я. — Бежим!

— Боюсь, не выйдет. Ваш человек в тупике. Спасать надо его.

Я мысленно застонал. Вот вам и спасательная операция — только спасать надо совсем другого. И я кинулся в проулок: но вовсе не затем, чтобы выполнить приказ нашего доблестного генерала; просто я должен был защитить Чарльза.

Я опоздал. Когда я прибежал, он уже был под стражей, а я плелся сзади и тихо ругался, пока его не притащили обратно на главную улицу и не поставили перед взбешенным генералом Брэддкоком, который уже потянулся за саблей; но тут я решил, что дело зашло слишком далеко.

— Отпусти его, Эдвард.

Он обернулся ко мне. И хотя его лицу было уже невозможно потемнеть еще больше, все-таки оно потемнело. Запыхавшиеся красные мундиры смущенно переглядывались, а Чарльз, стиснутый по бокам конвоирами, смотрел на меня с благодарностью.

— Опять ты! — Брэддок в бешенстве плюнул.

— А ты думал, что я не вернусь? — спокойно ответил я.

— Меня больше радует, как быстро вас вычислили, — злорадствовал он. — Немочь на подходе, а?

Я не собирался с ним препираться.

— Отпусти нас — и Джона Питкерна тоже, — попросил я.

— Я не люблю, когда ставят под сомнение мой авторитет, — сказал Брэддок.

— Я тоже.

Его глаза вспыхнули. Неужели он больше не с нами? На миг я представил, что сижу рядом с ним, показываю ему книгу и слежу, как он изменяется, словно я когда-то. Способен ли он внезапно постигнуть знание, как я? Способен ли вернуться к нам?

— Свяжите их, — приказал он.

Нет, рассудил я, он не способен.

И в который раз я пожалел, что здесь нет Реджинальда, потому что он пресек бы все это в зародыше: не дал бы случиться тому, что случилось дальше.

А случилось то, что я решил освободить их; решил и выполнил. В один миг я выхватил клинок, и ближайший красный мундир умер — с изумлением, застывшим на лице; а я ринулся через него дальше. Краем глаза я видел, как Брэддок метнулся в сторону, обнажил шпагу и заорал другому солдату, который тянулся к уже заряженному пистолету. Джон подоспел к нему прежде меня и молниеносно рубанул по запястью, не отрубив совсем, но лишь повредив кость, так что кисть повисла, и пистолет упал на землю, не причинив нам вреда.

Слева на меня бросился еще один солдат, и мы обменялись с ним ударами — одним, другим, третьим. Я теснил его, пока не припер к стенке, и последним выпадом я поразил его в сердце — между ремнями на его мундире. Я развернулся и схлестнулся с третьим — парировал его удар и, ткнув ему шпагой в живот, опрокинул в грязь. Тыльной стороной ладони я стер со своего лица кровь и увидел Джона — который пронзил другого солдата — и Чарльза, который, выхватил клинок у одного из своих конвоиров и несколькими уверенными ударами прикончил второго.

Бой кончился, и лицом к лицу со мной остался только один противник — и этим противником был генерал Эдвард Брэддок.

Казалось бы, чего проще? Чего проще покончить со всем этим именно теперь. По его глазам я видел, что он понимает — понимает, что в душе у меня только одно желание: убить его. Пожалуй, он впервые понял, что тех нитей, что связывали нас когда-то, тех прежних тамплиеров или взаимного уважения с Реджинальдом, больше не существует. Секунду я медлил, но потом опустил клинок.

— Сегодня я не подниму на тебя руки, потому что когда-то ты был мне как брат, — сказал я ему, — и ты был лучше, чем теперь. Но если наши пути пересекутся вновь, я забуду все обязательства.

Я повернулся к Джону.

— Вы свободны, Джон.

Все трое — я, Джон и Чарльз — мы собрались уйти.

— Предатель! — крикнул Брэддок. — Убирайся вон. Пляши под их дудку. А когда будешь валяться поверженный на дне темной ямы и подыхать там, то, клянусь, ты припомнишь мои слова.

И он зашагал прочь, переступив через трупы своих солдат и расталкивая прохожих.

На улицах Бостона было полно патрулей, и поскольку Брэддок мог позвать подмогу, мы решили исчезнуть. Когда он скрылся, я окинул взглядом валявшиеся в грязи тела «красных мундиров» и подумал, что для вербовщиков это был не самый удачный день. Неудивительно, что горожане шарахались от нас, когда мы торопливо шагали к «Зеленому Дракону». Мы были в грязи и в крови, а Чарльз все силился облачиться в свой полный костюм. Джон тем временем поинтересовался, почему я так враждебен с Брэддоком, и я поведал ему о резне возле корабля и закончил рассказ так:

— После этого все переменилось. Мы еще несколько раз вместе сражались, и каждая новая кампания была жестче предыдущей. Он убивал и убивал: врагов и союзников, штатских и военных, правых и виноватых — без разбору. Если он считал каких-то людей препятствием для себя, они погибали. Он утверждал, что жестокостью можно добиться всего. Это стало его символом веры. И у меня просто не выдержало сердце.