Рэй Карсон - Книга шипов и огня

• Название: Книга шипов и огня
• Автор: Рэй Карсон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-080449-8

С самого детства Элизе уготован особый путь. Она не только принцесса Оровалле, но и избранная на служение высшими силами. Как гласит священный текст, раз в столетие Божественный камень выбирает себе носителя, которому суждено совершить нечто великое. Только вот Элиза совсем не чувствует себя готовой ни к каким свершениям. Ей шестнадцать, она толстая и некрасивая, у нее нет друзей, и она должна стать тайной супругой короля Алехандро, который женится на ней ради блага своего государства. Но однажды Элиза решает, что больше никому не позволит унижать ее и использовать в политических играх. Она обещает себе, что станет великой королевой и разгадает тайну своего служения.

---

Я ахаю от неожиданности, когда он прижимает меня к груди и с силой обнимает. Он почти душит меня, но я с радостью обнимаю его в ответ. Папенька высокий и сухощавый, совсем как Хуана-Алодия. Я знаю, что он не чувствует моих ребер, но чувствую его. Он стал мало есть с тех пор, как Инвьерны начали атаковать наши границы.

— Я помню день твоего посвящения, — шепчет папенька. Я слышала эту историю сотни раз, но от него ни разу. — Ты лежала в своей колыбели, в белых шелковых пеленках, перевязанная красными лентами. Первосвященник потянулся к сосуду со святой водой, уже готовый помазать твой лоб и назвать тебя Хуана-Аника. Но тут свет с небес омыл залу, и священник плеснул воду на пеленку. Я знаю, что это был небесный свет, потому что он был белым, а не желтым, как от факела, и потому что он был мягким и теплым. Мне захотелось одновременно смеяться и молиться.

Он улыбается при воспоминании, я слышу это по его голосу. А еще я слышу гордость, и мою грудь сдавливает.

— Свет сошелся в плотный луч над твоей кроваткой, и ты засмеялась. — Он треплет меня по голове, затем поднимает мою вуаль. Я слышу свой вздох. — Всего семи дней от роду ты уже хохотала. Хуана-Алодия первая подошла к тебе после того, как свет поблек. Твоя сестра сняла мокрое покрывало, и мы увидели Божественный камень, спустившийся прямо в твой пупочек, теплый и живой, голубого цвета, ограненный и твердый, как бриллиант. Именно тогда мы решили назвать тебя Лючера-Элиза.

Божественно освещенная, избранная Богом. От его слов я задыхаюсь, как и от его объятий. Всю мою жизнь мне напоминали, что мне суждено Служение Богу.

Из-за дверей приглушенно трубят фанфары. Папенька отпускает меня и опускает вуаль. Меня это радует; я не хочу, чтобы кто-то заметил мой ужас или скопившийся над верхней губой пот. Двери распахиваются, открывая огромный зал с изогнутым потолком и расписным полом. Пахнет розами и ладаном. Сотни силуэтов поднимаются со скамей, одетые в яркие свадебные цвета. Через вуаль они все выглядят как цветы из садика маменьки — оранжевые кусты бугенвиллии с точками желтой алламанды и розового гибискуса.

Герольд объявляет:

— Его величество, Хицедар де Рикеза, король Оровалле! Ее высочество, Лючера-Элиза де Рикеза, принцесса Оровалле!

Папенька берет меня за руку и поднимает ее на уровень плеча. Его ладонь такая же вспотевшая и дрожащая, как моя, но мы все-таки справляемся с проходом к алтарю, пока квартет наигрывает свадебный псалом на своих виолах. В конце прохода стоит мужчина, одетый в черное. Я вижу его нечетко, но он определенно не калека и не коротышка. И не толстяк.

Мы проходим мимо каменных колонн и дубовых скамей. Краем глаза я замечаю одну даму, мазок голубого цвета. Я замечаю ее потому, что она наклоняется и шепчет что-то, когда я прохожу мимо. Ее собеседник хихикает. Я сразу же краснею. К тому моменту, как я подхожу к моему высокому жениху, я молю об оспинах на его лице.

Папенька отдает мою скользкую руку мужчине в черном. Его ладонь большая, больше, чем папенькина, и он сжимает ее с равнодушным спокойствием, как будто моя рука на ощупь не напоминает мокрую дохлую рыбу. Мне хочется вырвать пальцы и, может быть, вытереть их о платье.

Сзади слышится эхо всхлипываний; без сомнений, это леди Аньяхи, у нее глаза на мокром месте с самого момента помолвки. Передо мной священник разводит трели о женитьбе, используя классический язык. Мне нравится этот язык с его певучими гласными, его звуки приятно произносить, но сейчас я не думаю об этом.

Есть вещи, которые я отказывалась решать с тех пор, как объявили о помолвке. Вещи, которые я откладывала, занимаясь учебой, вышиванием и поеданием выпечки. И вот, стоя здесь в своем свадебном платье, с рукой в мертвой хватке этого высокого незнакомца, я думаю о них, и мое сердце грохочет.

Завтра я отправлюсь в пустынную страну Джойя Д'Арена, чтобы стать ее королевой. Я оставлю дерево жакаранды за окном моей спальни цвести лиловыми цветами без меня. Я покину расписные стены своей комнаты и журчащие фонтанчики ради тысячелетнего замка. Я оставлю молодой живой народ и отправлюсь в страну, напоминающую мне огромного зверя, выжженную солнцем, с закостенелыми традициями, из-за которых мои предки ее и покинули в свое время. Мне не хватает смелости спросить папеньку или Алодию, почему они так решили. Я боюсь услышать, что они просто хотят избавиться от меня.

Но самое страшное то, что мне предстоит стать чьей-то женой.

Я говорю на трех языках. Я практически наизусть знаю «Войну прекрасную» и Священный текст. Я могу вышить подол платья за два дня. Но я чувствую себя маленькой девочкой.

Хуана-Алодия всегда любила дворцовые делишки. Это она объезжает страну верхом, руководит двором вместе с папенькой и очаровывает знать. Я ничего не знаю об этих взрослых женских штучках. А сегодня ночью… Я все еще не могу думать о сегодняшней ночи.

Вот бы мама была жива.

Священник объявляет нас мужем и женой перед лицом Бога, короля Оровалле и Золотой знати. Он опрыскивает нас святой водой, добытой из подземного озера, и затем поворачивает лицом друг к другу, говоря что-то о моей вуали. Я поворачиваюсь к своему новоиспеченному мужу. Мои щеки горят; они точно будут все в пятнах и блестящими от пота, когда он поднимет вуаль с моего лица.

Он отпускает мою руку. Я сжимаю ее другой рукой, чтобы не вытереть непроизвольно о платье. Я вижу его пальцы на кайме моей вуали. Они смуглые и большие с короткими, чистыми ногтями. Не похожи на руки школяра или руки магистра Геральдо. Он поднимает вуаль, и я моргаю, когда прохладный ветер овевает мои щеки. Я смотрю на лицо своего мужа, на черные ниспадающие волосы, на его карие глаза, теплее, чем корица, и на губы, такие же мужественные, как и его пальцы.

Что-то пробегает по его чертам лица. Нервозность? Разочарование? Но затем он улыбается мне — не жалкой и не голодной улыбкой, а дружелюбно, — и я слегка ахаю, мое сердце наполняется беспомощным теплом.

Король Алехандро де Вега — самый красивый человек, которого я когда-либо видела.

Я должна улыбнуться в ответ, но мои щеки мне не повинуются. Он наклоняется ко мне, и его губы прикасаются к моим — целомудренный и нежный поцелуй. Большим пальцем он слегка гладит мою щеку и шепчет так тихо, что могу слышать только я:

— Приятно познакомиться, Лючера-Элиза.

Тарелки с едой покрывают длинный стол. Мы сидим бок о бок на скамье, и наконец-то у меня есть какое-то занятие, помимо попыток избежать его взгляда. Наши плечи соприкасаются, когда я тянусь за кальмаром или бокалом вина. Я быстро жую, на ходу выбирая — зеленые чили, фаршированные сыром, или рубленая свинина под соусом из грецких орехов? Перед нами, на нижнем этаже, с кубками в руках кружится Золотая знать. Хуана-Алодия среди них, стройная и улыбающаяся. Они запросто смеются с ней. Я замечаю быстрые взгляды, которые бросают на мужчину рядом со мной. Почему они не подходят, чтобы представиться? Это не похоже на Золотую знать — упускать возможность обаять короля.

Я чувствую его взгляд на себе. Он только что наблюдал, как я засовываю в рот жареные анчоусы. Это меня смущает, но я не могу не обернуться, чтобы встретиться с ним взглядом.

Алехандро по-прежнему дружелюбно улыбается.

— Любишь рыбу?

С набитым ртом я произношу:

— Угу.

Его улыбка становится шире. У него красивые зубы.

— Я тоже.

Он протягивает руку и кладет в рот анчоус. Он жует и смотрит на меня, вокруг глаз собираются морщинки.

— Нам много чего нужно обсудить, тебе и мне, — говорит он тихим голосом, не проглотив еще свою рыбу.

Я сглатываю и киваю. Эти слова должны бы напугать меня. Но нет, напротив, радость разливается у меня в животе, потому что король Джойи Д'Арена думает, что я тот человек, с которым можно что-то обсуждать.

Банкет проходит слишком быстро. Мы немного разговариваем, но в основном я тупо молчу, потому что все, что я могу, это смотреть на его губы, пока они двигаются, и слушать его голос.

Он спрашивает о моем обучении. Я выбалтываю ему о моей столетней копии «Войны прекрасной». В его глазах вспыхивает интерес, когда он говорит:

— Да, твоя сестрица говорила мне, что ты сведуща в искусстве войны.

Даже не знаю, что сказать на это. Я не хочу говорить о Хуане-Алодии, я понимаю, как нелепо выгляжу — похожая на сосиску невеста-дитя, которая ни разу жизни не взбиралась на лошадь и использовала кинжал только для резки мяса. И все же меня завораживает война, и в истории своей страны я изучила каждое столкновение.

Тишина повисает над столпившимися дворянами. Я смотрю туда, куда смотрят все они — на небольшую деревянную сцену. Музыканты ушли — а я не помню, как стихли виолы, — и на их месте стоят мой отец и сестра. Обнаженной рукой с бронзового цвета кожей она поднимает кубок и произносит чистым звонким голосом: