Барбара Мецгер - Санта-Клаус, или Отец на Рождество

• Название: Санта-Клаус, или Отец на Рождество
• Автор: Барбара Мецгер
• Жанр: Исторические любовные романы

У Грейс-Энн, вдовы героя войны, остались два драгоценных трехлетних мальчика-близнеца, без которых она не представляет себе жизни. Но герцог Уэр решил забрать у нее одного из детей. В конце концов, рассудил герцог, ему нужен наследник – а вдова может поделиться с ним одним мальчиком. В ответ Грейс-Энн собирается сражаться с ним изо всех сил.

Но все-таки дело происходит под Рождество, а это время для всепрощения. И, хотя джентльмен просто очарователен, нет никаких шансов, что мать отдаст ему свое дитя – или свое сердце – несмотря на подозрение, что Уэр замышляет похитить и то, и другое…

---

Так и будет, если Лиланд сможет хоть как-то повлиять на это.

Она провела его сквозь детскую в крошечную спальню мальчиков.

– Берегите голову, – слишком поздно предупредила Грейс-Энн, потому что герцог уже потирал ее.

Проклятие, даже самая последняя судомойка в Уэр-Холде проживала в лучших условиях.

– Боже, вам лучше перестать кормить их.

Грейс-Энн не улыбнулась в ответ на эту шутку. Она сама беспокоилась о том, что мальчики будут ударяться головами о низкий скат крыши. Даже когда – и если – ее отец сочтет близнецов достаточно цивилизованными, чтобы они могли проживать вместе с семьей этажом ниже, там едва хватит для этого места. Может быть, это произойдет, когда Пруденс выйдет замуж. Она положила Лесли на кровать и потянулась, чтобы взять Уилли у герцога.

Он, между тем, оглядывался в поисках второй кровати.

– Значит, есть еще одна комната?

– Что, для двух крошечных детей? Это ведь не замок, ваша светлость. – Она не хотела, чтобы ее слова прозвучали так враждебно, просто смутилась из-за условий, в которых они жили. – Большинству ваших арендаторов приходится обходиться меньшим.

– Но это же не дети арендаторов, это мои кузены. – Лиланд поднял вверх руку, когда увидел, что на ее лице начинает появляться это страдальческое выражение, а затем похлопал Уилли по спине и положил его на кровать рядом с Лесли. – Нет, я не хотел пререкаться с вами в такую ночь. Даже я счел бы кощунственным скандалить из-за детей в ночь, когда родился младенец Христос. Но разговор о пререканиях напомнил мне о том, что у меня не было шанса сделать комплимент вашей новой шляпке. Она прелестна, кузина.

– Благодарю вас, ваша… кузен. – Грейс-Энн деловито начала расстегивать ботиночки Лесли, чтобы герцог не увидел, как она покраснела. Склонившись над кроватью, она проговорила: – Если бы здесь и была еще одна комната, то они все равно не стали бы спать порознь. Еще младенцами они капризничали без компании друг друга в одной колыбельке. Позже, когда они подросли и были готовы спать в кроватках вместо колыбели, я приготовила две постели. Каждую ночь я укладывала их спать на собственную маленькую кроватку. И каждое утро находила их спящими вместе на той или другой кроватке. Теперь я просто даю им матрас пошире. – Грейс-Энн быстро подняла глаза. – Я ожидаю, что они перерастут это, как другие дети прекращают сосать пальцы или носить повсюду любимое одеяльце.

– Будем надеяться, что это произойдет до того, как они поступят в университет. – Лиланд тоже склонился над кроватью, расстегивая ботиночки второго близнеца, и его рука коснулась ее руки.

Даже через слой ткани Грейс-Энн ощутила себя неловко от его прикосновения. Маленькая комната, спящие дети, ощущение того, что они – семья… но ведь они не семья, и она не должна забывать об этом.

– Я могу сама сделать это, кузен. Благодарю вас.

– Без сомнения, вам кто-то помогает?

– Что, раздевать двух маленьких мальчиков? Это только герцоги забывают, как надевать собственную одежду! Помните, ваша тетушка ждет вас в холодном экипаже.

– Она продержится. Ей не терпится попасть домой только потому, что я пообещал ей партию в пикет, чтобы ее бедная горничная смогла отдохнуть. Вероятно, что сейчас тетушка Юдора прямо в карете делает пометки на новой колоде.

– Она жульничает?

– Вот почему она всегда так отчаянно стремится сыграть с кем-нибудь. Никто из ее закадычных друзей больше не играет с ней. – Герцог снял обувь с Уилли, затем – чулок, и уставился на маленькую ножку, которую держал в руках. – Она такая крохотная.

Грейс-Энн беспокоило то, что Уэр не спешил уходить. Она хотела, чтобы мальчики понравились ему. И почему они не должны были понравиться ему? Все вокруг находили близнецов симпатичными, за исключением ее отца, но Грейс-Энн не хотела, чтобы герцог привязывался к ним слишком сильно. Она вовсе не ревнует, сказала себе вдова, к тому, что мальчики уже обожают кузена Колли. Это совсем другое. Все дело в страхе перед человеком, который привык получать то, что хочет. Она быстро набросила одеяло на обоих мальчиков и убедилась, что ножка Уилли не высовывается наружу.

– Им лучше полежать так, пока я провожу вас до дверей. И я смогу согреть их ночные рубашки внизу у камина, пока ряженые не уйдут петь гимны в другом месте. – Грейс-Энн сделала шаг к двери, с тем, чтобы он последовал за ней. – Не беспокойтесь, они не проснутся.

Лиланд выпрямился и ударился головой.

– Черт! Извините. – Он смотрел на нее, потирая все то же больное место. Герцог, так же, как и Грейс-Энн, осознавал их близость и интимность обстановки. Он мог вдыхать запах ее розовой воды. (Или это пахло от Уилли? Клянусь Юпитером, мальчишкам просто необходимо мужское влияние!) И так же остро он прочувствовал то случайное прикосновение. За исключением того, что оно, конечно же, вовсе не было случайным. Близость этого полуночно-черного бархата оказалась непреодолимой. Нахмурившись из-за отсутствия у себя угрызений совести, Уэр спросил:

– Вы все еще не доверяете мне, не так ли?

– Я… – Она не могла солгать. Он в любом случае должен знать ее ответ. – Нет.

С виноватым видом герцог согласился с ней:

– Вы и не должны.

Он имел в виду, что вдова не должна доверять ему в том отношении, что он попытается сделать все возможное, чтобы соблазнить ее. А Грейс-Энн подумала, что не должна доверять ему, так как Уэр может похитить ее детей. Она практически вытолкнула его за дверь.

– Но я попытаюсь сдерживать себя, обещаю.

Он попытается сдерживать себя, чтобы не украсть ее детей? Что это за обещание такое? Грейс-Энн поклялась вернуться к прежним прижимистым привычкам, экономя каждый шиллинг – разве она не была дочерью своего отца? – на тот случай, если ей придется бежать.

Теперь герцог уже смеялся.

– Не надо выглядеть такой испуганной. Я все еще джентльмен. Я никогда ничего не сделаю без вашего на то позволения. Как, например, попрошу поцеловать перед сном.

После этих слов Грейс-Энн пришла в ужас, а Лиланд рассмеялся еще громче.

– Я имел в виду – поцеловать мальчиков.

Он наклонился и поцеловал каждого из них в щечку, не дожидаясь ее позволения, как заметила Грейс-Энн. Вот чего стоят его клятвы. Тем не менее, ей стало немного спокойнее. Достаточно, чтобы не слишком весело улыбаться, когда Лиланд выпрямился – и с глухим стуком еще раз ударился головой о скошенный потолок.

Ей пора прекратить цепляться за своих детей, сказала себе Грейс-Энн, после того, как переодела мальчиков в теплые ночные рубашки и снова укрыла их одеялом. Они в безопасности, у них будет счастливое Рождество, а Лиланд станет добросовестным опекуном их наследству. Так почему же она не может оставить близнецов одних и отправиться заниматься другими делами? Вместо этого Грейс-Энн хотелось обнять их и прижимать к себе до тех пор, пока не станет казаться, что мальчики снова стали частью ее.

Они так быстро растут. Грейс-Энн помнила то время, когда они были младенцами и делили одну колыбель в ее спальне, в маленькой квартире. Тони переносил колыбель в гостиную, когда изредка приезжал в отпуск. Они шутили, что охраняют свое уединение, но Грейс-Энн всегда передвигала колыбель обратно, как только муж уезжал. А теперь она беспокоится, что ее сыновья вырастут слишком большими, что они не смогут встать во весь рост в этой маленькой комнате и не удариться головой!

Встряхнувшись, Грейс-Энн отправилась за остальными украшениями, которые нужно было повесить. Та гирлянда из веток ели, которую папа не разрешил принести в церковь, украсит детскую, а звезды из фольги, красные банты и бумажные сосульки будут развешаны на веревочках от карниза до дверного проема – с тем, чтобы Уилли и Лес заметили их, как только проснутся. Жаль, что она не сможет увидеть их лица в этот момент, но ведь она будет присутствовать позже, тогда, когда они обнаружат санки и другие игрушки у нее в спальне. Этого будет достаточно.

Даже после того, как последний бант был развешан, Грейс-Энн не желала уходить из комнаты. Она оттолкнула в сторону висящую звезду и раздвинула занавески, чтобы выглянуть на улицу. Она могла видеть свечи и фонари, с которыми певцы рождественских гимнов совершали обход по деревне, хотя и не могла слышать их пение. Напевая один из любимых гимнов, Грейс-Энн стояла и наблюдала за тем, как огоньки света прыгают в ночи. Они напомнили ей о празднованиях Рождества в Испании, где люди этой нищей, опустошенной войной страны собирались вместе, зажигая свечи, произнося молитвы и распевая радостные песни, чтобы отметить Feliz Navidad, Счастливое Рождество. Они заполняли улицы и холмы почти бесконечным потоком улыбающихся лиц. Некоторые из них были грязными, оборванными, иногда – голодными, но все имели веру и друг друга, у всех были свечи в темноте.

А она была совсем одна.

Нет, она не станет сейчас предаваться меланхоличным мыслям о Тони, только не в эту ночь. Грейс-Энн не видела его несколько месяцев перед тем, как он умер, так что у нее не было каких-то свежих воспоминаний о муже. В любом случае, лучше всего она помнила его улыбку – и его прощание. Вместо этого, мысли об Испании напомнили Грейс-Энн о безделушках, которые Тони привозил ей всегда, когда бы ни появлялся в штаб-квартире во время нерегулярных и кратких визитов. Гребни, веера, кружевные мантильи – все это было упаковано в коробку и хранилось в мансарде, потому что папа бросил на них всего один взгляд и заявил, что это – языческая мишура, и крайне фривольная при том.