Карло Аурьемма - Под необъятными небесами

• Название: Под необъятными небесами
• Автор: Карло Аурьемма
• Издательство: Mursia
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1992

Мужчина и женщина отправляются в кругосветное плавание. У него небольшой опыт плаваний во время отпусков, она никогда ранее не ступала на палубу яхты. Они собирались обойти вокруг земного шара за два года и вернуться к своей привычной, земной жизни, которая им всегда нравилась. Это не было бегство от действительности, просто желание посмотреть большой мир. Но плавание захватило их. Два года растянулись на три с половиной и мысль о возвращении к прежнему образу жизни стала невыносимой... 

---

Свет, отражаемый жемчужинами под неоновой лампой кокпита, просто великолепен.

Может быть они украли их где-то, поэтому прячутся?

— Мутиара ёрс? — обращаюсь я к старшему, стараясь узнать, где они их взяли.

— Йа, йа, лаут. — они показывают на море и делают жесты, изображающие ныряние. — Мутиара багус, багус! — Хорошие жемчужины!

— Может быть они их и украли, но они приплыли сюда ночью, украдкой, рискуя потерять работу. Они мне симпатичны. — Карло всегда поддерживает отчаянных.

— У нас нет рупий и мы не знаем стоимости жемчужин. Можно попробовать обменять на что-нибудь. — предлагаю я, катая на ладони капельки света.

Начинаем жестикулировать, показываем как забираем жемчужины и даём что-то взамен. Двое смотрят на нас. Может они не поняли?

Нет, поняли! Они говорят, советуются между собой. Берут жемчужины и разделяют их на две части. Показывая белую и золотистую, указывают на воду, потом водят руками, изображая плавание брассом и, наконец, приставляют пальцы, колечками вокруг глаз, словно очки.

— Очки… они хотят маску для подводного плавания! — повторяю все их движения.

— Йа, йа! — они улыбаются, довольные, и придвигаются ближе.

В этот момент раздаётся треск мотора и двое прыгают в воду, прежде, чем мы соображаем в чём дело. От мола японцев отходит лодка и направляется к нам. Едва успеваю спрятать жемчужины под матрасом кокпита, как круглое лицо, того, что говорит по английски, появляется на корме.

— Привет. Вижу у вас горит свет, решил навестить. — он протягивает картонку с тремя банками ледяной кока-колы, парой резиновых перчаток и коробкой японских мясных консервов. Приглашаем его подняться и начинаем разговоры о том, о сём.

Он рассказывает, что раньше плавал, а потом выбрал работу на жемчужных фермах. Здесь у него высокая зарплата, возможность самому выращивать и перепродавать жемчуг и один месяц отпуска в год.

— Однако, у меня контракт на восемь лет и раньше я не смогу уехать. Потом я стану главным управляющим и мне предложат ещё один контракт на десять лет.

Восемь лет, а потом ещё десять, в таком месте, совершенно на краю света, работать шесть дней в неделю, десять часов в день, и ближайшее селение (Ару — это не более чем кучка хижин), находится в полу дне плавания!

Он шутит: — Я привёз много книг из дома, а по воскресеньям, чтобы не скучать, выращиваю свои жемчужины. Когда следующий раз вернусь в Японию, женюсь. Компания не хочет, чтобы моя жена приезжала сюда, но она говорит, что это не проблема, она подождёт.

Восемнадцать лучших лет жизни, провести на работе, в месте, где нет ничего, кроме жемчужных ферм, хижин индонезийской деревни и видеомагнитофона. Бали, с его огнями, всего в двух часах полёта, но он так же далёк, как если бы был на луне, потому что нет способа попасть туда. Нужно добраться на лодке до Ару, оттуда, раз в неделю ходит паром до Туал, дальше автобусом, а потом самолётом. В лучшем случае неделя пути. Возможно на такой самоотверженности и держится экономическая мощь Японии. Сколько я не напрягал память, мне не вспомнился никто, из тех кого я знаю, кто согласился бы провести восемнадцать лет в таком месте как это, где, кроме всего прочего, единственные женщины, жёны индонезийских работников, которые, по большей части, мусульмане.

В конце концов разговор заходит о жемчуге. Он рассказывает, что маленьких устриц, для выращивания в садках, привозят из Японии.

Когда они достигают определённого размера, прибывают специалисты, осуществляющие очень тонкую операцию, вводят внутрь каждой из них маленькую перламутровую сферу, покрытую эпителиальной тканью. Потом устрицы возвращаются в садки, где их периодически чистят и контролируют, пока сфера внутри превращается в жемчужину.

Он рассказывает также, что из за этих ферм, увеличивается и количество устриц в лагуне и, в следствии этого, натурального жемчуга. Как бы невзначай, спрашиваем, нельзя ли их купить.

— Безусловно нет! — весь жемчуг отправляется в Японию, а что касается натурального, местные жители не имеют права его иметь.

Чтобы предотвратит кражи жемчуга с ферм введён запрет для жителей острова владеть снаряжением для подводного плавания. Он кажется очень уверенным в себе.

Я чувствую под собой спрятанные жемчужины и думаю о тех двоих, с раскосыми глазами, которые прячутся где-то в ночной темноте. Избегаю встречаться взглядом с Карло, чтобы не засмеяться или улыбнуться, или каким нибудь выражением лица не выдать себя.

— Я не могу продавать здесь даже жемчуг, который выращиваю сам. — заключает камикадзе.

Вдруг раздаётся вой сирены.

— Мне пора. Через десять минут будет запрещено находиться на берегу. Увидимся завтра.

— Чёрт возьми. Здесь как на войне. Нужно быть осторожными. — Карло немного растерял свою самоуверенность, а я всё думаю, как получше спрятать жемчужины и как вернуть их владельцам.

— Ты что-то сказал?

— Нет. А что?

— Я слышала голос….тихо, я снова его слышу!

Мы напрягаем слух: — Мутиара…

— Это снова те двое…

Смотрим за борт. Во тьме снова видны одни глаза, но на этот раз их больше. Один за одним на палубе материализуются шесть человек.

— Но разве сейчас не комендантский час, или что-то в этом роде. Что будет если их обнаружат у нас? — Мы показываем на прожектор, изображаем сирену, с вопросительным выражением на лице, но наши новые знакомые лишь улыбаются и пожимают плечами, давая понять, что правила придумали японцы, но охранники, индонезийцы, так же как они сами…

Возвращаемся к переговорам. Тот, что хотел маску за две жемчужины, хочет также ласты и добавляет третью. Другие тоже заинтересованы в маске. Мы хорошо знаем почему, поэтому цена жемчужин снижается.

Проводим быструю инвентаризацию нашего подводного снаряжения: — Если отсюда мы пойдём в Дарвин, несложно будет купить новые маски и ласты. И можно попросить Клаудио и Роману привезти кое-что на Бали.

Решаем оставить только по маске, трубке и одной паре ласт на каждого.

— Отдадим им всё, что не очень нужно. Идущие наперекор правилам мне симпатичны. — Карло на их стороне.

Как обычно, нам кажется, что мы обираем их. Ведь маска и ласты стоят дорого лишь если они определённой марки, с соответствующей этикеткой. Но здесь это никому не интересно. В то же время, четыре жемчужины имеют определённую ценность. С их же точки зрения, теряем мы: отдаём маску и ласты в обмен на болезненные образования моллюсков, камушки, которые, так кстати, считаются ценными.

Те, кому не досталась маска, просят футболки и одежду для детей.

Достаём что у нас есть. Торгуемся, они тоже торгуются. — Багус! — восклицают они, найдя нужную вещь и в конце концов, все уходят довольные своим обменом, оставив нам около двух десятков жемчужин, различных форм, размеров и цветов. Мы возбуждены, как из за жемчуга, так и из за того, что сделали это наперекор японцам.

— Интересно, где они спрячут маски и ласты?

— Надеюсь их не обнаружат. При таком прожекторе трудно пройти незамеченными.

Карло забеспокоился: — Завтра нам лучше уйти., хоть нам и дали сорок восемь часов. Пофотографируем, потом придумаем повод, например, якорь не держит, и уходим. Если что, встанем дальше, у другой деревни, той что ближе к выходу из бухты.

Мы снова и снова рассматриваем наши жемчужины. — Эти японцы хотят распространить свои законы и на натуральный жемчуг!

Выключаем свет в кокпите и собираемся идти спать.

— Что это было? Снова стук по борту?

— Могу поспорить, это снова…

Выходим в кокпит и, не включая свет. Всматриваемся вдоль борта «Веккиетто» не освещённого прожектором.

— Мутиара… — слышен шепот. Пожилой мужчина с беззубым ртом появляется из воды.

— Если нас застукают, всё кончится очень плохо — я начинаю нервничать.

— Нельзя держать его снаружи, пусть заходит внутрь, хоть он и мокрый.

Карло делает ему знак подняться и быстро зайти, но человек не нуждается в уговорах и через мгновение уже стоит, обтекая, посреди каюты с матерчатым мешочком в руке.

— Мутиара багус. — говорит он с многозначительным видом, показывая на мешочек.

— Мутиара джапанезе о мутиара кесил?.

Он собирается что-то сказать, запинается, потом улыбается беззубой улыбкой: — мутиара кесил дан… мутиара джапанезе. — и открывает свой мешочек, в котором около десятка натуральных жемчужин и две белые, идеально круглые жемчужины диаметром семь-восемь миллиметров. Я не верю своим глазам.

— Он спёр их буквально у них из под носа.

— Багус? — спрашивает Карло?

— Багус. — отвечает мужчина и приставляет две сферические жемчужины к мочкам ушей, как серёжки.

— Тебе идёт.

— Кто знает. Может быть они из пластика.

— Думаю, что здесь гораздо проще украсть их у японцев, чем сделать из пластика и к тому же…