Элизабет Хереш - Николай II

• Название: Николай II
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998 — 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00445-7

Более восьмидесяти лет назад Николай II отрекся от престола. В первой четверти 20-го века перестала существовать империя, которую сейчас трудно себе представить. Автор книги рисует удивительный образ человека, который правил величайшей империей мира, исследует с привлечением ранее не известных немецких и русских документов причины, которые привели к падению империи и династии.

---

После того как Франция безучастно наблюдала за трагедией Порт-Артура, а Англия вела себя как невоюющий союзник Японии, Вильгельму больше не нужно было доказывать, что Англия — извечный враг России, что эти две державы всегда противостоят друг другу. Если Вильгельм вступит в союз с Николаем, чего тот до сих пор боялся с учетом позиции Франции, этого будет достаточно, чтобы оценить преимущества направленного против Англии континентального альянса.

К мысли о желательности русско-германского союза склонялись уже и с российской стороны (этой идеей интересовался Витте, правда, в отличие от Вильгельма, он полагал, что союз должен был включать и США, а не быть направленным против них), так что она выглядела все более разумной. Если в свое время российская сторона хотела обезопасить себя со стороны Германии (для Витте от Германии исходила главная угроза, в его глазах она представляла собой фактор силы в противоположность французскому фактору денег), то теперь Германия превратилась в партнера; страх перед Англией и желание убрать руку России, простертую для защиты Франции в случае столкновения, толкали ее к союзу с Россией. Впрочем, именно из-за отказа немецкой стороны продлить старый русско-германский договор царь Александр III в 1892 году пошел на союз с Францией.

«Пусть все утрясется само собой», — предлагал Вильгельм Николаю в телеграмме, приглашая его на летнюю прогулку в финские фиорды. «Без министров, без адъютантов, только этикет и мундир…» Эта идея пришлась молодому царю по душе. 27 июля 1905 года сошлись яхта Вильгельма «Гогенцоллерн» и русская «Полярная звезда».

Вильгельм хорошо подготовился к свиданию, он был исполнен решимости развеять у Николая последние сомнения в том, что предлагаемый союз подрывает дух русско-французского альянса или может рассматриваться французским союзником как нелояльный шаг.

«Вильгельм при каждом свидании с Николаем выступал в какой-нибудь новой роли, — вспоминал позднее русский министр иностранных дел Извольский, — но какой бы она ни была, он всякий раз тщательно ее репетировал и приспосабливал к обстоятельствам данного момента».

Они наблюдали, как весьма эмоционально и подробно сообщает Николай в своем дневнике, совместные учения немецкого и русского флотов. Атмосфера была расслабленная, дружелюбная. Вскоре после своего появления Вильгельм небрежно бросает на стол какую-то бумагу. Это проект русско-германской коалиции.

«Франция, — пытается кайзер успокоить Николая, — может отнестись к этому спокойно, и я уверен, что ты сумеешь склонить к этому своего партнера».

Вильгельм описал эту сцену, исхода которой ожидал с таким напряжением, в письме канцлеру Бюлову. Она разворачивалась в каюте, которую раньше занимал царь Александр и которую Николай считает святилищем. Вот что кайзер рассказывает дальше:

«Я достал конверт с проектом из кармана, положил на письменный стол Александра перед портретом императрицы-матери и подал листок царю. Он прочел его раз, другой, третий. Я беззвучно молился Создателю, чтобы Он не покидал нас и направлял молодого государя.

Настало мертвое молчание; только море рокотало и солнце весело сияло в мрачной каюте, и прямо передо мной белел на волнах «Гогенцоллерн», а высоко в воздухе полоскался на утреннем ветру императорский штандарт; не успел я разобрать на его кресте слова «Бог с нами», как услышал рядом с собой голос царя: «Tath is quite excellent. I quite agree»[37]. Сердце у меня заколотилось так громко, что я это услышал; я собрался с духом и спросил небрежным тоном: «Should you like to sign it? It would be a very nice souvenir of our entrevue»[38].

Он еще раз перечитал листок. Потом сказал: «Yes, I will»[39]. Я открыл чернильницу, подсунул ему перо, и он твердой рукой расписался: «Николай», потом подал перо мне, я тоже подписал, а когда я поднялся, он обнял меня и произнес: «I thank God and I thank you, it will be of most bénéficient consequences for my country and yours»[40]. Слезы радости навернулись мне на глаза, правда, на лбу и спине выступил холодный пот, и я подумал: «Фридрих-Вильгельм III, королева Луиза, дедушка и Николай I — как бы они были сейчас рады! Спустись они на землю, все они были бы на седьмом небе»[41].

(…) Итак, утром 24 июля 1905 года в Бьёрке свершился поворотный пункт в истории Европы, хвала милости Божьей, и наступило великое облегчение для моего дорогого отечества, которое наконец-то вырвалось из гнусных галло-русских тисков».

Вильгельм недаром настаивал на встрече «без министров и придворных». Однако подпись Николая должна быть кем-то подтверждена. Кайзер приказал одному из своих адъютантов расписаться ниже себя. Николаю не оставалось ничего иного, как поручить эту непривычную задачу своему морскому министру. Адмирал Бирилев повиновался.

Германский император выбрал для своего предложения последний момент перед отъездом, чтобы Николай не успел ни с кем посоветоваться. Он знал, почему: не успел царь вернуться в Петербург, как все его министры встали на дыбы.

Договор гласил:

«Статья I. В случае нападения на одну из империй со стороны какой-либо европейской державы союзник обязуется поддерживать ее всеми своими сухопутными и морскими силами. В случае, если оба союзника предпримут такие совместные действия, Франция будет призвана к исполнению своих обязательств в соответствии с текстом франко-русского союзного договора.

Статья II. Высокие договаривающиеся стороны обязуются не заключать сепаратного мира с возможным общим противником.

Статья III. Обязательство о взаимном оказании помощи действует также в случае, когда обязательства, исполняемые одной из высоких договаривающихся сторон во время войны, например, поставки угля одному из участников войны, будут рассматриваться какой-либо третьей державой как мнимое нарушение нейтрального статуса».

В дополнении содержится обязательство русского царя побудить своего французского союзника присоединиться к договору.

Соглашение должно вступить в силу после заключения мирного договора между Россией и Японией. Однако сразу после возвращения Николая в Петербург министр иностранных дел Ламздорф и вернувшийся в правительство Витте сделали все, чтобы аннулировать этот договор (среди прочего под предлогом, что планируемое привлечение к нему Франции затянет ратификацию и т. п.). Берлин не отреагировал: ни кайзер Вильгельм, ни его министр Остен-Сакен не ответили на соответствующие письма. Позднее Вильгельм воззвал к «совести» и «дружбе» Николая в обычной для него манере («Бог был нам свидетель, подпись есть подпись…»); тем не менее кайзер не утратил надежду, что нератифицированная подпись будет иметь реальные последствия в соответствующих обстоятельствах, и русско-германские контакты на какое-то время прекратились.

Между тем Николаю приходилось бороться с внутриполитическими обстоятельствами в условиях, когда революционеры использовали поражение в войне с Японией, чтобы развернуть атаку на царский режим.

Вопреки шумным патриотическим демонстрациям, война с Японией была популярна далеко не во всех слоях общества. Военные неудачи оказались лишь последней каплей, взбудоражившей море социального недовольства, умело направляемого оппозиционерами.

Столь бурным оказался промышленный подъем с момента восшествия Николая на престол и столь блестящими выглядели экономические достижения его министра финансов Витте, что никто из «верхних эшелонов» не замечал, как мало выиграли от этих успехов трудящиеся в промышленности и в сельском хозяйстве. Социальные требования нового класса — промышленного пролетариата сделались горючим материалом в руках образованных лидеров оппозиции.

Поражение в войне с Японией стало идеальным аргументом против дискредитировавшего себя режима. Возникшая в 1902 году партия социалистов-революционеров (объявившая террор законным средством политической борьбы) сделалась становым хребтом и организационным центром революционной деятельности.

Начались рабочие волнения в новых промышленных центрах на юге страны — Баку, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Киеве и Одессе. Теперь, в начале лета 1904 года, брожение распространилось на экипажи разгромленного флота, вернувшиеся после первых поражений в войне и ставшие знаменитыми благодаря фильму Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин»[42]. В дневнике царя ход событий излагается следующим образом:

«15 июня. Получил потрясающее известие из Одессы, что команда прибывшего туда броненосца «Князь Потемкин-Таврический» подняла мятеж, перебила офицеров и захватила управление кораблем; существует опасность, что волнения перекинутся на город. Подумать только!».

«20 июня. Черт знает что творится на Черноморском флоте. Три дня команда «Георгия Победоносца» присоединилась к «Потемкину», но затем образумилась, успокоилась и выдала 67 зачинщиков. «Потемкин» сегодня ушел в Констанцу в Румынии. На «Пруте» были тоже беспорядки, прекращенные по приходе транспорта в Севастополь. Лишь бы удалось удержать в повиновении остальные команды эскадры! За то надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников».