Владимир Миневич - Болезни психики в контексте тибетской медицины

• Название: Болезни психики в контексте тибетской медицины
• Автор: Владимир Миневич
• Жанр: Медицина
• Год: 1995

Для специалистов-тибетологов; психиатров; врачей, интересующихся историей медицины.

---

В. Б. Миневич, А. А. Дымчиков БОЛЕЗНИ ПСИХИКИ В КОНТЕКСТЕ ТИБЕТСКОЙ МЕДИЦИНЫ

Забвение того, что было известно, равносильно убийству брахмана

(Yajnavalkya 3,228 — цит. по Елизаровой Т. Я. Древнейший памятник индийской культуры. Предисловие // Ригведа. Избранные гимны. — М. Наука, 1972. - с. 35)

Предисловие

При изучении восточных медицинских систем, в том числе и тибетской, складывается парадоксальная ситуация: интенсивная прагматическая эксплуатация в области фармакологии и рефлексотерапии при весьма гуманных представлениях о теоретико-гносеологических предпосылках и без тщательного специального анализа описываемых в старинных трактатах нозологических форм.

Работа психиатров В. Б. Миневича и А. А. Дымчикова в этом плане является пионерной и, как нам кажется, результаты подробного анализа всех глав и разделов тибетских трактатов, прежде всего «Чжуд-ши», содержащих материал, который может интерпретироваться на почве психиатрии, позволили авторам сформулировать ряд методологических принципов и выводов, ценных для изучения других разделов тибетской медицины.

Фиксируемая в тибетских текстах клиническая феноменология в принципе не отличается от той, которую наблюдает современный специалист, не прибегая к методам лабораторного анализа: они могут быть сопоставлены.

Однако на ступени формулировки диагноза как краткого врачебного заключения о сущности заболевания проведение каких-либо параллелей между традиционной тибетской и современной медициной становится весьма затруднительным, что объясняется типологической несхожестью их фундаментальных теоретических построений, на которые опирается диагностический аппарат, это требует от современного врача специальных знаний в области культуры Древнего Востока в целом, Тибета — в частности.

Тибетская медицина при попытках систематизации накопленного материала прибегает к общим мировоззренческим стереотипам древнего средневекового Востока, восполняя таким образом отсутствие собственных теоретических взглядов на наблюдаемые закономерности организма, причины заболевания и т. д.

С определенным риском затеряться в дебрях метафизики, авторам данной работы удалось провести вполне репрезентативный анализ учения различных натурфилософских школ Индии и Китая и течений буддийской философии, представленных в тибетских источниках в качестве исходного материала для теоретических рассуждений и прийти к выводу о существовании минимум двух подходов в интерпретации объективной клинической информации: а) предметного, персонифицирующего определенную конфигурацию сочетания симптомов и синдромов, которые могут иметь или не иметь нозологическую суверенность в современной медицине; б) функционального, построенного на основе теоретических представлений тибетской медицины и сформулированного в виде комбинации ограниченного набора стандартизированных понятий — «две силы» (жар и холод), три доша (ветер, желчь и слизь) с количественными характеристиками по векторам «увеличение» и «истощение». Диагнозы первого типа идентифицируются легче, тогда как диагнозам второго типа тибетская медицина обязана не совсем справедливым именем как о крайне зашифрованной, мистифицированной системе.

«Чжуд-ши» — одна из великих книг древности, написанная врачами и для врачей; отрадно, что попытка ее прочтения психиатрами убедительно доказывает возможность профессионального диалога между знатоками своего дела через барьеры времени и несхожесть языков и культур.

Д. Б. Дашиев

Предисловие авторов

Существуют как минимум два типа знаковых систем. Первые, объективные — атом, дерево или звезды — считаются полностью независимыми от нашего сознания; вторые — например, литературные тексты — связаны с пользователями. Текст всегда недоопределен, и это можно восполнить лишь чтением. Поэтому в разных культурных и исторических срезах текст не один и тот же, так как в своей семантике он зависит от данного множества читателей.

С. Лем по этому поводу писал: «Доопределение совокупности смыслов литературного произведения читателями в конкретный исторический период я называю восприятием, стабилизирующим семантику произведения по аналогии с теорией стабилизирующего отбора в биологической эволюции» (С. Лем, 1970). Так, с высокой вероятностью можно полагать, что «Одиссею» различно прочтет школьник Сибири и профессор, специализирующийся в греческой литературе; восприятие этого эпоса в античные времена было иным, нежели сейчас.

Равным образом это относится и к событиям. Туберкулез может быть объяснен с позиций микробиологии, фтизиатрии, социологии; однако, всегда найдется человек, толкующий его (туберкулез) как бич Божий или роковое проклятье. В контексте определенной культуры такое заявление вполне нормативно; для пользователя этого текста порча и колдовство имеет ту же информационную ценность, что для образованного европейца XX века — микобактерия туберкулеза.

Чем отдаленнее от нас текст во времени и культуре, тем сложнее его чтение и трактовка. Семантические пространства, культурные ансамбли, системы ценностей в русской литературе современности отличаются от XVI в. настолько, что мы с большим трудом овладеваем текстом. Когда же речь заходит о средневековом произведении Востока — трудности возрастают стократно.

Величественный памятник средневековой медицинской мысли «Чжуд-ши», как и любая открытая система, может трактоваться многозначно, Ученый лама читает «Чжуд-ши» буквально, ботаник разыскивает европейское значение растений (С. М. Баторова с соавт., 1989), терапевт конструирует диагнозы в их современном смысле.

Целостное же понимание этого текста так, как его воспринимали составители и их современники, возможно лишь очень образованным ученым, специализирующимся именно в тибетской медицине, знатока «Чжуд-ши» в оригинале, умеющим сопоставить его с современными медицинскими представлениями.

В России таких специалистов — не более десятка. Именно они осуществили перевод «Чжуд-ши», написали ряд работ, разъясняющих текст современному читателю.

Вместе с тем это произведение не прочитано некоторыми специалистами так, чтобы интерпретировать в русле своей профессии.

В частности, это относится к психиатрии. За исключением упоминаний о психических болезнях в «Чжуд-ши» Э. Базароном, 1992 (кстати, вполне профессиональная трактовка с позиции психиатра), специального «психиатрического прочтения» нет.

Много лет занимаясь этой проблемой, мы нашли лишь две статьи М. Epstein a. Lobsan Rabgay, 1982; j. Ardussi, L. Epstein, 1978 (последняя работа нам оказалась недоступной).

Мы не рискнули бы опубликовать эту работу, если бы нам не помогли — во всех смыслах: трактовки, редакции, обсуждения — профессионалы высочайшего класса — сотрудники отдела тибетской медицины Бурятского филиала СО АН РФ, которым мы выражаем искреннюю благодарность.

Особо благодарим Д. Б. Дашиева, любезно предоставившего текст 77–80 глав Тантры Наставлений, впервые переведенный им на русский язык.

Возможно, у части читателей возникнет протест в связи с множеством современных ассоциаций, проводимых в тексте. Авторы сочли такой подход уместным: во-первых, иначе многое будет непонятным, во-вторых, мы стремились показать связь времен, единство этических и клинических подходов во врачевании.

Наша работа пионерная, ошибки неизбежны. Любая критика будет встречена с благодарностью: книга нашла читателя.

«Чжуд-ши» глазами современного психиатра

Пусть все живые существа пребывают в блаженстве и с причиной к нему!

Пусть все живые существа пребывают без страдания и без причины к нему!

Пусть все живые существа пребывают в блаженстве, лишенном страдания!

Пусть все живые существа не имеют мысли любить близкого и ненавидеть чужого, но имеют мысли, равные для всех!

Да будет так!

(Пояснительная Тантра. Формула «Прибежища и Рождения Мысли»).

Приступая к работе, мы столкнулись со сложными двоякого рода. Авторы настоящей книги получили образование в вузах, ориентированных на европейское мировоззрение (в советском варианте). Поэтому переход на принципиально иную платформу, абсолютно иной менталитет, как выяснилось, невозможен: в буддизме нужно жить, а не наблюдать его со стороны. Наш обзор — взгляд со стороны.

Вторая трудность прямо истекает из первой. Можно разобраться с терминологией (кстати, с большим трудом), но «войти в образ» буддийского врача невозможно.

Вот отдаленная аналогия. Пожилой человек, воспитанный в православии, знает несколько молитв и святых. Профессионал же изучает герменевтику, эсхатологию, патрологию — материал, решительно недоступный человеку, не имеющему специального образования и не воспитанному в каноне христианства. Мы же много лет пытались понять логику и этику буддизма — и остались в положении старушки, знающей десяток молитв.