Владимир Миневич - Болезни психики в контексте тибетской медицины

• Название: Болезни психики в контексте тибетской медицины
• Автор: Владимир Миневич
• Жанр: Медицина
• Год: 1995

Для специалистов-тибетологов; психиатров; врачей, интересующихся историей медицины.

---

Если исключить «демонов», то европейские врачи (психиатры, в частности) нередко пользуются подобными приемами[12].

Тибетскую и европейскую медицину сближает не только этический фундамент.

Опытный европейский психиатр преодолевает дихотомию «психическое-соматическое». Многократно описаны психические нарушения при самых различных соматических, инфекционных, эндокринных заболеваниях. Психиатр информирует о тончайших психопатологических расстройствах, симптомы соматической болезни остаются «за бортом», предполагается (по умолчанию), что врач знает эти признаки. В свою очередь, врач-интернист описывает нюансы клиники и динамики болезни, делая акцент на физикальных феноменах, но помнит о психических расстройствах соматического генеза.

И психиатр, и терапевт знают об изменениях формулы крови, ЭКГ, ЭЭГ, биохимических показателей мочи и пр. при заболевании — то, что было недоступно традиционному тибетскому врачу. Взамен эмчи-лама имел знания о методах пульсовой диагностики, филигранном исследовании мочи или мокроты — то, что остается вне поля зрения европейского врача.

Но их роднит единый логический и интуитивный способ диагностики: анализ тончайших феноменов и интеграция в мультиаксиальный диагноз (терминологические различия мы не рассматриваем). Учитывается вся необходимая и достаточная медицинская информация, социальное окружение, бытовые условия, особенности питания, адаптация и пр.

Европейская медицина рассматривает больного в микроскоп. Чем больше разрешающая способность прибора, тем отчетливее детали, тем в меньшей степени виден весь человек. Между врачом и пациентом находится инструмент, прибор, машина; непосредственный контакт исчезает; лекарь больше доверяет показателям, чем своим ощущениям и догадкам. Технология губит врачебное искусство, магию интуитивной диагностики и лечения врачом — его хабитусом, манерами, словом. В тибетской медицине этого нет.

Тибетские лекари хорошо знали цену немедикаментозному, психотерапевтическому воздействию. Более того, они прекрасно разбирались в тех состояниях, которые мы называем невротическими или неврозоподобными[13]. Вот что сообщает Чжуд-ши. Дополнительная тантра, гл. 27 «О передаче тантр».

…Из четырехсот болезней известных

сто одна — это «подобие болезней»,

которые проходят без лечения.

А при лечении проходят еще быстрее.

Их лечить все равно что подтолкнуть падающее.

Они сначала природу свою проявляют сильно,

быстро сходят с пути, не дожидаясь лечения.

Как будто тучи сгрудились и полил дождь, но через мгновенье

небо прояснилось, и снова стало сухо.

Сто и одна — это действие демонов гдон…

От болезней демонов можно избавиться и без лекарств…

Сейчас европейская медицина идет по пути неогиппократизма — дороги, которая для тибетского врача была единственной. Новое мышление, единство видения больного приведет к тому, что различия европейской и т. н. альтернативной (традиционной) медицины сохраняются лишь в деталях — например, способах обследования. Непременным условием будет знание врачом равно соматических и психических расстройств.

Тибетские лекари, рассматривая пациента целокупно, писали, например, так: «При болезни жин-ни больные предъявляют жалобы на частое мочеиспускание, истечение мочи на постель во время сна, жажду, сухость во рту, повышенную потливость, которая бывает с запахом, ощущение сладкого во рту, нарушение аппетита, Больные худеют, теряют в весе. Болезнь может сопровождаться рвотой, нарушением стула, При тяжелых формах бывают фурункулы, карбункулы; нагноительный процесс может поражать внутренние органы… (далее подробно описываются различные изменения мочи). Запах мочи может быть неприятным и зловонным. По вкусу моча бывает сладкой, поэтому у мочи больного мухи скапливаются роем… Изменяется общее состояние: появляется сонливость или, наоборот, бессонница, могут быть ознобы или дрожь» (Э. Г. Базарон, В. Э. Назаров-Рыгдылон, 1982).

Описание сахарного диабета несомненно, а психические нарушения даны с достаточной полнотой (специальная монография А. X. Алимова с соавт., 1987, почти ничего не добавляет).

В Тантре наставлений, раздел 1, главе 3 сообщается:

При пожелтении мяса бывают слабость, бессонница, тяжесть в теле, шо, дар и вода кажутся горькими, желтеет кожа белые предметы кажутся желтыми…

(помимо этого, сообщается о пожелтении склер, ногтей, потере аппетита, тошноте, сильной жажде, зуде кожи и пр.).

Состояние можно однозначно трактовать как какой-то вариант желтухи. Специфическими особенностями психических расстройств при многих болезнях печени (желтухах — в частности) являются выраженная тяжелая астения с ощущением разбитости, анергии, агрипнии; эмоциональные нарушения; ксантопсия (восприятия предметов в желтом цвете), нарушение вкусоощущения (М. В. Коркина, В. Иванов, 1988). Таким образом, тибетские врачи дали исчерпывающую характеристику психических нарушений при желтухе, причем в неразрывном единстве с соматическими признаками.

Обобщим: за многие столетия до европейских врачей тибетские коллеги создали блестящую интегральную медицину, абсолютное большинство субпсихотических расстройств рассматривалось в контексте психосоматики.

«Собственно психические» болезни в тибетской медицине также рассматривались (описание приведено выше), здесь уточним лишь детали.

По настоящее время не существует убедительных доказательств преимущества какого бы то ни было нозологического или анозологического подхода в психиатрии. Концепция единого психоза не лучше и не хуже, чем, допустим, методология Крепелина либо Леонгарда-Кляйста.

В конечном итоге роль психиатра сводится к отграничению нормативного поведения от ненормативного (дискуссию о норме мы опускаем; искусствоведы имеют дело с понятием «красоты», дефиниции которой не существует — тем не менее они уверенно пользуются этим термином). Чем жестче общество юридическими и конвенциональными нормами определяет границы поведения, воззрения, понятий, представлений, высказываний, тем чаще некоторый вариант поведения будет считаться ненормативным, и наоборот.

Здесь можно привести бессчетное количество примеров, однако любители истории и этнографии в этом не нуждаются.

Галлюцинации Жанны д‘Арк вписываются в культуру, и посему назвать Орлеанскую девственницу сумасшедшей не осмелится ни один здравомыслящий психиатр. Каталепсия дервиша — отнюдь не шизофрения, измененное состояние сознания у шамана — вовсе не истерия или эпилепсия, потребление Сомы ведийскими жрецами — не наркомания. В средневековье грубые и закаленные воины при душевных потрясениях падали в обморок (см. Ф. Арьес, 1992), а изнеженные дамы делали это до начала XX в. — и в контексте эпохи такое поведение было нормативным. Вера в ведьм пропитала большинство культур, из специальной литературы можно узнать, что тысячи женщин считали себя ведьмами и сообщали об этом добровольно, без физического насилия. Несерьезно считать их всех больными истерией и шизофренией (хотя, вероятно, среди них психическая патология встречалась чаще, чем в популяции).

Разорванность мышления в европейской психиатрии имеет определенную трактовку и однозначно оценивается как патология.

Приводим отрывок из работы Д. Судзуки «Основы дзэн-буддизма». — «Почтенный Гоне, учитель времен династии Тан, поднял свой посох и спросил одного монаха: „Что это такое?“, Монах ответил: „Я не знаю, почтенный господин“, - „Что же, тебе незнаком даже посох?“, — с упреком заметил Гоне, а затем опустил его на землю и сделал им ямку в земле. После этого он спросил: „А теперь ты понимаешь?“. „Нет, не понимаю“, — ответил монах. Учитель продолжал: „Как, ты даже не знаешь, что такое ямка в песке?“. Сказав это, он положил посох себе на плечо и снова спросил: „Ну, а теперь понимаешь?“. „Нет, не понимаю“, — признался монах. Тогда Гоне сказал: „Самодельный посох носят через плечо; приветствующих людей игнорируют: я хожу без колебания по сотням тысяч горных троп“».

В дзэн такой диалог нормативен.

Аутизм — так как он понимается европейскими психиатрами — классическое состояние буддистского монаха-отшельника. Однако считать его психически больным может только очень предвзятый и необразованный человек.

Метафизическая трактовка мироздания, мистическое погружение в глубь предметов и явлений, деперсонализация, отрешенность от бытия, несокрушимая вера в метампсихоз у современного европейского обывателя — явление не вполне стандартное (сказанное не обозначает, что этот человек непременно психически болен). Для буддиста это поведение нормативно.

Посему то, что мы называем «метафизической интоксикацией» вообще не применимо, когда речь идет о буддистах (сказанное распространяется на множество иных восточных культур). Идеаторные автоматизмы и псевдогаллюцинации — признак несомненной патологии у европейца, но в ряде иных культур эти явления рассматриваются как откровение.