Игорь Дьяконов - Книга воспоминаний

• Название: Книга воспоминаний
• Автор: Игорь Дьяконов
• Издательство: Европейский дом
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995

"Книга воспоминаний" известного русского востоковеда, ученого-историка, специалиста по шумерской, ассирийской и семитской культуре и языкам Игоря Михайловича Дьяконова вышла за четыре года до его смерти, последовавшей в 1999 году.

Книга написана, как можно судить из текста, в три приема. Незадолго до публикации (1995) автором дописана наиболее краткая – Последняя глава (ее объем всего 15 стр.), в которой приводится только беглый перечень послевоенных событий, – тогда как основные работы, собственно и сделавшие имя Дьяконова известным во всем мире, именно были осуществлены им в эти послевоенные десятилетия. Тут можно видеть определенный парадокс. Но можно и особый умысел автора. – Ведь эта его книга, в отличие от других, посвящена прежде всего ранним воспоминаниям, уходящему прошлому, которое и нуждается в воссоздании. Не заслуживает специального внимания в ней (или его достойно, но во вторую очередь) то, что и так уже получило какое-то отражение, например, в трудах ученого, в работах того научного сообщества, к которому Дьяконов безусловно принадлежит. На момент написания последней главы автор стоит на пороге восьмидесятилетия – эту главу он считает, по-видимому, наименее значимой в своей книге, – а сам принцип отбора фактов, тут обозначенный, как представляется, остается тем же:

“Эта глава написана через много лет после остальных и несколько иначе, чем они. Она содержит события моей жизни как ученого и члена русского общества; более личные моменты моей биографии – а среди них были и плачевные и радостные, сыгравшие большую роль в истории моей души, – почти все опущены, если они, кроме меня самого лично, касаются тех, кто еще был в живых, когда я писал эту последнюю главу”

Выражаем искреннюю благодарность за разрешение электронной публикаци — вдове И.М.Дьяконова Нине Яковлевне Дьяконовой и за помощь и консультации — Ольге Александровне Смирницкой.

---

109

Много лет назад я встретил эту самую папину «обжэ». Боже ж мой! Ну, правда, прошло немало времени, но все же вряд ли такая дама могла нравиться папе

110

Маленькая трещина в лютне… неверность в чсм-ro есть неверность во всем (.англ.).

111

Верен — это была федерация воображаемых стран — моих Ахагии, Мипдосии и других, и Алсншпого Виррона.

112

«Боевые корабли Джейна» — английский справочник, содержавший силуэты всех военных кораблей мира, расположение орудий и много фоюграфий. Был изъят с боевых кораблей советского фло!а на том основании, что… там были силуэты и советских кораблей! По ведь там были силуэты и немецких кораблей! Следовало бы лучше па этом основании изъять справочник У наших противников…

113

А еще была такая игра (опасная по тем временам): коллекционировать Балтийский флот. Для этого мы ходили на Неву в дни парадов — и так как сюда в эти дни ставили особо отличившиеся в боевой учебе корабли (или, по крайней мере, мы так думали), то они сменялись от раза до раза (только у моста лейтенанта Шмидта неизменно стояла знаменитая «Аврора»); кроме того, мы ходили, насколько было возможно, вниз по Неве — там у Невского завода из года в год стоял корпус недостроенного в Германскую войну линейного крейсера «Бородино», а иногда ремонтировались и другие суда

114

Ю. Я. был из семьи морских офицере»), перешедшей на службу к СССР, но полностью уничтоженной

115

Из Н.С.Гумилева, тогда, конечно, запрещенного.

116

Насколько возможно точное определение происхождения музейного объекта: где именно найден, кем, когда, издавался ли; если куплен, то те же данные со слон продавца; кем именно и когда продан. Если ранее издавался, то кем, где и когда

117

Ур-Нина — старое прочтение имени старейшего тогда известного правителя шумерского государства Лагаш; теперь читают Ур-Нанше или Ур-Нази. Его надписи составлены еще до-клинописным, линейно-иероглифическим письмом. Если бы от его времени сохранились не только надписи, но и документы, они выглядели бы примерно так же, как документы из Фары

118

Не очень решительно (англ.).

119

Осмысленность обоих объяснений примерно одинаковая. Такое же изменение шло во Французском языке в VI–X вв., в болгарском п течение средневековья, в древнееврейском — аж в начале 1-го тысячелетия до н.

120

В «Большой Советской Энциклопедии» говорится, что он учился в Петербургском археологическом институте. По в этот институт принимали только лиц с законченным высшим образованием

121

Для этого он пользовался недавно вышедшей весьма замечательной книгой «Языки народов Севера», T.I, под редакцией политической фигуры — некоею Я Алькора, но составленной отличными учеными — Таном-Богоразом, Крейновичем и другими. Второй том не вышел — Богораз умер, а другие были «репрессированы».

122

Было понятие «походной кровати», но она была железная, а не алюминиевая, как наши нынешние «раскладушки».

123

Тамара Шилейко, его невестка, писавшая в 80-х годах в «Новом мире», утверждает, что Ахматова посвятила Шилейко только два стихотворения, и этого среди них не называет, но очерк ее очень субъективен и фактически неточеп(например, она утверждает, что существовало две рукописи Шилейко — «Эпос о Гильгамеше» и «Ассиро-вавилонская поэзия»). Какая же может быть «Ассиро-вавилонская поэзия» без эпоса о Гильгамеше? Па самом деле Шилейко, видимо, собирался сделать художественный перевод всей ассиро-вавилонской поэзии, но в издательство «Academia» передал только готовую рукопись — перевода «Гильгамеша», и там ома была потеряна. То, что его вдова передавала мне в 1940 г. для подготовки к изданию под видом «Ассиро-вавилонского эпоса» (или «Ассиро-вавилонской поэзии»), были перепечатанные на машинке явно черновые и незавершенные наброски, часто без начала и конца, во всех случаях без указания, с чего и откуда это переведено; часть текстов была не из ассиро-вавилонской, а из шумерской или, напротив, мандейской литературы, значительную часть рукописи составлял перевод Omina (гаданий по естественным явлениям), хотя и написанных столбиком, но поэзией не являющихся. Все это, по-видимому, были отрывки и заготовки для будущего, — большей частью исправленная машинопись. Я сказал тогда Вере Константиновне Шилейко, что мемориальное издание неоконченных работ В. К.Шилейко сейчас неосуществимо, а что «Ассиро-вавилонскую поэзию» можно издать только, если кто-то переводе! хотя бы основные недостающие произведения. В.К. сочла это за мои козни. Позже рукопись побывала у В. В.Струве, у шизофреника К., может быть и еще у кого-нибудь, и в еще более сильно поредевшем виде была передана мне сыном Шилейко и хранится и архиве группы древневосточной филологии имеете с описью более обширной рукописи, какую я держал в руках в 1940 г. Кое-что из переводного наследия Шилейко мне все же удалось опубликовать. В 1986 г. вышел мемориальный сборник некоторых переводов Шилейко под редакцией и с предисловием Вяч. Вс. Иванова — и, увы, с прозрачными намеками на то, что будто бы мои собственные переводы «Гильгамеша» были сделаны под влиянием переводов Шилейко и едва ли не просто списаны с пего. Всякий, кто взялся бы это проверить по печатным текстам, легко убедился бы, что это не так. Этот слух был несомненно пущен еще в 50-х гг. одним моим недоброжелателем.

124

Закрытие букинистических лавочек и развалов после войны было большим ударом по традиционной петербургской культуре. Причина была тa, что их не мог контролировать Горлит (цензура).

125

За это он и был избран в Академию наук. А как только был избран, сейчас же уволился с работы, считая, что ему с женой академического оклада за глаза хватит, а времени на изучение шумерских документов лишнего не было — Александр Ильич был уже в пожилом возрасте

126

Франц suссès 'успех'

127

Козеткой назывался небольшой диванчик без спинки, но с закругленным повышением, чтобы, полулежа, опереться локтем.

128

Между квартирой и хозяйством обеих дам — Ольги Пантелеймоновны и Лидии Михайловны — было много сходства: обе были барыни и вкусы их были сходны, только Ольга Паптелеймоновна была богаче и глупее.

129

Поэтому Лидия Михайловна была твердо уверена, что её дети никогда не кричали, а если паши дети (и внуки) кричат, то исключительно из-за нашего плохого их воспитания и оттого, что мы «не принимаем мер». Впрочем, одно время спальня была перенесена в родильную, а первая комната была сдана учительнице — княжне Урусовой

130

Я.М. рассказывал о печально характерной для того времени реплике Графтио на какой-то его доклад: «Я вам дело говорю, а вы мне законы тычете».. сторож». Отец Я.М. был, видимо, человек незначительный. Зато незаурядной женщиной была его жена, Берта Владимировна; Я.М. даже хранил тетрадь записанных им ее афоризмов, а после се смерти в каждый день се рождения писал ей письма, недавно найденные мной

131

Лев Васильевич Ошанин, друг моего отца и виднейший в свое время антрополог, определил меня как смешение генов средиземноморской, северноевропейской и монгольской рас, а мою жену Пину — как «чистый североевропейский (нордический) тип».

132

Мотя — это и был Яков Миронович, по метрическому свидетельству Янкель-Мордух, на иврите — Я'ков Мордехай Магазинер.

133

Нелегально: по царским законам, репетитор должен был иметь свидетельство о праве на преподавание, иначе мог подлежать уголовной ответственности. Тем не менее, «вольных» репетиторов была тьма, это был обычный студенческий заработок, ведь стипендий не было

134

По словам Я.М., М.М.Ковалевский был человеком не только блестящего ума и широких знаний, по и независимого характера. Будучи назначен в Государственный Совет, он позволил себе а речи упоминать «моего друга Энгельса» и даже раз заговорил о Парижской Коммуне: но тут уж он был остановлен председательствующим и вынужден был извиниться: — Я же говорю только с осуждением

135

Нину эта ее гувернантка даже обратила в православие, хотя крестить не успела — повздорила с Лидией Михайловной, и ей было отказано от места. Нина в детстве даже мечтала принять мученическую смерть за Христа