Оксана Демченко - NZ

• Название: NZ
• Автор: Оксана Демченко
• Жанр: Фэнтези

Знаете, как мало человеку надо для жизни в универсуме? Нет, наверное. Ну так вот, о том и история…

---

Оксана Демченко НЗ /набор землянина/

Порхание и блуждание мыслей Симы изучала:

Оксана Демченко

Предисловие

Книга была выслана в качестве подарка львиному голосу сказок и фэнтэзи, Льву Булдакову в день рождения.

Автор и редактор (ну да, ведь мысли-то Симины, а я только записала, находясь на Земле) благодарны всем, кто помогал им в работе:

— умеющему ходить направо и налево с песнями и сказками морфу Гаву (на Земле пребывает под агентурной кличкой Ероха), поэтический образ этого ученого кота вы видите на обложке рядом с поэтически образом редактора (сами понимаете, поэтический — он не портретый, ага?);

— умеющему выправлять бессчетные опечатки и не бросать компьютерную мышь направо и налево папе редактора, который вычистил эту книгу, как пыры — Гнилой мешок;

— Юрию Стукалову, одному из самых общительных и заинтересованных читателей книги на СИ.

Сима с самого начала была идеей немного бредовой, но уж точно — светлой.

Сима человек нерядовой, неформатный. Кто-то скажет, что Сима неумна. Но, во-первых, граждане, иди в сад. Во-вторых, побродив там, попробуйте дать определение ума. Если вы запросто справляетесь, используя Википедию… то выключите компьютер и попробуйте еще раз, родной головой. Империя вон не попробовала. И знаете, во что ей это обошлось? То-то же.

Если всё же до (или после) прочтения вам важно понять, о чем эта книга… Отвечаем вдвоём с Симой: всё очень просто. Вы знаете, что необходимо землянину для жизни? Говорите, миллионов сто, вилла и яхта? Хм… ух и умные вы, даже без Википедии. Ага: вертолет небесного цвета со встроенным волшебником, кино и мороженное? Тоже версия.

НЗ, который обозначила Сима, гораздо компактнее. Ей нравится путешествовать налегке. Хотите — присоединяйтесь.

Если вы захотите стимулировать мозговую активность Симы, учтите: и она, и её земной редактор очень, очень любят пастилу. Еще они любят считать гостей (это развивает их математические таланты). Чтобы помочь в том и другом, не обременяя ни издательство, ни прочих умных посредников, есть волшебный номер, единый для универсума, где уже подключен Яндекс: 410011720724974.

История первая Во имя квиппы

Оптимист знает золотое правило: бывает и хуже. То есть, ну, по-простому если, ты еще не на дне, ты в процессе движения. А движение — жизнь. Что тут возразишь? Моя жизнь сплошное движение, причем сейчас ускоряется оно конкретно. Аж в ушах свистит…

Дзынь! Не знаю, за что мама любила эту бегонию. Некоторые родители нежно заботятся о своих дачах с картошечкой, другие раскармливают собак. Но наш случай особенный. Уезжая в солнечную Грецию, мама рыдала из-за бегонии. Вопреки такой душевной драме, она смирила боль… и предпочла цветку — грека, в него вцепилась, ему отдала сердце, чемодан и паспорт. А бегонии только помахала прощально, окропила её слезками и строго велела нам с братом впредь поливать сиротку отстоявшейся водой.

— Это мамина бегония, — пояснила я оккупантке. Изучила труп растения и мысленно занесла в протокол: «Падение с высоты роста, повлекшее смерть по неосторожности». — Была.

Хрен докажешь умысел. Записи с камер наблюдения нет, у нас вообще дома нет даже фотоаппарата, разве — в телефоне брата. Далее: свидетелей нет. Оккупантка заявит при опросе, что отсутствовала. Убедительно, из магазина её можно выманить только звонком от родственников. Многочисленных, как морщинки у глаз, ага. Мои показания будут признаны ничтожными, поскольку я пристрастна и, вдобавок, первая подозреваемая в списке, состоящем из одного пункта.

Я искренне уважаю все нации и народности, но с некоторых пор, а именно со второй среды прошлого месяца, отдельно рассматриваю лиц армянской диаспоры. Вернее, одну жирную харю, которая въехала в нашу с братом «двушку» на правах его жены. Не совсем молодой, но внезапно и безмозгло любимой. Я окинула взглядом крепко сваренный смугловатый холодец щек новобрачной, сопящей на мертвую бегонию, как бойцовый пес — на поверженного противника. Говорят, не судите по внешности, у людей немало скрытых достоинств. Вообще-то, я и с этим согласна. Шлепнуть бы без суда… Только полицейский из меня не получился. Если ваш начальник перед аттестацией спросит вас, предусмотрено ли уставом ношение бюста четвертого размера, не стоит применять к нему меры физического воздействия. Ну — если не понятно, о чем я, то это просто. Он применил к бюсту, я к морде. Аттестацию прошел только начальник. Значит, к мордам — нельзя. Проверено практикой.

— Сама уранила, да? — намеренно уродуя слова, пробасила новобрачная и пнула труп бегонии.

— Еще при жизни я ревновала её к маме, — дала я ложные показания.

Задумалась: а ложные ли? Хотя… Не к греку же ревновать. У него там кризис, мама вон не звонит уже год. Ничего, новая радость нашей семьи свалится на маму и без звонка. Медовый месяц не состоится без восьмидесяти килограммов дегтя, вот как это называется. Грека жалко. Так что к нему я точно не ревную. Теперь.

Сходив за веником, я смела грунт в совок, поместила вместе с жертвой оккупации в газету и затем в полиэтиленовый гроб, он же мусорный пакет. Если разобраться, армянка кое в чем права. Бегония претерпела немало зверств. Брат стряхивал пепел в горшок, я забывала поливать, из форточки дуло… пусть покоится с миром.

Оккупантка, вроде бы невзначай, двинула окороками и переместила стул на мою половину кухни. И, хотя математика утверждает равность половин, моя в территориальном смысле составляет примерно два квадратных метра, а новой семье достался утроенный кус. Люблю ли я брата, чтобы и это ему простить? Увы, не в метрах дело, не в них одних. Эта рыже-хновая стерва протирает лишь свою половину зеркала в ванной. Выносит свой мусор. Не моет полы — я же хожу по ним! И так далее. Очень далеко так, и все далее и далее, и никогда не предвидится перемен к лучшему. За минувшие недели я усвоила, что падение оптимиста на дно может быть процессом конечным.

Когда я достигну дна, будет большой шмяк. То есть я все же врежу еще по одной морде. И опять не пройду какую-нибудь аттестацию… Блин.

— Обед, — позвала я несбыточное.

— Иди на работу, да? — сразу посоветовала добрая женщина, надеясь мирно завладеть всеми квадратными метрами хотя бы часов на десять.

Неделю назад я ткнула пальцем в газету. Попала в объявление «требуются водители». Ну и вот. Мне есть, куда пойти, хотя бы сегодня.

— Пока, лярва, — ласково попрощалась я.

Грохнула дверью, чтобы заглушить визг. Как это соседи еще живы? Говорят, инфразвук убивает даже лошадь, выжившую после всасывания капли никотина.

У меня шикарная рабочая машина, кликуха — Апельсинчик. Это ржавый китаец, такой старый и малоценный, что я могу ездить домой и смело бросать оранжевый хлам у обочины. В салоне навязчиво пахнет пиццей. Если по дороге на работу мне везет, на обочине находится болтливый пассажир с насморком, готовый как бы забыть в салоне пару сотен. Вообще я не настаиваю на расплате. Но люди у нас душевные и сами все понимают. Мы ж в одном городе обминаемся об эту хренову жизнь.

Апельсинчик закашлялся и приобрел паркинсон с первого поворота ключа. Я даже постучала по панели. Он сегодня заводится без боя? Ай-вэй… Увы, гнать беду дробью по китайскому пластику — туфта. Но я твердо усвоила на опыте всех старых машин, контактировавших со мной: если не гадят сейчас, большой облом скоро встанет из-за горизонта в полный рост.

Телефон замяукал.

— Серафима, ты мне не сестра, — прошипел в трубку младшенький.

— Неужто мама раскололась?

— Сима… это подло. Счастье брата тебе что, поперек горла? Ты вообще не в себе, а последний год на людей бросаешься. Ты…

— Сима — еврейское имя, — сообщила я сведения, полученные вчера на работе, ведь интернет дает нам знания, чтобы доставать ближних по полной. — Означает «услышанная богами». Въехал?

— Я требую, чтобы ты немедленно извинилась. Внутри тебе невыносимо стыдно, я знаю. Я вешаю трубку, а ты звонишь ей и делаешь себе же лучше. Ты в душе тонкий, ранимый и интеллигентный человек… была.

— Что сдохло, то сдохло. Хана, поздно реанимировать труп моей совести. Итак, если я Сима, то почему боги не слышат меня? Сбой связи? Алло! Эй, наверху! Брат приволок в дом чудовище! Мне негде жить, не с кем поговорить и даже тихо повеситься в туалете мне нельзя, эта дрянь стырила веревку. Она все тырит и прячет. Вчера она врезала в дверь своей комнаты замок и вообразила, что это сундук для хлама, а не часть квартиры. Ну ладно, моя стыренная верёвка. Утром сгинули санки с лестничной клетки этажом выше. А ты знаешь, чьи они. Я не буду вас отмазывать.

— Какие санки? — брат сбавил тон и напрягся. — Извиняйся давай, нечего гнать пургу и тупо переводить стрелки. Может, ты их затащила куда на свалку, чтобы…