Лев Соколов - Последний брат

• Название: Последний брат
• Автор: Лев Соколов
• Жанр: Альтернативная история

Этот роман вырос из одноименной повести, которую очень хорошо приняли читатели. Надеюсь, что и вариант с вплетенными новыми сюжетными линиями, так же не оставит читателя равнодушным, и доставит удовольствие как тем, кто уже знаком с «братом», так и тем, кому это предстоит в первый раз. Итак, «последний брат» — книга в жанре исторической фантастики, или как это еще принято называть, — альтернативной истории. В описываемом мире, к 15 веку сельджуки исчезли, не успев возвыситься, восточный Рим еще горд и крепок, а в монгольском улусе прервалось правление «золотого рода» чингизидов. Один из главных героев — сын монгольского хана, которого отец когда-то отослал в Константинополь. За время пока юноша жил на чужой земле, его отец умер, а трон занял один из братьев, убивший остальную родню в кровавой схватке за власть. У нового хана теперь остался лишь один брат, который имеет законное право на престол; — выросший в далеком чужом краю, непонятный, и незнакомый… Новый хан посылает за братом верных людей, чтобы окончательно избавить себя от любых тревог и сомнений.

---

Девушка сделала еще шаг, белое облако, оказавшееся рубашкой, вдруг как-то ловко и незаметно отделилось от неё. Ну точно, красивая… Эвон как в нужных местах налита…

— Да ты совсем что ли сдурела?! — тихим шепотом рявкнул Тит.

Ночь в детской комнате, и воспоминания, в этой неожиданной ситуации, обернулись для него возвращением старых установок, и он брякнул казалось давно отжитое:

— Не дай бог отец услышит! Знаешь, что он с тобой сделает?!

И тут же его ожгло стыдом, потому что отец ему уже был не указ. Но вообще, чего делать, непонятно. Это мужчинам вообще-то положено к девкам приставать, а не наоборот… И пока Тит все это соображал и лихорадочно распихивал мысли по полкам в голове, ночная гостья с кошачьей грацией опустилась на кровать, не давая времени опомниться, подняла одеяло у ног, и внедрилась под него, через мгновенье вынырнув с другой стороны.

— Тшшш! — Пальчик уперся в губы Тита. — Не бойся отца. Ничего он тебе не сделает.

А руки гостьи уже блуждали в нужных местах с большим энтузиазмом.

— Ох, — сбился с дыхания Тит.

— Так ведь приятно? — спросила девица.

— Приятно… — пискнул Тит. — Только не надо с корнем-то отрывать…

— Я еще девственница, — сообщила ему с озорным смешком девица. — Тебе придется научить меня. Научишь?.. Научишь?..

— Ты откуда взялась-то? — пробормотал он, но ответ получил не словами, а действиями. — Тебя как хоть зовут-то?..

— Агата… — отозвались ему тень и лунный свет.

«Это просто какие-то детские фантазии, — промелькнуло где-то на краю сознания Тита. — Так они в этой комнате без меня хранились, а когда я вернулся…»

И это были последние связные мысли в эту ночь.

Через несколько часов, когда Агата выскользнула из под хозяйской руки уснувшего Тита, и вышла в коридор, там её встретил патрикий Ипатий. Он был все еще в дневной одежде, и как видно доселе не ложился. В отдалении маячил седой старикан, и двое служанок с непроницаемыми лицами.

— Ну что? — Посунулся к девице Ипатий.

— Сперва было больно, а потом…

— Я тебя не про то, как тебе было, спрашиваю, пигалица! — шикнул патрикий. — И так слышал, как ты на весь дом кряхтела… Я тебя спрашиваю, получилось?

— Два раза точно получилось, господин, — кивнула девица. — А третий… — Её глаза стали задумчивыми. — Тоже вроде слилось.

— Два раза… Главное, чтобы вышло.

— Не волнуйтесь, господин, у меня самый срок. Все должно выйти.

— Эх, еще бы туда кого подпустить, для верности… — пробормотал патрикий.

— Да где ж вы сейчас еще нужную девушку найдете? Да чтоб не нищенку, да порядочную, да из хорошей семьи… И потом, — девица хихикнула. — Что она с ним делать бы сейчас стала? Он ведь тоже не железный. Вот кабы у вас еще хоть несколько дней было.

— Ну, хватит, — буркнул Ипатий. — Договор знаешь. Получится — считай, на всю жизнь себя обеспечила. Озолочу. Не получится, — сама ты, значит, своему благополучию враг.

— Ну уж я старалась как могла, — надула губки девушка. — А получилось или нет, мы теперь в свой срок узнаем. Разрешите откланяться, господин. Притомилась. Время-то совсем позднее.

— Куда?! — Коршуньими когтями вытянул к ней руку Ипатий. — Я тебе откланяюсь! Если тебя сейчас выпустить — понятно, что у тебя все выйдет, только чтоб деньгами кошель набить! Да поди потом разберись, от того ли? Здесь будешь жить, пока все не определится.

— Как же здесь? — Растерялась девица. — У меня и вещи все дома, и матушка…

— Вещи твои уже здесь. И матушку я предупредил, и присмотрят за ней. Здесь будешь. И присмотр за тобой будет, чтоб ни один мужчина до срока на выстрел не подошел. Не бойся, нуждаться ни в чем не станешь. Служанки о тебе позаботятся…

Служанки нацелились на Агату взглядом вышколенных керберов.

— Если что будет нужно, — продолжал Ипатий, — Димитрия попросишь… — Он указал на старика. — Слушайся его во всем. Он тебе, пока все не прояснится, старший.

— Ладно служанки, — хихикнула оправившаяся девушка. — А Димитрия-то не боитесь ко мне приставлять? А ну как вспомнит молодость, раздухарится, да в долю со мной войти захочет…

— Не шути со мной, девка! — Ипатий сгреб Агату за рубашку и подтянул поближе, поднимая руку для хорошей оплеухи.

— Ой, господин, ой! Говорят, для плода даже на самых-самых-самых ранних сроках такое плохо, — без видимого испуга запричитала Агата.

Ипатий застыл сверля девушку злобными глазищами.

— Тьфу! — Сплюнул он в сторону и разграбастал девичью рубаху. — Ну-ну, покрути… Может ребенок и твоего хитрованства себе возьмет. Забирай её, Димитрий, с глаз моих долой на дальнюю половину дома. Что делать, ты знаешь.

Димитрий поклонился, и вместе со служанками отконвоировал Агату к новому месту жительства. Ипатий дождался, пока они скроются, подошел к двери, за которой спал его сын. И вроде сперва хотел войти, но не решился, и просто долго так стоял, положив руку на косяк.

— Господь-всевластитель, — пробормотал он. — Не дай угаснуть роду. Не сыном, так внуком пусть прорастет… Сам усыновлю…

Постоял, перекрестился истово, и словно постарев разом на несколько лет, заковылял прочь.

* * *

Лежит на широкой постели Улеб. Успокоился внутри получивший свое зверь. Успокоился до поры. Лежит рядом на плече, разметав черные как смоль волосы, женщина знатного рода, и смотрит на него бездумными довольными глазами. Рассеянная улыбка гуляет на её красивом лице. Ласковыми движениями машинально она водит рукой ему по груди, и животу. Ленивая, приятная ласка после бешенной скачки…

Греет чужую постель Улеб. Муж женщины вот уже который год, управляет отдаленной провинцией. Но все отчего-то не может вывезти к себе жену с детьми. Или сама жена не очень-то хочет покинуть столицу? Или у мужа там возникли какие-то дела, для которых лишним станет присутствие жены? Того не знает Улеб. Пусть у мужа там хорошо идут его дела… Смотрит Улеб, как тени от шевелимой ветром прикроватной занавеси скользят по телу женщины, причудливо играя в ярком лунном свете. Хороша. И не скажешь, что дважды рожала. Точеная фигура изгибами взгляд волнует. Хороша… Да только чужая это краса. Это Улеб чует во все моменты, кроме самых кратких, когда мыслей не остается вовсе, и два тела волей природы сливаются в одно. Волосы её, будто вихрем в колечки завитые, тело смуглое, глаза карие, — все чужое. Даже запах её, хоть и приятный, и тот чужой. Дважды чужая, — один раз, потому что за мужем живет, а второй — потому что далеко отсюда родился Улеб. Вспоминается ему до сих пор девчонка, из осевших недалече от них половцев. У той девчонки волосы были как живая тяжелая волна, и глаза-васильки. Имя… Имя её забыл. Лицо, поворот головы, и как плечами поводила, откидывая назад голову, — всё помнит, кроме имени… Потерял в пути, убегая с отцом, сплавляясь по рекам, плывя морем в далекий Царьград. По пути обронил. Или уже тут, под палками ромейских учителей военной премудрости, в пыль на каменном плацу выкатилось. Или в такой вот постели, в складках белья затерялось. Имя исчезло. И той девчонки больше нет. Если минул её недругов набег, и голод и хворобь, то вместо неё живет уже давно взрослая женщина, наверняка замужняя и с детьми. Только и осталось у него в голове что эта картинка — видимо, чтоб не забывал чего-то… А чего?

Муж той, что обвилась сейчас вокруг него ногой, как змея… У Улеба перед ним стыда нет. Воин живет с набега и грабежа. Да и какой тут грабеж… Одно дело, чужое взять, а здесь сама позвала, как князя на княжение. Да… Воин живет с набегов. Только должно и воину иметь, куда после набегов возвращаться домой… Вот Трофим… Почувствовал Улеб, как шевельнулась внутри зависть к Трофиму. Носится он со своей Эрини, как с писанной торбой. Ему-то есть, куда возвращаться. Мда…

— Значит, уезжаешь скоро? — спрашивает женщина.

— И не знаю, как надолго, — кивает Улеб.

— Хочешь, я попробую разузнать и делать так, чтоб тебя не посылали? — предлагает женщина. — У меня есть связи во дворце.

— Вряд ли на таком уровне, — улыбается Улеб, вспоминая речь императора. — И потом, это куда веселее занятий в школе.

— Ну, раз так решил… — вздыхает женщина. — Вечно вы куда-то едете, на месте вам не сидится…

— Будешь ждать? — спрашивает Улеб.

— Ждать не буду. Буду рада, если вернешься, — отвечает женщина.

Улеб хмыкнул, откинулся, и тихонько затянул:

  По мосту калинову,
  Да по другу малинову,
  Шел-пошел парень молодой,
  На нем синий кафтан,
  Да кушак золотой.
  Парень шел под окном,
  В окне девка с полотном.
  Молодца увидала,
  Полотно вниз спускала.
  Полезай мил-друг в окно,
  Не порвется полотно.
  Молодец в окно вскочил,
  Девицу не огорчил.
  Ей пришелся по нутру,
  И ушел лишь поутру.

— Это на твоем родном языке? — спрашивает женщина.