Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

• Название: ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?
• Автор: Арсен Мартиросян
• Издательство: ЯУЗА, ЭКСМО
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14941-4

Из этой книги вы узнаете подлинную, не имеющую ничего общего с модными сегодня версиями, причину тяжелейшего поражения советских войск в начале Великой Отечественной. Автор применяет оригинальную, использовавшуюся только в личной разведке Сталина методику анализа недавно рассекреченных документов Генштаба, ГРУ и СВР, специальной военно-исторической литературы, архивных документов СССР, США, ФРГ, Великобритании. Впервые в отечественной историографии детально разбирается механизм практически умышленной подставы советских войск под катастрофический разгром, приводятся неопровержимые факты о фактическом предательстве высшего генералитета РККА, а в некоторых случаях даже о предвоенном сговоре о сдаче оборонительных рубежей гитлеровцам.

И конечно же, в книге показана истинная роль Сталина как выдающегося государственного деятеля, политика мирового уровня, стратега, полководца, дипломата и хозяйственника-организатора Победы, сумевшего в беспрецедентно кратчайшие сроки «переплавить» невиданную по своим масштабам кровавую катастрофу в Великое 9 мая 1943 года.

---

Как вы понимаете, комментировать эту карту нечего, если всего-то за 8 дней боев указанная группировка вермахта столь глубоко вклинилась в нашу территорию. И ведь это произошло в самом мощном из всех западных приграничных округов — в Киевском особом военном округе. Что же говорить об остальных?

Однако изложенное выше еще далека не вся правда о том, с чем же действительно пришлось столкнуться нашим стрелковым корпусам. Дело в том, что в сравнении с установленной в вермахте для одной армии 25 — 30-километровой шириной фронта прорыва выходит, что один наш стрелковый корпус должен был противостоять как минимум трем армиям вермахта, т. е. реальное превосходство получалось в три раза больше: в диапазоне от 10 до 14 раз!

Но и это еще не все, ибо действительность была куда трагичней. И вот почему. В вермахте нижний предел ширины фронта для группы армий в прорыве составлял 100 км (верхний предел — 150 км). Внемлите пристально этим цифрам. 84 — 92-километровая ширина фронта обороны одного нашего стрелкового корпуса, по сути-то дела, была практически равна ширине фронта прорыва группы армий вермахта![338]

Взгляните на боевой состав всех трех группировок вермахта при вторжении:

группа армий «Север» — 20 пехотных, 3 танковые, 3 моторизированные, 3 охранные дивизии и авиация 1-го воздушного флота люфтваффе!

группа армий «Центр» — 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизированных, 1 кавалерийская, 3 охранные дивизии, 2 моторизированные бригады и авиация 2-го воздушного флота люфтваффе;

группа армий «Юг» — 32 пехотные, 5 танковых, 4 моторизированные, 3 охранные и авиация 4-го воздушного флота люфтваффе!

К. Клаузевиц утверждал, что «военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека». Однако же попробуйте здравым умом понять, мыслимое ли это дело — подставлять свои же войска под столь предрешенно неминуемое кровавое побоище?!

Ну разве в нашем Генштабе не знали о боевом составе всех трех группировок вермахта? Знали очень и очень точно (о чем говорилось еще в первой главе).

И это тоже еще далеко не все. Стрелковый корпус РККА образца 1941 г. — это три дивизии, в 85% которых, по признанию самого Жукова, в среднем насчитывалось по 8 тыс. чел. вместо положенных 14 с лишним. Итого, выходит, в среднем, в одном СК насчитывалось 24 тыс. чел. При указанной выше ширине фронта обороны в 84 — 92 км это означает, что на 1 м линии обороны оперативная плотность в живой силе была от 0,26 до 0,29 бойца. Гитлерюги же в прорывы пёрли, как правило, с плотностью не менее 4,2 пехотинца на 1 м, что означает превосходство на поле боя над нашими 0,26 — 0,29 бойца на 1 м обороны в диапазоне от 14,5 до 16 раз!

К сожалению, это еще не все. Поскольку устойчивость СК в обороне изначально была понижена в 3,5 — 4,6 раза, то Фактическое превосходство на поле боя — нал нашими 0,26 — 0,29 бойца на 1 м обороны — выходило в диапазоне от 51 до 73,6 раза! И это, заметьте, еще без необходимого в данном случае пересчета превосходства на реального бойца из крови и плоти! И к тому же пока еще без какого-либо учета огневой мощи противника и основных особенностей стратегии и тактики таранно-штурмовой пролома «жесткой обороны» Тимошенко — Жукова.

Если же учесть еще и это, то, невзирая на то, что в реальности таких прямолинейных боевых столкновений и формате «один СК РККА против целой группы армий вермахта» на полях первых сражений той страшной войны не было, тем не менее сие до крайности обострит уже сформулированный выше вопрос: мыслимое ли это дело — столь откровенно подставлять свои войска под такой фатально неминуемый кровавый разгром?!

В самых коллапсовых формах это фатально неминуемое кровавое побоище разыгралось на уровне основного звена — на уровне стрелковых дивизий, особенно первого оперативного эшелона Первого стратегического эшелона. Именно это звено стало самым слабым, т. к. согласно негласно протащенному замыслу дуэта Тимошенко — Жуков «жесткую», в их разумении, оборону должны были держать стрелковые дивизии.

Объективности и справедливости ради обязан указать, что и в соответствии с «Соображениями ..» от 18 сентября 1940 г. первый удар вермахта должны были принять на себя также стрелковые дивизии. Но в том-то и дело, что принципиальная разница между этими внешне вроде бы идентичными решениями заключалась в том, что согласно утвержденному документу им предписывалось принять первый удар в состоянии активной обороны! Это, во-первых. Во-вторых, что еще более важно,— по состоянию на сентябрь 1940 г. стрелковые дивизии РККА при всех хорошо известных недостатках были все-таки значительно мощнее, нежели в июне 1941 г., во всяком случае по огневой мощи — точно.

Однако в первой половине 1941 г. усилиями дуэта Тимошенко — Жукова стрелковые дивизии были ослаблены до предела: их лишили основной ударной силы — их танковых батальонов[339]. А ведь им предстояло именно в «жесткой обороне» принять на себя удар германской бронированной армады!

Формально это произошло вроде бы из благих намерений — для доукомплектования механизированных корпусов: дело в том, что еще в июне 1940 г. было принято решение о формировании механизированных корпусов по 1000 и более танков в каждом.

Тогдашний глава Генштаба Шапошников досконально знал не только материально-техническую базу РККА, но и прежде всего реальные возможности отечественного ВПК. А потому Борис Михайлович резонно ограничился на 1940 — 1941 гг. планом создания всего 9 мехкорпусов[340]. Худо-бедно, но это было реально. Но как только на пост главы Генштаба заступил генерал Жуков, то уже в феврале в ход пошли совершенно неуместные «стахановские темпы»: дуэт Тимошенко — Жуков протащил решение о создании еще 21 мехкорпуса! А затем задним числам поставили Сталина перед фактом наиострейшего дефицита техники уже для 30 мехкорпусов[341].

Задним числом потому, что, как свидетельствуют архивные документы, когда Сталину в феврале 1941 г. доложили, что для укомплектования мехкорпусов не хватает 12,5 тыс. средних и тяжелых танков, 43 тыс. тракторов, 300 тыс., автомашин, то он просто не мог поверить в это, ибо это означало, что вновь формируемые корпуса обеспечены материально-технической частью всего на 30%![342]

Сталин же, как известно, отличался особо тщательной разработкой и подготовкой любого вопроса, по которому предстояло принять решение, тем более важное. Следовательно, решение о формировании еще 21 мехкорпуса было принято на уровне наркома обороны и его зама, т. е. Жукова, т. к. приказы о создании корпусных управлений издавали они! И только потом они соизволили поставить перед Сталиным вопрос об убийственном дефиците! Зачем?!

Кстати, именно о 30-процентной укомплектованности своего мехкорпуса танками и автотранспортом писал и Рокоссовский в своих мемуарах, но цензура все повырезала…

Выход из этого острейшего дефицита был найден, как всегда, фатально неадекватный, а по сути-то дела — самый смертельный для тех, кому предстояло принять на себя не просто первый натиск вермахта, а удар его бронированных армад: у стрелковых дивизий отобрали танковые батальоны, и они остались с винтовками против гитлеровских танков.

Дважды совершенная ошибка привела к трагедии. Дважды, потому как по не адекватным реальности итогам испанской войны, на которые неуместно наслоились и неверные выводы из финской кампании, мехкорпуса были расформированы, и танковые части было переданы в стрелковые дивизии, образовав в их составе танковые батальоны. Решение, как признают все, было архиневерное. Потом просто спохватились, а когда Жуков возглавил Генштаб, еще и неуместно спохватились и размахнулись аж на 30 мехкопусов!

Первоначальная ошибка была усугублена до абсурда — стрелковые дивизии, которым предстояло принять на себя первый удар, лишились своей основном ударной силы. Таким образом, были созданы все необходимые предпосылки для того, чтобы они не удержались в обороне (о прикрытии уж и не говорю).

Но лиха беда начало. Отобрать-то танковые батальоны отобрали, мехкорпуса вроде бы сформировали, правда, на бумаге. А вот задачи-то им поставили «сверхстахановские» — из расчета, что-де они полнокровные и полностью укомплектованы техникой!

В итоге ни стрелковые дивизии не удержались в обороне, ни мехкорпуса ожидавшегося эффекта не дали — ринувшись, согласно предписаниям из «Красных пакетов», в немедленный встречно-лобовой контрблицкриг (хотя должны были помогать стрелковым дивизиям выбивать вклинившегося в нашу оборону противника), мехкорпуса один за другим погибали в бессмысленных боях, т. к. в первой линии, как правило, шли легкие танки, которые гитлерюги лупили, как грецкие орехи! Ведь из стрелковых дивизий забрали именно легкие танки (Т-60, Т-26 и БТ ранних серий).