Арсен Мартиросян - ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?

• Название: ТРАГЕДИЯ 22 июня: БЛИЦКРИГ ИЛИ ИЗМЕНА?
• Автор: Арсен Мартиросян
• Издательство: ЯУЗА, ЭКСМО
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-14941-4

Из этой книги вы узнаете подлинную, не имеющую ничего общего с модными сегодня версиями, причину тяжелейшего поражения советских войск в начале Великой Отечественной. Автор применяет оригинальную, использовавшуюся только в личной разведке Сталина методику анализа недавно рассекреченных документов Генштаба, ГРУ и СВР, специальной военно-исторической литературы, архивных документов СССР, США, ФРГ, Великобритании. Впервые в отечественной историографии детально разбирается механизм практически умышленной подставы советских войск под катастрофический разгром, приводятся неопровержимые факты о фактическом предательстве высшего генералитета РККА, а в некоторых случаях даже о предвоенном сговоре о сдаче оборонительных рубежей гитлеровцам.

И конечно же, в книге показана истинная роль Сталина как выдающегося государственного деятеля, политика мирового уровня, стратега, полководца, дипломата и хозяйственника-организатора Победы, сумевшего в беспрецедентно кратчайшие сроки «переплавить» невиданную по своим масштабам кровавую катастрофу в Великое 9 мая 1943 года.

---

И ведь произошла именно в тех практических формах, которые позволили германской разведке прийти к обоснованному выводу об отказе советского командования от принципа «активной обороны» (именно он-то и предусматривает, подчеркиваю это вновь, организованный отход с сохранением боевых порядков), коим и снабдила Гитлера.

Не менее парадоксально и то, что когда уже точно стало известно о трех группировках вермахта и о трех же направлениях его главного удара, а произошло это, напомню, в марте 1941 г. (20 марта — самая поздняя точка отсчета в этом точном знании), то ни руководство НКО (Тимошенко), ни руководство ГШ (Жуков), что называется, и бровью не повели, хотя ситуация коренным образом изменилась. Они по-прежнему выхолащивали принцип «активной обороны», упрямо подменяя его принципом «жесткой обороны»!

На самом-то деле изменение ситуации они явно поняли и не менее явно сделали какие-то выводы. Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что у них не хватило духу подписать и доложить Сталину т. н. план от 11марта 1941 г., который был из той же серии гениальных, что и от 15 мая 1941 г. и тоже с «южным акцентом»! Но то были выводы для себя, а что для дела, для реальной обороны государства, страны, Родины?

Воистину парадокс. Опираясь на выводы своих разведслужб, Гитлер уже 30 марта констатирует, что организованный отход советских войск маловероятен, и даже приводит веское тому доказательство — к этому действительно надо заблаговременно готовиться, т. е., проще говоря, констатирует, что высшим советским командованием избрана ставка на «жесткую оборону» прямо на линии границы.

А наши, едва ли не в подтверждение такого вывода Адольфа, с еще большим рвением и отчаяннейшим упорством продолжают протаскивать этот самый принцип «жесткой обороны», тем более на линии госграницы и, что хуже всего, на самом опасном направлении — белорусском (особенно Минском).

10 апреля 1941 г. Тимошенко и Жуков направили командующему ЗапОВО генералу Павлову Д. Г. директиву, в которой говорится «1. В период отмобилизования и сосредоточения войск — упорной обороной, опираясь на укрепленные районы, прочно прикрыть наши границы и не допустить вторжения противника на нашу территорию»[313].

К слову сказать, командование ЗапОВО, как увидим из дальнейшего, откровенно похерило и это указание. Вплоть до конца мая — начала июня 1941 г. оно, как, впрочем, и в других округах, отрабатывало всевозможные наступательные операции различных уровней. У него под носом сосредоточивается мощнейшая группировка вторжения, а они в наступление собралась?! Попробуйте выдумать что-нибудь более неадекватное! Но помните при этом, что командующий округом едва ли может, тем более по простоте душевной, похерить директиву Генштаба. Он явно знал, что это можно делать, т. к. последствий не будет, иначе не готовился бы к наступлению вместо обороны!

Итак, речь шла об УРах непосредственно на границе, потому что, опираясь на них в глубине советской территории, невозможно предотвратить вторжение противника

Но ладно бы была поставлена задача «упорной обороной» прикрывать целое направление — это еще хоть как-то было бы объяснимо: все-таки целое направление (кстати, в тексте этой директивы есть и такое).

Но зачем же, зная об особенностях стратегии и тактики блицкрига, заранее планировать побоище прямо на линии госграницы, причем побоище для своих же войск, потому как при всей святости поставленной задачи войска заранее приговаривались к гибели и у них не оставалось шанса на выживание и продолжение борьбы, как при «активной обороне»?!

Трудно также понять и то, почему появление третьей группировки вторжения, тем более непосредственно перед ЗапОВО, т. е. на Белорусском направлении, ну никак, абсолютно ничем не насторожило ни Генштаб (Жукова), ни и НКО (Тимошенко).

Это тем более непонятно, поскольку «и в планах советского стратегического руководства, и в документах первой игры (в январе 1941 г. — А. М.) отмечалась опасность ударов противника из районов Сувалки и Брест в направлении Барановичи» (далее — на Минск)[314].

Конечно, едва ли «истинные защитники» Жукова упустят возможность критически «лягнуть» автора этой книги. Всенепременно «лягнут», что-де хорошо тебе рассуждать сейчас, спустя шесть с лишним десятилетий после трагедии. Но в том-то все и дело, что не рассуждать автора потянуло, а жгучее желание разобраться, наконец-то, что же тогда произошло и виноват ли в том Сталин. Именно поэтому, даже ради научно обоснованной вежливости, лишен какой-либо возможности принять такие упреки хотя бы и к рассмотрению… Потому что факты не позволяют этого сделать. Судите сами.

Взгляните на схему возможных направлений немецкого наступления, составленную ГРУ в марте 1941 г., и на план «Барбаросса», утвержденный Гитлером 18 декабря 1940 г.

Как видите, данные нашей военной разведки практически полностью совпадают с гитлеровским оригиналом, за исключением очередности фамилий командующих группировками вторжения, что, конечно же, важно, но не принципиально, тем более что все они названы правильно.

Понятно, что ни Жукову, ни Тимошенко, ни даже самому Сталину подлинник, т. е. сам немецкий оригинал плана «Барбаросса», в абсолютной точности не был известен. Обратите внимание на особенность смыслового построения этой фразы.

Немецкий оригинал плана «Барбаросса» в абсолютной точности действительно не был известен Москве, хотя едва ли не всей подробнейшей информацией о нем она обладала, в т. ч. и полученной от американцев. Искушение поставить знак равенства между обладанием едва ли не всей подробнейшей информацией и точным документальным знанием немецкого оригинала исключительно велико. Среди отечественных историков немало тех, кто по тем или иным соображениям поддался этому соблазну, совершив тем самым, пускай даже и невольно, не злоумышленно, но серьезнейший подлог.

На самом же деле немецкий оригинал, т. е. сам план «Барбаросса», был обнаружен в 1945 г. при разборе захваченных трофейных документов гитлеровского военного командования. Впервые полностью он был опубликован в газете «Правда» 28 ноября 1945 г. Подчеркиваю, что немецкий подлинник попал в руки СССР лишь только после разгрома нацистской Германии.

План нападения вермахта на Советский Союз, июнь 1941 года

Поэтому-то, вместо того, чтобы очертя голову впадать в подобные соблазны, для коих, как видите, нет решительно никаких оснований, более чем желательно постараться понять, какие же противоречивые чувства обуревали тогда советское руководство, обладавшее едва ли не всей подробнейшей информацией. По меньшей мере это было двойственное чувство: с одной стороны, громадный политический и жизненный опыт и Сталина, и Молотова, и их ближайших соратников, а также тщательный аналитический учет всей массы информации приводили едва ли не к категорическому выводу, что все это правда, война на пороге. Но с другой, не менее очевидно было и то, что, например, тем же американцам категорически не за что было столь уж сильно любить явно ненавистное для них первое в мире государство рабочих и крестьян. И это не говоря о том, что между США и Великобританией существовало стратегическое партнерство, немалую часть основы которого составляли ярый антисоветизм и злобная русофобия.

Хуже того. Как уже отмечалось выше, с конца 1939 г. советская разведка непрерывно фиксировала бесчисленные попытки англосаксов как можно быстрее да поострее стравить СССР и Германию. Более того. В Кремле отнюдь не забывали ни о беспрецедентной готовности Запада напасть на СССР вместо того, чтобы воевать с Гитлером, с которым и Лондон, и Париж с 3 — 4 сентября 1939 г. пребывали в состоянии войны, ни также американского бойкота и эмбарго на поставки ряда стратегических материалов в Советский Союз, причиной чего послужила советско-финляндская война.

В такой ситуации даже самая достоверная информация, даже переданная в Москву из самых искренних побуждений, должна априори, увы, закономерно вызывать, если и не подозрения в чистом, классическом виде, то как минимум весьма настороженное отношение. Но и настороженность-то — настороженностью, однако же все ведь указывало на то, что поступающая информация правдива в принципиальной части, т. е. что готовится агрессия, что для этого концентрируются три группировки и что нападение произойдет по трем главным направлениям. И Сталин исходил именно из этого. Вся его политика того времени исходила из этого. Оно и понятно — ведь он был лидером государства и на нем лежала вся ответственность. Его вдумчивая осторожность была как раз более чем уместна, априори уместна.