Юлия Зонис - Говорящий с ветром

• Название: Говорящий с ветром
• Автор: Юлия Зонис
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-077270-4

---

— Знаешь, что там, на той стороне хребта?

Малек пожал плечами. Какое ему дело до той стороны хребта — вся его жизнь проходила в стенах интерната и на голой игровой площадке за учебным корпусом. Сейчас, на ветреном и холодном просторе, ему было зябко и хотелось вернуться в дом.

Глаза Хориха блестели, как вкрапления слюды в горной породе. Может, отражали луну, а, может, горели собственным внутренним огнем.

— Там военный аэродром, где испытывают новые модели истребителей. И переговорная станция.

При словах «переговорная станция» Малек чуть оживился. Может быть, его направят туда после окончания учебы?

— Слышал иногда рев в небе? Видел белые полосы над горами?

— Пойдем домой, — тихо попросил Малек.

Он дрожал от холода. Хорих презрительно улыбнулся. Острые белые зубы сверкнули.

— А где твой дом, аль-ра? Ты хотя бы помнишь, как наши предки получали имена?

Малек вздрогнул еще сильней. Найр-ха, Ритуал Посвящения, когда дети народа аль-ра уходили в бесконечные, заросшие травой равнины, и там встречались с ветром. Один на один, без свидетелей, и ветер принимал их, и давал им подлинное, настоящее имя.

— Ты не пойдешь на равнины, — проговорил Хорих, и это не было вопросом. — Ты не узнаешь, как тебя зовут на самом деле. Ты будешь, как раб, сидеть на переговорной станции и передавать сводки с цифрами и словами, значения которых не понимаешь. Ведь так?

Прежде, чем Малек успел ответить, Хорих развернулся и побежал вниз по тропе — только камни запрыгали из-под ног. Черная тощая фигурка в белом свете луны на горном склоне, и никого вокруг… Малек подумал тогда, что Хориху не надо уходить ни на какие равнины, чтобы остаться в одиночестве и говорить с ветром. Он всегда был один, даже рядом с другими. Как, впрочем, и любой из них, выживших, сумеречных… синдар? Кажется, так называли их народ когда-то, до того, как белые корабли покинули Серебристую Гавань. Но это было давно. Изменился их облик, язык и даже память, и только ветер все так же гудел над огромной равниной — некогда покрытой густым лесом, а теперь пустынной и голой. Покачав головой, Малек начал острожный спуск вниз, к душному теплу их неродного дома. И в этот миг ветер тихонько шепнул ему на ухо: «Прощай. Прощай навсегда, Синий Лис».

Больше они с Хорихом не разговаривали до того самого дня, когда…

* * *

В самый разгар нашей интересной беседы с полковником дверь каюты распахнулось. Из коридора пахнуло машинным маслом, а на пороге выросла широкая фигура. Фуражка с высокой тульей зацепилась за косяк и чуть не слетела у фигуры с головы. Фигура заругалась на лающем языке. Душка Отто, он никогда не стеснялся в выражениях.

Сняв фуражку с головы, оберштурмбанфюрер обтер потный лоб, шагнул в каюту и бесцеремонно отодвинул низкого и круглого полковника в сторону.

— Хорьхе, — сказал он, и шрам на его щеке забавно задергался в такт словам, словно издыхающий под каблуком червяк.

Отто был драчуном в студенческие годы, и шрамом его наградил какой-то безвестный противник, слишком хорошо владевший шлегером. Жаль, что не угодил в глаз. Хотя я не сомневался, что Душка Отто предусмотрительно нацепил защитные очки. Он всегда страховался и всегда падал на четыре лапы, с какой высоты ни швырни. В отличие от господина Того он мне нравился, хотя был куда большей сволочью, чем мой неказистый полковник.

— Хорьхе, скажи мне, что твое маленькое эльфийское сердечко трепещет.

Я кисло скривился. Когда меня называли эльфом, я хватался за пистолет — в самом буквальном смысле, за свой Вальтер П-38, который таскал уже года три.

— И с чего бы ему трепетать?

Отто расплылся в улыбке, отчего червяк на его щеке принял окончательно непристойные очертания.

— Совсем скоро мы встретимся с нашими союзниками.

Я картинно заломил бровь. Серьезно? Я должен радоваться встрече с авианосцами Ямато? Которых и было-то всего три штуки — империя, как ни пыжилась, не успела отстроить нормальный флот к началу кампании. Возможно, этого достаточно, чтобы захватить врасплох базировавшуюся в порту Жемчужной Гавани эскадру. Возможно. Однако для полномасштабного сражения с флотом моей дорогой бывшей родины силенок у «наших союзников» — соплеменников господина Того — было явно маловато.

Примерно в таком ключе я и высказался. Полковник и оберштурмбанфюрер переглянулись, и мне это обмен взглядами очень не понравился. Игра в гляделки завершилась тем, что полковник уставился в пол, а Отто театрально расхохотался.

— Нет, — сказал германец, продышавшись. — Я говорил не о военно-морском флоте Ямато, наш остроухий дружок.

Мои пальцы почти коснулись кобуры, когда корабль вдруг задрожал. Застонали переборки, палуба под ногами заходила ходуном. Будь наше судно легонькой яхтой, я решил бы, что мы попали под удар шквального ветра. Но «Окумия» был тяжелым крейсером, и, вдобавок, еще пару часов назад на море царил полнейший штиль. Какого?..

— Выгляни и посмотри, — ухмыльнулся Отто. — Выгляни, мальчик мой, и посмотри.

* * *

В тот день интернат наводнили люди в серо-зеленых армейских униформах. Может, пришельцев было не так уж и много — наверняка не больше двадцати — но их присутствие было громким, наглым и непривычным, поэтому казалось, что л’амбар повсюду. На самом же деле они, согнав учеников в один класс, оцепили школу, и внутри осталось лишь двое. Один высокий и костистый, и что-то неуловимое — легкая острота черт, чуть-чуть иной запах — показывало, что в жилах его течет сильно разбавленная кровь народа р’ха. Такие союзы случались еще в прошлом столетии, и лишь после великой войны их окончательно запретили. Возможно, прадед или прабабка высокого жили в той же резервации, откуда забрали Малека и Хориха. Жили тогда, и живут по сей день, а вот этому не досталось долгого века. Оттого такие полукровки были особенно злы.

Второй, низенький, одышливый, налившийся нездоровой кровью, был чистопородным л’амбар и поглядывал на товарища косо. Еще одна причина для ненависти.

Первого звали полковник Джефферсон. Второго — капитан Крик. Еще в аудитории остался наставник-переговорщик, Серкан но Лониль. Больше никого.

Полковник Джефферсон, сцепив за спиной длинные руки, прошелся перед грифельной доской. Он покачивал головой и был очень похож на богомола, которого Малек поймал однажды в степи.

— Надеюсь, мне не надо объяснять вам, — начал Богомол скрипучим голосом, — какие огромные деньги государство тратит на ваше содержание и обучение. Надеюсь также, что вам понятна важность задач, которые мы поставим перед вами в будущем, и в первую очередь необходимость хранить строжайшую секретность.

Малека тут же потянуло в сон, как и всегда, когда наставники говорили слишком длинно и скучно. Оттого-то он и считался худшим учеником в классе. Безразмерные человеческие слова просто не лезли в уши, а обучение проходило на языке л’амбар — это было одним из школьных правил. Может, дело в том, что в наречии р’ха просто не было тех понятий, что учителя пытались вдолбить в головы нерадивым ученикам.

Малек оглянулся на Хориха. Тот сидел за своей партой в правом ряду, ближе к двери, и слушал внимательно, как всегда. Только глаза у него блестели… нехорошо блестели, почти как той ночью на горе.

— Нам стало известно, что один из учеников школы сумел подслушать переговоры, ведущиеся на станции «Клифф-12», и что информация попала в нежелательные руки.

Он так и сказал «нежелательные руки». Малек глупо ухмыльнулся — ему тут же представился л’амбар с лишней парой рук. У л’амбар была длинная и острая физиономия полковника Джефферсона, и картинка вышла очень правильной — ведь у богомолов по шесть лап.

Полковник вскинул голову и обвел класс внимательным взглядом.

— Я хочу, чтобы тот ученик — или те ученики, которые в этом замешаны — сами встали и признались в совершенном преступлении. И далее, мне хотелось бы знать мотивы, подвигшие вас на предательство, и уяснить…

Человек не договорил, потому что Хорих медленно, с ленцой встал из-за парты и сказал:

— Это сделал я. А почему, ты все равно не поймешь, полукровка. Если уж кто тут и совершил предательство, то не я, а ты и такие, как ты.

В аудитории воцарилось молчание. Стало слышно, как бьется о стекло ошалевшая осенняя муха. И Малек понял, только сейчас понял, что все это серьезно, что это не шутка и не очередное испытание — как презрительно замечал Хорих, «проверка на вшивость». Что все так и есть. Се ра. Се ра, пропел ветер в его сердце, се ра, и оконные стекла задрожали под шквальным ударом. Малек еще успел подумать, что это, должно быть, ветер прощается с Хорихом — а может, рвется внутрь, чтобы пропеть обреченному сыну народа р’ха его подлинное и единственное имя…

Хориха в тот день забрали, и Малек больше о нем ни разу не слышал. Потянулись мучительные месяцы проверок, годы недоверия… и вот, война. Война все списала, потому что л’амбар не умели говорить с ветром, а их «радио» не умело хранить секреты.