Богдан Сушинский - Рыцари Дикого поля

• Название: Рыцари Дикого поля
• Автор: Богдан Сушинский
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0042-5

Середина XVII века. Зная о критическом состоянии здоровья польского короля Владислава IV, королева Мария Гонзага всеми силами организует поиски возможного претендента на трон короля. Сейм обращает свой взор на трансильванского князя Любоша Ракоци. Более того, Трансильвания может стать надежным союзником Польши, заменив ослабленную в многолетней войне Францию. В это же время генеральный писарь реестрового казачества полковник Богдан Хмельницкий ведет сложную и опасную дипломатическую игру. Движимый чувством мести за убитого поляками сына и уведенную в плен жену, а также желанием освободить Украину от любой формы зависимости и угнетения, он замышляет поднять всеукраинское антипольское восстание. Сюжетно этот роман является продолжением романа «Саблями крещенные».

---

— Ну, приезжают и что?

— И почти у каждого нашелся бочонок вина. Немало бочонков найдется и в самом Грабове.

— Допустим, найдется и что? Хотите собрать все это добро под стенами замка, чтобы откупиться от бунтовщиков?! Вынужден огорчить: ни черта у вас не получится.

— Не откупиться, а заманить этих живодеров в сладостную, хмельную ловушку.

— Именно так, именно так — заманить в ловушку, — поддержали коменданта два брата-шляхтича, принадлежащих к роду Калиновских. Им обоим уже было под шестьдесят, но каким-то образом они умудрились состариться, так и не приняв участия ни в одной войне, ни в одном карательном походе против повстанцев. Теперь они больше всех опасались за свою жизнь и имущество, поэтому от имени местного дворянства готовы были поддерживать любой план избавления от бунтарской нечисти. — Ради спокойствия Польши мы готовы пожертвовать чем угодно.

— Мы готовы, да… — напыщенно подтвердил предводитель местного дворянства адвокат Костельский. Этот не в меру располневший господин буквально утопал в собственных телесах, но при этом казался не грозным, а совершенно беспомощным, а потому благодушным. — Лично я воспринимаю события только так…

— Это вы готовы, но не я! — взорвался местный аптекарь. Болезненно-тощий, нервный и непомерно амбициозный, он вызывал у хорунжего какую-то особую антипатию. Впрочем, как и у коменданта замка. — Почему в схватку с грабителями должны вступать мы, мирные подданные? Где войска?! Чем занимается жандармерия? Почему до сих пор не собрано ополчение, а староста бежал, бросив нас на произвол судьбы?! И сколько будет бездействовать наше дворянское собрание?

— Когда вас потащат к ветке, на которой уже болтается петля, вопросов у вас поубавится, — огрызнулся предводитель дворянства, считая ниже своего достоинства что-либо объяснять ему или вступать в полемику.

— Так вот, эти припасы решено положить на алтарь воинской славы защитников замка «Гяур», — продолжил изложение своего замысла комендант замка, тоже стараясь не обращать внимания на расшумевшегося аптекаря, одного из самых богатых людей местечка, — а точнее, на жертвенник короны, ради погибели бунтовщиков.

— Странное какое-то у вас получается жертвоприношение, — нервно передернул плечами Болевский. — Не лучше ли пожертвовать все это питье на нужды самих защитников замка, в том числе и моих солдат, что выглядело бы куда справедливее?

— Как раз это я и подразумеваю, — продолжал мудрить швед. — Во дворе местного господского имения будут накрыты столы. Вокруг них расположено два десятка бочек с вином. Да плюс графины с водкой. Словом, дворянство будет готовиться к пиршеству, считая, что повстанцев вблизи нет. А как только они появятся — шляхтичи вскочат в седла и уйдут в лес, оставив столы и бочки нетронутыми. Кстати, последними, уже на виду у повстанцев, оставлять едва начавшееся пиршество будут ваши солдаты.

— Что будет очень нелегко, — жадно заглотнул слюну офицер.

— Перед лицом врага мы должны проявлять мужество буквально во всем! — патетично воскликнул старший из братьев Ежи-Станислав Калиновский. — Но прежде всего — в умении жертвовать малым ради сохранения самого ценного.

— Перед лицом врага… Лично я считаю только так, — вскинул основательно полысевшую, слегка трясущуюся голову Костельский.

— Хорошо, мы позорно убежим, оставив этим висельникам столы, ломящиеся от вина и яств… — примирительно молвил хорунжий. — Что дальше?

— Под утро весь ваш отряд должен выйти из леса и напасть на пьянствующих повстанцев. Соединившись при этом с отрядом, который выйдет из замка.

С минуту все задумчиво переглядывались друг с другом, пытаясь выработать какое-то более или менее благоразумное толкование комендантского замысла.

— План столь же примитивный, сколь и гениальный, — задумчиво признал Болевский. — Только вряд ли он удастся. Повстанцев добрых пять сотен. К тому же неизвестно, клюнет ли атаман на нашу приманку.

— Я понимаю: вам жаль всего того добра, что пропадет на столах, — сказал швед. — Конечно, оно пригодилось бы здесь, в осажденном замке. Но через все это мы уже прошли, переступив через собственную жадность. Насколько мне помнится, ни одного вашего, господин Болевский, бочонка среди выставленных для завлечения гайдуков не будет. Так что вас сдерживает?

— Тем более что будет лучше, если часть наших сил все-таки останется за стенами «Гяура», чтобы повстанцы чувствовали себя в постоянном напряжении, — поддержал его предводитель дворянства.

23

Хмельницкому явно не понравились слова провидца. С силой рванув саблю из ножен, он подержал ее на весу и вновь вернул на место. Ни одна жилка на лице хранителя языческого капища при этом не дрогнула.

— Саблю оставьте в покое, полковник. Если уж вы беретесь вершить судьбы целых народов, то должны быть готовыми воспринимать и то, как эти народы станут воспринимать вас.

— Не то говоришь, Велес, не то…

— Сказано уже, что не я пишу книгу судьбы вашей. Всего лишь заглядываю в нее. Ну а слава… Слава к вам, так или иначе, придет.

— Уж не хочешь ли ты отговорить меня от восстания, язычник?

— Даже если бы очень захотел, то не сумел бы, поскольку сие мне пока что не подвластно.

— Хочешь еще что-либо добавить? — спросил Хмельницкий таким тоном, словно позволял Велесу молвить последнее слово перед казнью.

— Хочу. Давно выяснил для себя: сатанизм нашего мира в том и заключается, что в исторической памяти народа всегда остаются те, кто хижины превращает в пожарища, а не те, кто на пожарищах стремится возвести хижины.

Хмельницкий откинулся так, чтобы припасть спиной к обшитой досками стенке хижины, и поиграл желваками.

— Тебе уже когда-то приходилось слышать обо мне, Велес?

— Я даже не знаю, кто вы, поскольку вы так и не представились.

— Узнать, кто я — будет нетрудно. Куда труднее будет заставить себя молчать. Но, видит бог, придется. Ты никогда больше не должен повторить то, что только что сказал обо мне. Беднота желает победы и мести. То и другое она получит. Как случится дальше — один бог ведает. После первых же своих побед я пожертвую на хутор столько, что ты сможешь отстроить и укрепить его как настоящую крепость. И людей принять, сколько прокорм местный позволит. И так будет после взятия каждого города, каждого дворца и замка.

Велес вновь прошелся по полковнику взглядом, словно раскаленным штырем, и выразительно кивнул:

— Верю, что так и будет.

— Озерцо небольшое, но, судя по всему, глубокое.

— В гранитном провале образовалось, причем бог знает когда. Как и скалистый остров Перуна посреди него.

— Потому и говорю: озеро хоть и небольшое, а все же для пешего и конного — преграда. Поэтому возведи на острове большую каменную башню, чтобы стояла там, как неприступная цитадель. Мастеров каменных я пришлю с первой же оказией, как только подвернутся под руку. Камня в округе много, на несколько башен хватит.

— Были бы люди, а камня вокруг — на удивление, — признал Велес. — Будто не посреди степи, а в горах живем.

— Поселение пришельцев, которое по ту сторону озера возникнет, тоже рвом и валом обведи. Обшей деревом и всячески облагородь несколько подземных схронов, где можно было бы отсиживаться, даже если татары или поляки ворвутся в форт. В том числе и на острове…

— Что потребуешь взамен, полковник?

— Чтобы мне всегда были рады в этом стойбище Перуна.

— И будут рады, конечно, будут. Однако же не все молвлено, — решительно повертел головой Федор.

— Дарю тебе чин сотника и назначаю комендантом этого укрепленного казачьего лагеря.

— Теперь мы должны будем считать это капище — «стойбище Перуна» — казачьим лагерем?

— Чем вы станете считать свой хутор в душе — это ваше дело. Я же, ко всему прочему, — будущий гетман взглянул на дверь, из-за которой послышались шаги, и приглушил голос, — назначаю вас хранителем войсковой повстанческой казны, которая должна быть спрятана в одном из подземных тайников. Причем спрятана так… — потряс полковник перед собой кулаком, — чтобы никто и никогда…

— Вы готовы доверить казну человеку, которого впервые видите и которого совсем не знаете? — изумленно уставился на атамана Велес. Вот уж чего он никак не ожидал услышать за этим столом, так это разговора о сокровищах.

— Да, казны, которой пока еще не существует, но которая вскоре обязательно появится. А что касается нашего мимолетного знакомства, то разве на Сечи обнаружатся люди, с которыми я знаком ближе? И разве там хранить безопаснее?

— Значит, вы действительно намерены хранить награбленные, извините, добытые в боях сокровища здесь?

— Какую-то часть. Подумай, где и как спрятать его в здешних каменных подземельях. Причем схоронить надобно так, чтобы, кроме тебя и меня, ходу к нему никто не ведал. Ты понял меня, сотник?