Сергей Волков - Эти глаза напротив

• Название: Эти глаза напротив
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Научная Фантастика

«– Но сейчас я нарыл железный материал! – сверкая глазами, вскочил со стула Коростылев. – Афина Паллада…

– Кто?! – округлил глаза Цимлянский.

– Афина Паллада, она же Полиада, Пандроса, Парфеноса, Промахоса и Тритогенея, – уже спокойнее пояснил Николай. – Ну, дочь Зевса. У нее была эгида. Щит. На нем – голова медузы Горгоны, которую Персей отрубил. Так вот – этот щит найден. Пархоменко и нашел. Тут, совсем недалеко, несколько километров от города…»

---

Сергей Волков Эти глаза напротив

Как умные люди часто бывают глупы,

так дураки иногда бывают очень умны.

Гете

– Николай, вы к Сазонову собираетесь? – спросил с порога шеф.

– Угу, – не отрываясь от компьютера, промычал Коростылев.

– Позвольте узнать – когда?

– Ну, Алексей Владимирович! – досадливо поморщился журналист, повернувшись к главному редактору. – Завтра. Или в среду.

Заметив, как брови шефа гневно поползли к переносицы, Коростылев тут же зачастил, обильно жестикулируя худыми руками:

– Ну вы сами поймите – тут такая сенсация наклевывается! Событие мирового масштаба! Открытие века! А Сазонов, он же никуда не убежит вместе со своей страусовой фермой.

– Опять мировой масштаб, – вздохнул главный редактор. – Николай, вам не кажется, что вы несколько увлеклись всей этой желтухой? Нет, я приветствую инициативы сотрудников, однако ваши интересы концентрируются в очень уж узкой плоскости. Все эти «открытия мирового масштаба» – и где! У нас, в Дубинске! Вы б еще про НЛО написали.

– Я серьезными вещами занимаюсь – историей, – буркнул Коростылев. – А НЛО не бывает.

– И на том спасибо, – язвительно поклонился шеф. – А потомки воинов Чингиз-хана в канализации, значит, бывают… В общем, Николай, я вам настоятельно рекомендую взяться за ум. Лев Валерьянович, посодействуйте.

Шеф ушел. Пожилой обозреватель Цимлянский, сосед Николая по кабинету и его непосредственный начальник, бесшумно причмокнул фиолетовыми губами, скосив вечно грустные глаза на пригорюнившегося Коростылева.

– Вы знаете, коллега, Александр Владимирович в чем-то прав. Эпоха сенсаций в нашей журналистики закончилась. Наступила эра конструктивной, вдумчивой работы. Страна идет вперед, страна трудится – это должно быть отражено на страницах прессы. Таков, если угодно, общественный заказ на данный исторический момент. Ваши же материалы… э-э-э… про монголов в городской канализации и интервью с… э-э-э… воплощением Александра Македонского не выдерживают никакой критики…

– Но я же привожу свидетельства очевидцев! – тонким голосом выкрикнул Коростылев.

– Каких? – Цимлянский устало снял очки и в упор посмотрел на Николая. – Каких очевидцев? Трое подростков, состоящих на учете… э-э-э… в наркодиспансере, бомж, живущий в теплотрассе и участковый милиционер Шибаев, при всем моем к нему… э-э-э… уважении – не очевидцы. Подростки слышали голоса – и только, бомж беседовал с неким человеком в рогатом шлеме, при этом не помнит, когда и где, но помнит все, что тот ему говорил. Шибаев, опять же при всем моем… э-э-э… уважении – человек с проблемным здоровьем. Эта его контузия… А про Пархоменко я вообще молчу. Вот уж горе горькое на наши головы. Нет, Николай, пора, пора браться за ум, если вы хотите остаться в профессии.

– Но сейчас я нарыл железный материал! – сверкая глазами, вскочил со стула Коростылев. – Афина Паллада…

– Кто?! – округлил глаза Цимлянский.

– Афина Паллада, она же Полиада, Пандроса, Парфеноса, Промахоса и Тритогенея, – уже спокойнее пояснил Николай. – Ну, дочь Зевса. У нее была эгида. Щит. На нем – голова медузы Горгоны, которую Персей отрубил. Так вот – этот щит найден. Пархоменко и нашел. Тут, совсем недалеко, несколько километров от города…

– Все! – неожиданно густым для его щуплого сложения голосом рявкнул Цимлянский. – Довольно! Я человек… э-э-э… покладистый и понятливый, но всему есть придел! Чтобы к завтрашнему дню интервью с Сазоновым было у меня на столе. Точка! Я – обедать.

И с грохотом отодвинув стул, обозреватель покинул кабинет, оставив Николая в одиночестве.

* * *

В газете «Дубинский вестник» Коростылев работал третий год. Еще будучи студентом журфака местного университета, он избрал для себя историко-просветительскую стезю и даже написал ряд заметок для столичного издания «Век России». Перспективного молодого журналиста заметили на родине и пригласили на работу. Поначалу все шло довольно гладко, пока на профессиональном горизонте Коростылева не появился краевед-любитель Пархоменко, шустрый дедок с помидорным носом и вечно горящими от возбуждения глазами. Пархоменко был убежден, что Дубинск является одним из самым важных центров развития мировой цивилизации, и неустанно искал доказательства этого. С лопатой и старым армейским миноискателем краевед денно и нощно мотался по окрестностям города, занимаясь «полевыми изысканиями». Все мало-мальски выдающиеся над рельефом местности холмы и горушки он считал древними курганами, под которыми покоились различные деятели мировой истории.

– Где могила великого царя скифов Колаксая, сына Таргитая? – запальчиво восклицал Пархоменко и вонзал трясущийся кривой палец в ближайший холм. – Здесь! Видите, какая форма у кургана? Подковочкой! Такие насыпали только царские скифы. А Геродот прямо утверждает… Я вам потом дам почитать… А где упокоился Святослав, князь руссов? Не знаете? Я знаю! Когда печенежский хан Куря убил Святослава и отъял у трупа голову, дружинники вязли тело и повезли на восток, навстречу восходящему солнцу-Яриле. Когда тело начало разлагаться, они и погребли его в кургане. Я взял скорость движение конного обоза, вымерил расстояние от Днепра и время разложения. Все сходится – Святослав упокоен здесь!

Справедливости ради надо сказать, что Пархоменко время от времени действительно удавалось найти то вытертую старинную монету, то ржавый до безобразия клинок, то черепки с фрагментами росписи. Находки он немедленно тащил в городской музей, утверждая, что сделал историческое открытие мирового уровня. В музее энтузиасту обычно сообщали, что монета – времен царя Алексея Михайловича, клинок – обломок драгунской сабли середины девятнадцатого века, а черепки – осколки обычной деревенской корчаги и никакой ценности не представляют.

После этого Пархоменко громогласно объявлял музейных работников ретроградами и зажимателями, удалялся к себе в крохотный домик на окраину города и две недели не покидал его, лелея уязвленное самолюбие в компании с зеленым змием. По окончанию добровольного затворничества нос краеведа-любителя обычно алел, как маков цвет, глаза лучились небесной чистотой и в них читалась совершенно неуклонная решимость не смотря ни на что доказать всему миру, что Дубинск – не лыком шитый город, а центр Вселенной.

«Полевые изыскания» возобновлялись с новой силой. Сообразив, что с музеем каши не сварить, Пархоменко решил привлечь для освещения своей работы прессу и в один прекрасный день заявился в редакцию «Дубинского вестника», где и познакомился с Коростылевым. С тех пор он стал главным поставщиком информации для материалов Николая.

* * *

– Главное – взять зеркало, – возбужденно шептал Пархоменко, то и дело подшмыгивая. – И упаси вас господь взглянуть в глаза Медузе. Окаменеете. Я эксперимент провел – подвел к эгиде собаку. Там свалка рядом, собак много. Так вот…

Облизнув пересохшие губы, краевед вытянул их в трубочку и пропел в самое ухо Николая:

– О-ка-ме-не-ла! Вы представляете, насколько значимо это открытие? Дубинск для древних греков был краем обитаемых земель. Где, как не здесь, прятать похищенный у богини щит?

– А кто, кто похитил-то? – спросил Николай.

– Известно кто – братец Аполлон, он же Феб. В контрах они были, исторический факт! Похитил – и зарыл от греха в Вороньей балке. Это два километра от конечной остановки трамвая в сторону Цемзавода. Поди найди. Афина и не нашла, а я вот – нашел…

– Но как вы узнали?

– Элементарно, мой юный друг. Греки были очень практичными людьми, следовательно, их боги тоже. Я взял Птолемееву карту Ойкумены и обнаружил, что наша область находится на самом ее краю. Это наиболее удаленное от горы Олимп место, известное тогда. Я уже говорил, но повторю: где как не здесь прятать эгиду?

– А как вы узнали про Воронью балку? Ну, что это именно там? – не унимался Николай.

Краевед улыбнулся тонко и снисходительно.

– Хлеб настоящего историка – архивы. У нас в городе имеется неплохое собрание документов за последние три века. И хотя некоторые ретрограды и пытались заказать мне доступ в хранилище, я все же пробился и обнаружил кое-что примечательное, а именно – что наш дубинский разбойник Аким Колобуха, живший при царе Александре Первом, сам сдался властям, находясь в состоянии умопомешательства и все кричал о Вороньей балке, диаволовом лике из-под земли и окаменевших его соратниках, чьи статуи он разбил, ибо это диаволово же творение. Кстати, фрагменты этих статуй находятся в нашем краеведческом музее. Я просто сложил два и два – и нашел.

– Что ж не принесли?

– Тяжелая она, эгида. Не поднять. Вот завтра тачку у соседки возьму, мешковину, чтобы лик Медузы закрыть – и айда. Вы со мной, Николай?

– Конечно, – кивнул Коростылев. – А куда мы ее?