Джерри Лендей - Иисус Навин. Давид

• Название: Иисус Навин. Давид
• Автор: Джерри Лендей
• Издательство: Ростов-на-Дону, «Феникс», 1999 — 352 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-222-00486-4

Имя Иисуса Навина — младшего сподвижника Моисея — традиционно затеняется именем легендарного вождя израильского народа.

О битвах и трудах Навина, о его беззаветной, неколебимой вере, об истинном, для многих неизвестном, масштабе этой личности повествует книга восхищенного исследователя.

…Знаменитой схватки с Голиафом, скорее всего, не было! К такому выводу приходит американский журналист Дж. М. Лендей, день за днем «прочитывая» жизнь одного из знаменитейших царей в мировой истории. Но и без Голиафа Давид — пастух, песнопевец, поэт, воин, преступник, царь — настолько могуч и ярок, великолепен и трагичен, нечестен и великодушен, логичен и непредсказуем, что совершенного им с избытком хватит на добрый десяток обычных монархов. Именно он сплотил, создал нацию, бывшую до него зыбким союзом племен; и за все времена Израиля никто более, чем он, не обладал таким — обостренным и безупречным — чувством историчности.

---

Илий скрыл свои чувства и спросил гонца:

— О чем вопль? Что за вести из Афека?

И он услышал самое худшее. Филистимляне вовлекли войско израильтян в заранее спланированное сражение перед Афеком, именно такое, от которого старые вожди Израиля предостерегали своих соплеменников.

Колесницы с тремя воинами в каждой смяли ряды наступающих израильтян, и те, кто не был убит или изувечен, бежали или были изрублены и заколоты мечами и копьями вражеской пехоты.

Перед израильским ополчением, на повозке, запряженной волами, находился Ковчег Господень, посланный самим Илием, чтобы вести его народ в этой решающей битве. Повозкой управляли сыновья Илия, священники Офни и Финеес. Для них отступление было невозможно. Они отвечали за священный Ковчег. Кроме того, неуклюжая повозка нипочем не обогнала бы конницу филистимлян. Всадники скакали вокруг повозки, как колесо вокруг ступицы, и когда это игра им надоела, круг сомкнулся. Финеес и Офни были сражены наповал, и филистимская конница, не чувствуя ни малейшего трепета перед столь почетным трофеем, уволокла Ковчег за собой.

За два столетия до этого, на горе Синай в Пустыне Скитаний, Израиль заключил договор с единым, единственным Богом — Яхве, Иеговой — Творцом, создателем всего сущего, чей всеобъемлющий дух управлял тварным миром. Скитающимся израильтянам Яхве дал обещание своего божественного покровительства в обмен на вечную верность. Этот Завет, заключенный между Яхве и Моисеем, сделал израильтян избранным народом среди многих народов политеистического Востока. Условия договора включали этический кодекс, делавший людей ответственными перед Яхве и друг перед другом. Десять заповедей были высечены на двух каменных скрижалях. Эти священные скрижали, заключенные в Ковчег Завета, были единственным вещественным доказательством Израиля о Завете с Яхве.

Ковчег Завета несли перед толпами израильтян в их скитаниях в пустыне по пути к Ханаану, земле, обещанной Яхве. Он был с ними, когда они переправлялись через Иордан, был у стен Иерихона, где воины Иисуса Навина начали претворять в жизнь обещания Яхве. Почти всегда Ковчег был для израильтян залогом победы. Никогда раньше он не попадал в руки врагов.

И даже в те времена, когда израильтяне постепенно превращались в оседлый народ, селясь на склонах и кряжах Ханаанских гор и в нагорьях к востоку от реки Иордан, Ковчег Завета, постоянное напоминание об их полукочевом прошлом, оставался вместилищем скрижалей Закона — символом всех колен израильских, оплотом их традиций и упований. Для народа, с презрением отвергавшего идолов, Ковчег был единственным осязаемым свидетельством вездесущего Зиждителя — Яхве. А теперь он был утрачен.

Потрясение убило старого Илия. Он испустил вздох невыразимого горя, его невидящие глаза выкатились из орбит, массивное его тело рухнуло назад, и когда голова Илии ударилась о землю, шея его переломилась. Ему было девяносто восемь лет, из которых сорок он был священником и судьей израильтян. Последней мыслью Илия была не потеря двух его сыновей, а то, что он не исполнил завета Всевышнего и не оправдал ожиданий своего народа.

Когда молодой прислужник Самуил, приемный сын Илия, готовил фамильную пещеру Илиев для погребения, он неотступно думал о тяжести израильского поражения и о неминуемых опасностях в будущем. Самуил понимал, что филистимляне бросят все свои силы на преодоление горы и штурм Сило-ма. Они наверняка сровняют с землей святилище и умертвят всех жителей. Самуил приказал людям поспешно готовиться, чтобы покинуть город и святилище.

Сам он удалился к своей семье в Раму, на территории колена Вениаминова, в 12 милях к югу от Силома. Там он мог спокойно поразмыслить о сложившемся положении и о нынешней своей роли. Утрачен был не только Ковчег — хотя воздействие этой потери на дух колен было огромно. Немногие горевали о смерти Финееса и Офни. Состарившись, Илий передал сыновьям бремя своих священнических обязанностей, и они превратили обязанность во вседозволенность. Они безудержно удовлетворяли свое разнузданное любострастие у святыни Силома, подобно языческим жрецам. Илию не хватало воли и силы, чтобы удержать их. Но он знал, что ни один сын не станет священником после его смерти, ибо дом Илиев растранжирил свое право на верховенство.

Бремя руководства, и духовного, и политического, переходило теперь к Самуилу, что было тщательно подготовлено самим Илием. Но увы, это был один из самых тревожных моментов, ибо филистимляне решили распространить свое господство на горную страну и фактически отказали молодому Израилю в праве на существование. Планируя вторжение, военачальники филистимлян прекрасно понимали все значение святилища и его Ковчега. Они уже обладали одним и вскоре заявят права на другое. Они навяжут свою волю хрупкому союзу израильтян и разрушат его.

Рыхлое содружество, которое предвидел Моисей и учредил Иисус Навин, было конфедерацией колен израилевых, простиравшихся от Асира и Неффалима в Галилее до Иуды и Симеона в пустыне Негев южного Ханаана. Жадные до земли израильские пришельцы так и не смогли покорить большие, окруженные стенами города-крепости хананеев на плодородных прибрежных землях и широких равнинах. Поэтому первые израильские поселенцы в основном заявляли свои права на менее привлекательные, а потому и менее населенные, высоты Ханаана, где им было легче защищать свой скудный плацдарм на Земле Обетованной.

Здесь они отказались от палаток времен странствий. Они строили себе жилье из грубого камня и основывали селенья и города на склонах и вдоль горных гребней. Они вырубали леса, рыли водохранилища, учились выращивать пшеницу, лен и ячмень, выдавливать масло из олив и вино из винограда, как это делали до них хананеи.

Немногие ханаанские города, такие, как Гиввефон, были ассимилированы израильтянами. Привлеченные религий пришельцев, жители города мирно стали частью Израиля. Некоторые другие вкрапления в неровной гористой стране были заселены семитскими сородичами тех, кто столетиями раньше переселились в Египет; их потомки охотно присоединились к израильскому колену и приняли синайские традиции как свои собственные.

Деление на колена соответствовало потребностям и обстоятельствам тогдашнего Израиля. Оно естественно вытекало из общественной и военной структур, возникших во время сорокалетнего странствия по пустыне. Относительная автономия нравилась многим семитским группировкам ввиду различных локальных проблем, с которыми должно было справляться каждое колено. Самоуправление советов старейшин также соответствовало склонности к индивидуализму, которая имманентно присуща еврейскому национальному характеру.

— В те дни, — говорится в Библии, — не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым.

Анархия? Отнюдь нет — радикальный опыт теократии, задуманный Моисеем. Царь был, но это был Яхве. Был и закон — замечательная социальная этика, основанная на Десяти заповедях и рожденная не законодательным актом, но мистическим Заветом, с которым все охотно соглашались и в соответствии с которым всех равно судили. Бесклассовое общество, за которое агитировали столь многие, существовало, пусть и в рудиментарной форме, уже три тысячи лет назад. И вряд ли различные колена подчинились бы единому централизованному правительству, если бы поражение у Афека не поставило их перед серьезной угрозой общенациональной катастрофы.

Впрочем, в дни Афека все же существовала некая потребность в центральной власти, которую колена признавали, — некое орудие Яхве, которое толковало и применяло кодекс Моисея в запутанных правовых вопросах, выступало арбитром в спорах между кланами и племенами, мобилизовало войско при военной угрозе, следило за содержанием великих культовых центров (Галгал около Иерихона, Силом и Вефиль в центральной гористой местности) и служило как бы посредником, через которого Яхве мог время от времени сообщать свою волю.

Таким орудием был Судья, своего рода актер в поисках роли, харизматическая личность, признаваемая всёми, мистик, в которого дух Яхве мог вселяться во время опасности, проводник общей политики. Именно уникальные личные качества Судьи мгновенно ставили его (или ее) в командное положение, а вовсе не право наследования, не выборы, не принуждение и не властолюбие: у колен не было формальных обязательств заботиться о нем. Как только потребность в нем исчезала, опасность была отведена и роль его выполнена, Судья сдавал свои полномочия и как бы исчезал из анналов истории.

Судья мог быть лазутчиком, как Аод, земледельцем, как Гедеон, изгнанным разбойником, как Иеффай, пророчицей, как Дебора, священником, как Илий и Самуил. Их врагами были ханаанские города, упорно пытающиеся не допустить израильтян в плодородную долину Изреель, и воинствующие кочевники, называемые амаликитянами и мадианитя-нами, спускающиеся на своих верблюдах с лесистых предгорий, чтобы опустошать, подобно саранче, поля израильтян, грабить зернохранилища и угонять израильские стада.