Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

• Название: Цесаревич Алексей
• Автор: Элизабет Хереш
• Издательство: Ростов-на-Дону: «Феникс», 1998.— 416 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00034-6

Сын последнего царя Николая II, царевич Алексей, прожил всего четырнадцать лет. Он оказался свидетелем заката великой империи — Российской империи, которую он должен был спустя годы получить в наследство. Судьба и история, как известно, распорядились иначе: царевич разделил участь всей своей семьи, расстрелянной но приказу революционного правительства.

Книга рассказывает о жизни наследника российского престола и о его семейном окружении. Автор строит повествование на основе обширного документального материала, не идеализируя российскую историю.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

Помимо того, великий князь Павел Александрович был вынужден исколесить пол-Европы, так как жених и невеста нигде не могли найти православного священнослужителя, готового совершить обряд венчания. Наконец им удается подкупить в Вероне греко-православного священника. Из-за отсутствия равных по происхождению лиц Павел Александрович обращается с просьбой к своему камердинеру стать свидетелем обряда венчания (который тем самым, как военный, нарушал присягу).

Дмитрия и Марию, детей от первого (соответствующего социальному положению) брака, великий князь оставляет в России. Так как их мать умерла, их сначала отдают под опеку одному из дядьев, великому князю Сергею Александровичу, московскому губернатору, который женат на сестре царицы Александры, Елизавете. Но в 1906 году этот дядя был убит, а Елизавета приняла постриг, чтобы всецело посвятить себя благотворительности. Свои владения она завещает вверенным ей детям. Те переезжают в ее фамильный дворец в Петербурге и часто после этого гостят в Царском Селе у царской четы. Дмитрий Павлович становится любимым дядей Алексея.

Но и со стороны царицы российская императорская династия имеет родственные связи со шведским королевским домом. Шведская кронпринцесса, Маргарет, является дочерью герцога Коннот и вместе с тем кузиной Александры, причем любимой.

Затем Алексей знакомится со своими датскими родственниками. Как уже говорилось, его бабушка, царица-мать Мария Федоровна, происходит из датского королевского рода. Теперь царская семья в гостях у короля Фридриха и королевы Луизы Датских. В атмосфере радости и веселья, которые излучает также и царица-мать, Алексей чувствует себя особенно хорошо.

Год спустя Алексею позволяют сопровождать царя во время ответных визитов во Францию и Англию. На борту великолепной яхты «Штандарт» с соответствующим эскортом они отправляются к президенту Файере в Шербур, где Алексей имеет возможность насладиться парадом военно-морского флота.

Однако самое большое впечатление на Алексея производит прием в Англии. Когда царская яхта под эскортом величественно входит в британские территориальные воды, приближаясь к якорной стоянке Спидхед, ей навстречу выходит Северная эскадра Британского флота: двести судов, сопровождаемых крейсерами «Неукротимый», «Непримиримый» и «Непобедимый».

И сердце наполняется безграничной гордостью за своего «Папа», когда «Штандарт» проходит мимо почетного караула Британского флота, все команды кораблей которого единодушно приветствуют царя криками «Ура!» под звуки фанфар, играющих царский гимн. В честь российских гостей английский король начинает парадом военно-морских сил ежегодную Каусскую регату. Зрелище в высшей степени впечатляющее.

По пути домой Алексей полностью поглощен воспоминаниями о приемах в Англии и Франции. Ведь парады французской пехоты и кавалерии тоже были интересными. Помимо того, в Шалон-сюр-Марне, где находится учебный плац, происходит забавный случай. Министр двора Мосолов, который должен во время парада следовать за царем на определенной дистанции, ни с того ни с сего начинает приплясывать и кружиться за ним на своем коне. А все дело в том, что французы подсунули ему призовую беговую лошадь. Но было бы большой ошибкой и бестактностью обгонять царя. В общем же, парад получился впечатляющим, так как в нем принимали участие 50 тысяч человек.

Но разве Алексей уже однажды не видел в Красном Селе полмиллиона проходящих строем военнослужащих? Не удивительно, что персидский шах, присутствовавший в качестве почетного гостя на одном из таких зрелищ, попросил адъютанта царя провести его к тому месту, откуда начинался парад: он не мог себе представить, что мимо него проходят все время новые, а не одни и те же солдаты. Именно после этих государственных мероприятий и ответных визитов русской стороны царевич еще больше, чем прежде, стал гордиться своим отцом и своей страной.

В это время царя более всего беспокоит положение на Балканах. После того как Австро-Венгрия, захватив Боснию и Герцеговину, нарушила соглашение о моратории с Россией, Николай считает важным укрепление связей с дружественными державами. С Францией и Англией это удалось. Но и для правительств этих двух стран важной является гарантия того, что Россия на их стороне — на случай конфликта с Германией.

Что касается политики на Балканах, где единственную возможную угрозу Россия видит для себя со стороны Австро-Венгрии, царь надеется на единомышленников. Его удивляет реакция Германии на аннексию австрийцев на Балканах: то, что Вильгельм явно склоняется на сторону Австрии. Все же этот жест не воспринимается Николаем как предупреждение. Втайне опасаясь будущего конфликта с Австро-Венгрией, царь, однако, полагает — о чем говорит одному доверенному лицу, — что это произойдет, когда царем уже будет его сын, а к тому времени Россия окрепнет. Имел ли он в виду усиление оси «Север-Юг»?

Тогдашнее беспокойство царя и его стремление к обеспечению коллективной безопасности находят свое выражение в письмах к матери. Помимо аннексии на Балканах, Николая волнует еще и другой факт: в Болгарии представитель Саксен-Кобургской немецкой династии провозгласил себя царем. Это оскорбление России, так как тем самым нарушается договор между Россией и Германией о разделе этой страны на две сферы влияния.

Из переписки царя с его матерью, которая часто бывает в Англии или Дании у своих родственников, можно узнать о его настроении и о затяжном характере Балканского кризиса. Но в начале письма речь все же идет об Алексее: «Ты спрашиваешь о маленьком Алексее, — начинает Николай свое письмо от 27 марта 1908 г., - слава Богу, гематомы и рубцы не оставили после себя никаких следов. Он чувствует себя хорошо и пребывает в таком же веселом настроении, как и его сестры. Я постоянно работаю с ним в саду: мы убираем последний снег с дорожек; он тает сейчас очень быстро, немного снега еще лежит в тенистых местах. Становится все теплее, поют птицы, распускаются первые подснежники — все очень поэтично! […]

Вчера прибыл принц Черногорский (позже король Никита). Он очень постарел и потолстел и передвигается теперь с большим трудом. Сегодня вечером мы даем большой торжественный обед в его честь. Как долго он задержится у нас, я не знаю, говорит, что у него нет никаких дел — при этом привез с собой нескольких министров…»

«Какая наглость со стороны Фердинанда! — возмущается царица-мать Мария Федоровна, комментируя его вступление на престол в Болгарии. — Теперь у него есть то, чего он всегда хотел. Но признают ли великие державы его монарший титул? А что же с Австрией? Кажется, нужно быть только достаточно наглым, чтобы достичь всего в этом мире!»

«Ты права, мама, — соглашается царь с матерью, — наглость не считается ни с чем. Фердинанд совсем некстати сделал глупость. Очевидно, его толкнула на это Австрия — и главный виновник этого Эренталь[33]. Он просто мошенник[34]: обманул Извольского[35], когда они встречались, а теперь излагает все совсем не так, как тогда. Его телеграммы и письма того времени подтверждают эго. Но есть нечто другое, что меня действительно беспокоит, и о чем я до недавнего времени и не подозревал. Несколько дней назад Чариков[36] прислал мне несколько секретных документов Берлинского конгресса 1878 г. Из них следует, что после бесконечных споров Россия согласилась на возможную будущую аннексию Боснии и Герцеговины Австрией!

Теперь я получил письмо от старого императора[37], который обращает мое внимание на эту договоренность с дедушкой[38]. Какая неловкая ситуация! Это письмо пришло две недели назад, а я еще не ответил на него. Ты можешь себе представить, какая это неприятная неожиданность и в каком непривлекательном положении мы оказались. Как уже говорил, я никогда не знал о существовании подобных секретных документов и никогда не слышал об этом ни от Гирса[39], ни от Лобанова[40], во время пребывания которых в должности все это произошло».

Из письма царя матери от 4 марта 1909 г. — т. е. год спустя — видно, что кризис на Балканах стал опаснее: «Австрия теперь, как и раньше, внушает всем опасение, но в течение двух последних дней положение, по-видимому, немного улучшилось. Я созвал Совет Министров, который состоится в пятницу вечером. Хочу обсудить некоторые меры предосторожности на случай, если вспыхнет война между Австрией и Сербией. Так, например, добровольцы не должны поступать на военную службу[41], а прессу нужно держать в узде, чтобы не раздувать агитацию[42]. Если на нас не нападут, мы, конечно же, не будем вступать ни в какую войну. Как это все отвратительно. И так продолжается уже долгое время…»

Две недели спустя царь вынужден бороться в своей стране с широко распространенным тезисом общественного мнения: сочувствие Сербии и требование вмешательства России, о чем он сообщает своей матери: