Жан-Франсуа Паро - Таинственный труп

• Название: Таинственный труп
• Автор: Жан-Франсуа Паро
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-6025-8

В Париже карнавальная ночь, но комиссару полиции Шатле Николя Ле Флоку не до праздника, ведь в городе у стен тюрьмы Фор-Левек найден труп молодого мужчины. При первом же осмотре начальник тюрьмы признает в нем одного из заключенных, пытавшегося совершить побег. Найдена даже веревка, скрученная из простыней, с помощью которой беглец пытался перелезть через стену. Но для опытного полицейского подозрительна излишняя «очевидность» преступления, и он находит иную разгадку тайны убийства, в котором замешаны весьма высокопоставленные особы, в том числе сам начальник английской разведки лорд Эшбьюри.

---

В доме корабельного хирурга возле Круа-Нивер их встретил теплый прием. Ава, отныне занимавшая место подруги Семакгюса, немедленно взяла дело в свои руки и, сопровождая каждое слово смехом, назвала бедную Киску мокрой кошкой и пообещала в самом скором времени придать ей человеческий облик. День близился к вечеру, и Семакгюс, заявив, что не желает испортить скорым прощанием радость видеть Николя, предложил ему остаться и вместе поужинать. Давно прошло то время, когда позднее возвращение Николя становилось предметом тревоги Ноблекура и всех его домашних. Они давно смирились с тем, что он мог исчезнуть посреди ночи, мог несколько ночей вообще не ночевать дома, словом, смирились с его способом расследовать преступления. С радостью приняв предложение друга, Николя отпустил кучера, взяв с него слово, что завтра к семи утра тот будет ждать его у ворот. Затем, удобно устроившись в кресле, он, наслаждаясь обретенным теплом, погрузился в приятное состояние полудремы.

Комната, где сидел Николя, служила одновременно и гостиной, и библиотекой, и кабинетом редкостей. Николя нравились собранные здесь загадочные предметы, гигантские ракушки, навигационные инструменты, изящные статуэтки и жуткие маски, привезенные со всех концов света. Семакгюс налил ему стакан выдержанного ароматного рома, неисчерпаемые запасы которого оживляли вечера друзей в Вожираре. Стемнело, и только искры от догоравших в высоком камине поленьев освещали лица собеседников. Николя потянулся, и на вопрос хозяина дома, как продвигается расследование, подробно изложил все, что накопилось к сегодняшнему дню. Сидя за рабочим столом, заваленным рукописями и книгами, хирург слушал его, вертя в руках странную штуку. Подобные признаки нетерпения удивили комиссара. Прекрасно зная привычки друга, он решил, что тому не терпится высказать свое мнение.

Когда Николя сообщил о второй пуговице, Семакгюс с сомнением покачал головой. К этому времени рассказчик, наконец, рассмотрел, что предмет, столь занимавший его друга, являет собой прозрачную коническую призму; лучи света, проходя через ее грани, распадались в разные стороны и, вспыхивая в стеклянных глазах чучел животных, казалось, пробуждали в них проблески жизни. Он умолк, взирая со смесью страха и любопытства на застывшие глаза, отражавшие пустоту и небытие. У него закружилась голова, а сердце сжалось от непонятной тревоги. Лет тридцать назад неведомый ему искусный ремесленник отыскал секрет, как вдохнуть жизнь в мертвых животных, но он до сих пор не мог привыкнуть к зрелищу чучел. В замке Ранрей, как было принято во всех дворянских домах королевства, на стенах развешивали шкуры и отполированные, словно выточенные из слоновой кости, черепа зверей, убитых на охоте.

Движения рук Семакгюса вновь приковали его внимание. Не в силах долее сдерживать любопытство, он встал и подошел поближе. Взглянув на него с улыбкой, Семакгюс молчал, явно не намереваясь утолить его любопытство. Наконец он поставил призму под углом на бумажный прямоугольник, где среди нарисованных линий расплывались серые, красные и черные пятна.

— Вам стало интересно? С вашей обычной прозорливостью вы пытаетесь определить смысл моих движений, однако у вас не получается, и перед вами вырастает стена непонимания. Но думаю, что, если бы вам дали время, вы бы поступили как те математики, находящие во сне решения задач, над которыми бились днем.

— Да, — усмехнулся Николя, — я, действительно, в затруднении. Ноблекур считает, что пустота не существует, но подчеркивает, что пустоты всегда заполняются, и тут же цитирует китайского жреца в переводе отцов-иезуитов, а вы, Гийом, задаете вопросы и сами отвечаете на них загадками!

— О да, друг мой, — нараспев произнес Семакгюс напевно, — многие отказываются видеть то, для чего следует приложить усилия.

— Ох, — вздохнул Николя, — чем дальше, тем непонятнее. Недостойно изрекать двусмысленности, не разъясняя их.

— Что ж, смотрите, — усмехнулся Семакгюс, подталкивая призму к Николя. — Достаточно одного движения, и высвечивается то, о чем нельзя догадаться с помощью даже самых изощренных умозаключений. Проще говоря, мой вам совет: измените угол зрения.

Внезапно через призму Николя увидел непристойную картинку: в прежние времена подобное изображение наверняка заставило бы его покраснеть. Со всеми скабрезными подробностями, она отражалась в зеркальной грани призмы. Семакгюс изменил положение конуса, и картинка исчезла, уступив место невинным размытым линиям и пятнам.

— Вот уж, действительно, чудо!

— Нет. Но, надо признать, это явление производит большое впечатление и на Новом мосту, и в шатрах на ярмарке Сен-Лоран. Способ, позволяющий скрывать от цензоров и прочих дознавателей то, что им не надобно видеть. Моментальное превращение галантной сцены в расплывчатое пятно и обратно! Никакого чуда, всего лишь плод содружества физики, математики и оптики.

И тоном остроумца Триссотена произнес:

— Вы особым образом переносите рисунок на поверхность, чтобы он, поначалу недоступный для восприятия, в результате оптического смещения складывался в нарисованный вами образ.

— Я отказываюсь понимать.

— Ладно, кроме шуток. В этой области вы пока дитя, потому объясню еще проще: рисунок кажется правильным только при соответствующем расположении глаз, когда смотришь на него под определенным углом. Посетите монастырь миноритов, что на площади Руаяль, и полюбуйтесь фреской, изображающей Марию Магдалину и Иоанна Евангелиста. Если смотреть прямо, вы увидите пейзаж, но если смотреть издалека и под небольшим углом, пейзаж исчезнет, уступив место картине на библейскую тему! Это работа отца Нисрона, монаха-минорита, автора труда «Чудесная оптика», где он разъясняет способы рисования анаморфозов, ибо именно так он называет эти комбинации, обманывающие наши чувства.

Николя указал на хрустальный конус.

— А в этом случае?

— Цилиндрические, конические или пирамидальные зеркала искажают отражения предметов, на которые они направлены, и, как следствие, могут показать искаженные предметы так, словно это и есть их исходная форма. В своем трактате проницательный монах раскрывает секреты, как начертить на бумаге части изменчивого изображения.

— Скажите, почему вы решили преподать мне сей мудреный урок физики?

— Потому что, слушая вас, Николя, и вертя в руках призму, которую я только что приобрел для своей коллекции, мне вдруг показалось, что между вашим рассказом и теми явлениями, о которых я вам сейчас поведал, имеется некая связь.

— О, черт, ну и какая же?

— Надо признаться, все, что лежит на поверхности, очень мало похоже на истину. Ваш разум выстраивает аргументы, которые меня не убеждают.

Богатство — прах, и я не думаю о нем.[37]

В вашем рассказе присутствует переплетение мотивов, удивляющее, но не убеждающее.

— Что вы этим хотите сказать?

— Хочу сказать, что с самого начала и вы, и все мы поставлены перед чередой картин. Обманки, призраки? А правильно ли вы на них смотрите? Под каким углом? К каким выводам приводит вас ваш угол зрения? Представим себе, что кто-то решил злоупотребить вашей интуицией и вы рассматриваете совокупность фактов с ошибочных позиций. Тогда вы сами понимаете, к каким искажениям это может привести! Надобно еще раз разложить все факты по полочкам. Их слишком много, а потому внимание рассеивается. Ах, человек быстро утомляется.

Непостоянен он, как ветер легкокрылый!
Его рассудок — раб, игралище страстей.[38]

— Давайте передохнем, если хотите! Я согласен следовать за вами по извилистому пути, продолжая спрашивать себя, на чем основано ваше видение.

— В том-то и дело! Вы сами туда сунулись. А сейчас чуть ли не обвиняете меня в том, что у меня есть интуиция, та самая, которую прежде вы столько раз противопоставляли моим логическим доводам. И к тому же есть еще кое-что…

Он удовлетворенно потер руки.

— Много кое-чего! Поверьте, свою интуицию я черпаю из источника, который не только удивит вас, но и выстроит пресловутую перспективу под другим углом.

Заинтригованный, Николя вернулся на свое место и с нетерпением стал ждать, что ему поведает его старый друг.

— Соберем вместе все имеющиеся у нас факты. Неизвестный из Фор-Левека, убитый и добитый, как показывают факты, был связан с механическим ремеслом. Ювелир или часовщик?

Семакгюс встал. Николя отметил, что он, как и Сартин, любил подкреплять свои доводы ритмичными шагами.

— Еще добавлю цепочку слов, написанную на бумажке, найденной в стене камеры узника. Так вот, я, Семакгюс, наконец, понял, на что намекала фраза в бумажке! Что вы на это скажете?

— Скажу, что я, Николя Ле Флок, знаю, что это анаграмма, с помощью которой я установил имя жертвы: Франсуа Саул Пейли, часовщик, одетый в куртку из английской шерсти. Вот так! Что вы на это скажете, мой спорщик?