Your Name - Квинт Лициний

• Название: Квинт Лициний
• Автор: Your Name
• Жанр: Альтернативная история

Может ли один человек преодолеть инерцию исторического процесса? Можно ли было спасти СССР? А коммунизм? Один попаданец решился… Холодная весна 1977 года и 8-классник ленинградской школы в триллере «Спасти страну». 25.10.2013 — завершена первая книга.

---

— Вот ты, — она неожидано ткнула пальцем в Армена, — скажи, когда ты станешь взрослым?

— Когда школу закончу, — Ара от волнения пошёл пятнами.

— Нет. Не верно. Ты станешь взрослым не тогда, когда получишь табель со школьными оценками, и даже не тогда, когда затащишь первую девчонку в постель, — Армен горячо вспыхнул, — Нет. Ты станешь взрослым тогда, когда найдёшь в этой жизни то, за что готов умереть.

Я опустил запылавшее от стыда лицо к земле.

— Люди той эпохи были взрослыми… — сказала она твёрдо.

— А нашей эпохи? — пискнул кто-то из девчонок.

— Деточка, — усмехнулась старуха снисходительно, — да вы вообще в неэпоху живёте.

— Это как? Почему? — полетело с разных сторон.

— Ну… — протянула она, — может быть потому, что не имеете общей мечты? Наша мечта о коммунизме, глядя из сейчас, была наивной. Мы думали, что коммунизм — это трехразовое питание, чистая простыня на койке и возможность сходить раз в месяц в кино. Смешно, правда? Но мы мечтали об этом не для себя, а для всех. И верили, что это будет достигнуто благодаря нашему труду, возможно, даже, при нашей жизни, и были готовы за это умирать. Не за трёхразовое питание умирать, а за возможность самим создавать это будущее! А у вас есть общая мечта, за которую вы готовы умирать? Своё виденье будущего? Пока этого нет, у вас нет шанса на создание своей эпохи.

На какое-то время над нами повисла задумчивая тишина, лишь со стороны аэропорта доносился приглушённый рёв прогреваемых самолётных двигателей, потом она продолжила:

— За два первых месяца войны в дивизии народного ополчения ушло более ста тридцати пяти тысяч добровольцев. И это без учета тех, кого призвали в соответствии с призывными планами военкоматов. К ним добавьте ещё девяносто тысяч человек, которые не дошли до фронта, но были готовы принимать участие в уличных боях, если бы фашисты прорвали рубеж Пулковской обороны и вошли в город. Об этом мало известно, но, когда здесь, на Пулковских высотах шли ожесточённейшие бои, в городе формировались новые батальоны добровольцев, предназначенные для ведения уличных боев. В связи с острым дефицитом вооружения, на складах этих батальонов лежали охотничьи ружья, немного гранат, бутылки с зажигательной смесью, кинжалы и пики… В состав этой последней линии обороны брали добровольцами уже и женщин с подростками. Вдумайтесь! — воскликнула она горячо и голос её зазвенел, — женщины и подростки, готовые воевать на улицах своего города с фашистами кинжалами и пиками! Да немцам просто повезло, что они не вошли в город, Сталинград был бы здесь! Они бы никогда не получили Ленинград! Никак!

Ветерок шевельнул мне волосы на затылке. Или не было ветра?

— А теперь посчитайте сами: население города составляло около трёх миллионов. Мужчин — половина. Из них вычтите детей и стариков, мобилизованных в кадровую армию и тех, кого просто не отпустили с заводов на фронт как незаменимых специалистов. Получается, что каждый третий мужчина ушёл добровольцем на защиту своего города. Вот так-то, детки… Каждый третий! Добровольцем! Готовый умереть! Вот что такое был мой Ленинград — и она с какой-то тоской и недоумением обернулась и посмотрела на Город вдали, потом глуховато продолжила свой рассказ. — Проблем было много. Даже не недостаток вооружений — худо-бедно, но дивизии оснастили и пулемётами и артиллерией и связью, а острая нехватка кадровых командиров, знающих как организовать ведение боевых действий. В среднем на полк приходилось по три кадровых офицера, их выгребали по сусекам. К примеру, командир моего стрелкового полка пришёл с должности коммандира дисбата округа. Хороший командир оказался, воевал с выдумкой, мог и сам, когда надо было, пойти в атаку. А после войны делал Войска Дяди Васи. Знаете, что это такое? — улыбнулась она.

— Знаем, — откликнулся я, — кто не знает, расскажу.

— Воот… — продолжила она, — Дядя Вася — это тот самый командир третьего полка первой дивизии народного ополчения, Василий Филиппович Маргелов, первый командующий ВДВ.

— Было принято решение формировать из добровольцев, тех, кого не могла принять по штату кадровая армия, дивизии народного ополчения. По мере формирования они отправлялись на фронт на встречу врагу. Всего в Ленинграде было сформировано семь дивизий народного ополчения. Это не считая отдельных более мелких частей — например, было сформировано, премущественно из спортсменов, несколько десятков отдельных разведывательно-диверсионных рот и батальонов, которые подолгу действовали в тылу врага. И все дивизии, все! воевали беспримерно героически. Приведу, ради примера, свидетельства из донесений и дневников фашистских генералов, — она вытащила из кармана листок и зачитала, — командование 50-го армейского корпуса, наступавшего на гатчинском направлении, так характеризовало советские войска: «многие воинские соединения, то ли по убеждению, то ли под давлением комиссаров, сражаются очень хорошо и сопротивляются до полного их уничтожения». А фашистский генерал Шмидт, командовавший 39-м моторизованным корпусом, что воевал на южном побережье Ладожского озера, жаловался Гитлеру, что «большевистское сопротивление своей яростью и ожесточённостью намного превзошло самые большие ожидания». Другой генерал рапортовал в Ставку, что «ввиду упорнейшего сопротивления обороняющихся войск, усиленных фанатичными ленинградскими рабочими, ожидаемого успеха не было». А вот запись из дневника ещё одного генерала: «русские, как фанатики. Они бьются за каждый метр земли. Нас прижимают к земле, не дают выпрямиться. Такого ада мы не видели в Европе…»

— А у нас что, не Европа? — недоуменно подняла брови Аня, — у них по географии что в школе было, у этих генералов?

— Для них мы были азиатскими варварами, подлежащими уничтожению, — пояснила ветеран.

Вокруг раздались недовольное хмыканье. Как-то незаметно расстояние между нами и старухой уменьшилось, а наш строй стал плотнее.

Она чуть задумалась, потом продолжила:

— Знаете, можно было бы рассказывать какая дивизия где и когда вела бои, но мы ж говорим о людях? Я расскажу несколько коротких примеров, в которых можно увидеть их отблеск. Вот, помню такой случай: командир нашего полка на дороге, ведущей с фронта, встретил идущего в тыл бойца. «Что, струсил?» — спросил он. «Никак нет», — ответил боец, — «шарнир на протезе разболтался, сейчас подтяну и назад». А в третьей дивизии, что на Карельском перешейке воевала, почти весь разведбат дивизии составили из подросших у нас детей испанских коммунистов. Те вообще страха не знали. Знаете, как снайперов финских ловили? Работали двойками. Узнавали район, где снайпер вражеский сидит, один скрытно занимал позицию, а второй шёл «живцом», вызывая огонь на себя. Представляейте, каково это — выйти из укрытия и пойти по открытому участку, зная, что в тебя сейчас целится снайпер?! Вот так по очереди они этих кукушек и снимали. А ещё очень хорошо воевали отступившие к лужскому рубежу батальоны рабочей гвардии Риги, Елгавы и других латвийских городов. До лужского рубежа дошло около тысячи двухсот бойцов под командованием проректора сельскохозяйственной академии Карлиса Ульпса. Стояли насмерть, их остатки потом воевали на ораниенбаумском пяточке. А весной сорок второго, уже когда фронт здесь стабилизировался, пришли добровольцы от спецпереселенцев, так тогда называли раскулаченных. Наш комдив сначала не хотел их брать на пункте пополнения, а уже через месяц приезжал туда и орал, — «мне раскулаченных, мне»! Тоже по-своему золотой фонд был…

— Но, конечно, основную тяжесть боев приняли на себя ленинградцы. Интересно, что в дивизиях народного ополчения, составленных из рабочих заводов и интеллигенции города долгое время, даже после преобразование их в кадровые части, бойцы и командиры обращались к друг другу по имени отчеству, а в приказах фигурировали выражения «пожалуйста», «прошу вас», «не откажите».

— Василий Иванович, не откажите в любезности прикрыть наступление нашего левого фланга, — негромко хихикнул Сёма, на него тут же осуждающе зашикали.

— Да, именно так, — кивнула старуха. — Первые три дивизии народного ополчения, сформированные в основном из рабочих Кировского завода, путиловской верфи, Электросилы и завода «Скороход» приняли удар врага на западных границах нашей области и, отступая, два месяца изматывали противника в кровопролитных боях. Потеряли по семьдесят-восемьдесят процентов состава, попали в окружения и по две-три недели лесами выходили из них, с раненными и артиллерией. А следующие дивизии встретили противника здесь, на Пулковском рубеже и подходах к нему. Бои шли такие, что земля была вся перепахана, как будто чёрт в свайку играл. Здесь всё нафаршировано металлом. И вот здесь у фашистов дристнула кишка! Вот именно здесь, где мы с вами стоим, — она обвела вокруг руками, — рабочие завода «Русский дизель», студенты и преподаватели Университета, Политеха, Академии художеств и Консерватории, учёные Академии наук остановили фашистов.