Войтоловская Львовна - Практические занятия по русской литературе XIX века

• Название: Практические занятия по русской литературе XIX века
• Автор: Войтоловская Львовна
• Издательство: Просвещение
• Жанр: Филология
• Год: 1975

Авторы пособия на конкретном материале раскрывают возможные пути и приемы литературоведческого анализа, разнообразный характер литературоведческих поисков, принципы работы над монографическими трудами, эпистолярным наследием и др.

---

Руководитель занятий может остановиться и на некоторых других сторонах отношений Гоголя и Шевырева. Преподаватель обращает внимание на перевод Шевырева седьмой песни «Освобожденного Иерусалима» Т. Тассо с предисловием переводчика, в котором предсказывалась неизбежность новой реформы русского стихосложения. У современных русских поэтов Шевырев видел только изнеженность, слабость, скудость и однозвучность стихов, за что Белинский зло вышутил Шевырева и как теоретика и как поэта.

Для того чтобы попытаться уяснить взгляд Гоголя на необходимость реформы русского стихотворного языка, следует обратиться к ранее разобранной его статье «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году». В ней проявляется отношение Гоголя к архаике в поэзии и теории: Гоголь одобряет старый «Телеграф» за то, что он стремился «испровергнуть обветшалые, заматорелые, почти машинальные мысли тогдашних наших старожилов, классиков…» (VIII, 171). Мог ли Гоголь, написавший статью «Несколько слов о Пушкине», которая впервые показала значение Пушкина для России, не согласиться со словами Белинского, направленными против Шевырева? «Мы думали, — иронизировал Белинский, — что, например, стихи Пушкина памятны всякому образованному русскому своим высоким художественным достоинством, а не одним своим однозвучней: теперь ясно, что мы ошибались!» (II, 147).

В этой связи следует остановиться и на статье Шевырева, посвященной стихам В. Бенедиктова, в которой тот был объявлен первым поэтом мысли в России. Ознакомившись с содержанием статьи Шевырева, студенты поймут, что Гоголь, видевший в каждом слове Пушкина «бездну пространства» и необъятное содержание, не мог быть с этим согласен и, несомненно, солидаризировался с Белинским. Критик предсказывал кратковременность славы Бенедиктова, возражал Шевыреву, писал о том, что великим поэтом мысли был Пушкин) II, 150—151).

Для студентов, знающих повести Гоголя о художниках («Невский проспект», «Портрет»), ясно, что Гоголь был бы согласен не с Шевыревым, считавшим, что поэт стал баловнем современного общества, а с Белинским, который, возражая на статью Шевырева о драме Альфреда де Виньи «Чаттертон», писал: «Странно и непонятно, как г. Шевырев не хотел видеть, что в наше время истинный талант и даже гений может точно умереть с голоду, обессиленный отчаянною борьбой с внешней жизнью, непризнанный, поруганный!..» (II, 158).

И Гоголь («О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году»), и Белинский («О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя») возражали против статьи Шевырева «Словесность и торговля», в которой он писал о вторжении буржуазного предпринимательства в литературу, о власти рынка над литературой. Эта часть статьи Шевырева не встречала возражений Гоголя и Белинского. Однако они шире смотрели на процесс буржуазного предпринимательства и считали его исторически неизбежным. По мнению Белинского, хорошо, что «талант и трудолюбие дают (хотя и не всем) честный кусок хлеба!..» Не то плохо, что литераторам дорого платят, а то, что многие из них не ставят перед собой высоких творческих задач. «Что литератор купил себе доходный дом или пару лошадей, это еще не беда: дурно то, что часть бедного народа купила худой товар и еще хвалится своею покупкою», — писал Гоголь. Объективное значение борьбы Шевырева против власти рынка было реакционным: он ратовал за подчинение литературы требованиям «света», высших слоев общества. Он пытался повернуть литературное развитие назад, когда произведения литературы адресовывались узкому кругу лиц.

Все это дает возможность прийти к выводу, что Гоголь был бы на стороне Белинского по большинству вопросов в споре его с Шевыревым, в частности и по поводу спектаклей актеров Каратыгиных в Москве. Студент–докладчик должен рассказать о том, что Белинский продолжает здесь вести старый спор об игре Каратыгиных, начавшийся еще в 1833 г. между Шевыревым и П. Щ. Белинский был целиком на стороне П. Щ., требовавшего от искусства верности жизни и выступавшего против аффектированной игры Каратыгиных. В 1835 г., когда чета Каратыгиных вновь приехала из Петербурга на гастроли в Москву, спор возобновился. Шевырев выступил со статьей в «Московском наблюдателе», П. Щ. отвечал ему на страницах «Молвы». Там же появилась статья Белинского «И мое мнение об игре Каратыгиных». В статье «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя» Белинский продолжает оспаривать Шевырева, не сомневаясь в том, что эти артисты «высшего тона» должны были вызвать самый благоприятный отзыв его журнала.

Зная позицию автора «Ревизора», его требования к игре актеров, его статью «Петербургские записки 1836 года» и «Петербургская сцена», невозможно усомниться в том, на чьей стороне был бы Гоголь в этой полемике. В письме Гоголя к М. П. Балабиной имеется прямое высказывание писателя об игре Каратыгина. Гоголь писал ей о том, что игра Каратыгина может понравиться только при первом посещении. И «есть роли совершенно в его роде. Но большая часть ролей, созданных Шекспиром, и в том числе Гамлет, требуют тех добродетелей, которых недостает в Каратыгине» (XI, 230).

Итак, студентам становится ясно, что Гоголь не разделял взглядов Шевырева и в большинстве затронутых вопросов, несомненно, был бы на стороне Белинского. Сторонник правды на сцене, как и в литературе, соратник Пушкина в становлении реализма, новатор, человек, исходивший в своем творчестве из задач, стоящих перед жизнью, Гоголь эпохи 1830–х годов не мог сочувствовать обветшалой «светской» позиции Шевырева. Он не мог не согласиться с основными положениями статьи Белинского, как и с ее заключительными словами: «…но, если мысль и убеждение доступны вам, — идите вперед, и да не совращат вас с пути ни расчеты эгоизма, ни отношения личные и житейские, ни боязнь неприязни людской, ни обольщения их коварной дружбы, стремящейся взамен своих ничтожных даров лишить вас лучшего вашего сокровища — независимости мнения и чистой любви к истине!..» (II, 177). Нужно, чтобы за этими словами студенты увидели нравственный облик великого критика.

Из того, что удалось узнать студентам, они не могли не увидеть искателя правды в Гоголе. И в унисон Белинскому звучат слова Гоголя, который в не опубликованной при жизни статье о «Борисе Годунове» давал клятву перед именем Пушкина (VIII, 152).

Таким образом, Гоголь был ближе к Белинскому, чем к Шевыреву. Почему же он все‑таки вычеркнул из текста статьи имя Белинского? Почему из всех критиков середины 1830–х годов он возлагал больше всего надежд на Шевырева?

Почему редактор «Современника» Пушкин, который привлек к своему журналу Гоголя, счел необходимым заявить о том, что статья «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» не является программной? Почему Пушкин (от имени А. Б.) высказал неудовольствие по поводу того, что в статье ничего не сказано о Белинском — критике «Телескопа»? Ведь он, очевидно, знал статью и мог бы об этом сказать Гоголю еще до выхода журнала? Мы видели, что Пушкин был на стороне Белинского в его споре с Шевыревым о повестях Павлова. Нй как Пушкин вообще относился к Шевыреву?

Без обращения к специальным работам литературоведов эти вопросы не решить, и логика исследования заставляет перейти ко второму этапу работы.

Второй этап работы. Критические статьи Н. В. Гоголя и В. Г. Белинского в оценке советского литературоведения

На первом этапе работы студенты под руководством преподавателя изучают первоисточник, на втором — обращаются к Научной литературе.

На практические занятия следует теперь выносить в основном такие проблемы, которые предварительно уже рассматривались студентами. Теперь им надо познакомиться с научным освещением вопроса, его историографией. Следует рекомендовать студентам и литературу общего характера, которая содержит фактические сведения и поможет глубже разобраться в теме[416].

Преподаватель вместе со студентами определяет круг вопросов, требующих освещения: Являлась ли статья Гоголя «О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 году» программной для пушкинского «Современника»? Чем вызвано «Письмо к издателю» (из Твери) и примечания к нему Пушкина? Почему Гоголь, бывший в середине 1830–х годов ближе по своим эстетическим позициям к Белинскому, чем к Шевыреву, вычеркнул из своей статьи имя Белинского и сохранил в ней высокую оценку критической деятельности Шевырева?

Ряд студентов получает задание проанализировать статьи советских исследователей, посвященных данной теме (по одной каждому из докладчиков). Эти сообщения не должны сводиться к пересказу, их задачей является уяснение концепции исследователя, а также выявление фактов, вводимых им в научный оборот, и проверка их. Лучше всего доклады студентов расположить в соответствии с последовательностью появления анализируемых работ, предварив сообщения беглым обзором дореволюционных работ на эту тему, сделанных руководителем. Студенческие сообщения открываются рассмотрением четвертой части работы В. В. Гиппиуса: «Литературное общение Гоголя с Пушкиным»[417].